«Первый эшелон» модернизации составили страны т. н. «старого капитализма» – Голландия, Бельгия, Англия, Франция, Швейцария. Сам термин «старый капитализм» весьма условен – например, в Италии и Северо-Западной Германии зарождение капиталистических отношений началось не позже, чем в Англии или Франции. Но в странах «первого эшелона» процесс модернизации обладал особой спецификой – он носил органический характер, протекал эволюционно. Преемственность в развитии основных форм производства и предпринимательства, гибкое, постепенное изменение социальной структуры предопределили особую прочность и сбалансированность общественных институтов, возникших в результате модернизации, обеспечили эффективное и насколько это возможно неконфликтное сочетание традиционных и индустриальных форм экономических отношений, адекватной политико-правовой организации и массовой психологии.
На первый взгляд, шансов стать лидером «первого эшелона» и страной, опережающей континент в динамике промышленного переворота, больше всего было у Голландии. Эта страна, свободная от феодальных, в том числе цеховых, ограничений, в которой буржуазия находилась у власти, имела передовое сельское хозяйство, разнообразные мануфактуры, огромный морской флот, разветвленную сеть каналов, значительную энергетическую базу (многочисленные мельницы, торф), внушительный финансовый сектор, сравнительно высокий уровень урбанизации и образования населения. В конце XVII в. подушевой доход в Голландии был наполовину выше, чем у Англии, норма сбережений составляла примерно 11 % национального дохода, в то время как в Англии и во Франции – 4 %. Вместе с тем ведущая торговая держава не стала родиной промышленной революции. Преобладание торгово-финансовой, посреднической деятельности над непосредственно производительной, завышенный курс национальной валюты, сравнительно высокий уровень налогообложения и оплаты труда, возраставшие цены на торф, а также негативные последствия военного противостояния Франции и Англии, существенный отток капиталов (в том числе в Великобританию) и активной части населения в заморские территории (Ява) обусловили стагнацию хозяйственной системы Голландии уже в XVIII в.
Первой страной на континенте, куда пришла промышленная революция, стала Бельгия. Благоприятным фактором стало обладание природными запасами угля, железной руды, наличие многочисленных процветающих торговых центров и выгодное экономико-географическое положение между Францией и Германией. В эпоху революционных и наполеоновских войн Бельгия находилась в прямой зависимости от Франции, благодаря влиянию которой произошли радикальные буржуазные преобразования. Объявленная Наполеоном континентальная блокада, временно закрывшая путь в Европу британским промышленным товарам, способствовала расцвету хлопчатобумажной промышленности в Генте. Благодаря природным запасам коксующегося угля и железной руды шло развитие отраслей, связанных с их добычей. Развивалось сталелитейное производство и химическая промышленность в бассейне Самбра-Маас. В 1823 г. была построена первая доменная печь в Льежском угольном бассейне. Провозглашение независимости Бельгии в 1831 г. способствовало ускорению ее экономического развития. Однако экономический потенциал Бельгии оказался недостаточным для обеспечения роли промышленного лидера Европы.
Возвышение Англии, позволившее ей стать «мастерской мира», связано со многими факторами. Начиная с эпохи нормандского завоевания, Англия по уровню институциональной зрелости (меньшая степень феодальной раздробленности, более раннее создание национального государства) опережала ряд других западноевропейских обществ. В XVI–XVIII вв. страна постепенно перешла на другой виток самоорганизации, важнейшим принципом которой были уже не средневековые регламентации, а законы конкуренции. В эти столетия произошло укрепление частной собственности, расширение сферы наемного труда, увеличилась свобода перемещения основных факторов производства – труда и капитала.
Английское государство играло весьма существенную роль в создании стабильных и гибких институтов, в установлении и реализации четких законов, уходящих корнями в римское право, в формировании различных элементов инфраструктуры (транспорта, связи и т. п.), в совершенствовании тарифной системы. Английское государство вплоть до завершения первичной индустриализации (30–40-е гг. XIX в.) проводило жесткую политику протекционизма: стимулировало вывоз и ограничивало импорт готовых изделий, запрещало экспорт новейших технологий, регулировало уровень оплаты труда, цен и условия работы. Островной характер британского государства способствовал ограничению масштабов военных, непроизводительных расходов и разрушений на территории королевства, а также благоприятствовал развитию внешних связей и морских, т. е. наиболее эффективных, коммуникаций, которыми Англия прочно овладела в результате ряда войн XVI–XVIII вв.
Отмечая исторические, географические и иные особенности Великобритании, способствовавшие тому, что она стала «колыбелью промышленной революции», не следует забывать о соответствующей «помощи» континентальных держав – о немалом трансферте капиталов, технологий, квалифицированных специалистов и предпринимателей из Голландии, Франции, Германии и Италии, многие из которых у себя на родине были нонконформистами (например, гугеноты). В Великобритании в 1760–1830 гг. на долю религиозных меньшинств и диссидентов, составляющих 7 % населения королевства, приходился 41 % ведущих предпринимателей и инноваторов. Среди иммигрантов и британских нонконформистов было немало талантливых умельцев, внесших существенную лепту в национальный фонд изобретений, общее число которых после принятия патентного права в 1624 г. значительно выросло (в среднем за десятилетие) и составляло: во времена правления Вильгельма и Марии (1689–1701) – 80, королевы Анны (1702–1713) – 21, Георга I (1714–1727) – 70, Георга II (1727–1760) – 76, Георга III (1760–1820) – 801, Георга IV (1820–1829) –1355 человек.
Помимо указанных факторов, действовавших в основном «на стороне предложения», промышленный переворот в Англии был обусловлен также ростом внутреннего и внешнего спроса (увеличением продуктивности сельского хозяйства, повышением уровня урбанизации, укреплением внешнеэкономических позиций королевства), а также усилением дефицита и удорожанием традиционных источников энергии и сырья (лес), относительно более высоким, чем в целом на континенте (хотя и не завышенным, как в Голландии), уровнем зарплаты, стимулировавшим замещение труда капиталом. Индустриальный «вызов» Великобритании его демонстрационный эффект, стремительное проникновение британских изделий на внутренние рынки других государств, а также общее расширение платежеспособного спроса в континентальных странах Европы и США, связанное с демографическим бумом XIX в. и ростом производительности аграрного сектора, способствовали сравнительно быстрой диффузии промышленной революции в ряд стран Старого и Нового Света. Имитация и творческая адаптация британских технологических достижений были во многом облегчены в силу близости культурных традиций и уровней экономического развития.
Во Франции условия промышленного переворота окончательно сформировались в эпоху Первой империи (1804–1814). Благодаря протекционистской политике наполеоновского режима, в т. ч. континентальной блокаде Великобритании, французская промышленность получила мощный толчок для развития и технологического обновления. Однако крах империи, огромные человеческие потери в революционных и наполеоновских войнах, выплата контрибуции и территориальные уступки не позволили Франции сравняться по темпам развития с Англией. Сказалось и тормозящее воздействие парцеллярного крестьянского землевладения, сохранявшего в деревне патриархальные экономические и социальные отношения. Заметный прогресс в промышленности наметился лишь к 20-м гг. XIX в., когда началось широкое технологическое переоснащение текстильного, а затем и металлургического производства. Так, например, выплавка чугуна и железа с использованием каменного угля началась во Франции только в 1818 г., но уже в 1825 г. почти треть всего произведенного металла была получена таким способом. Тогда же появились и первые машиностроительные предприятия, началось железнодорожное строительство. Пик французской промышленной революции пришелся уже на период после Июльской революции 1830 г. и охватил почти все отрасли промышленности. В середине XIX в. Франция уверенно занимала второе место в мире по промышленному производству после Англии, отличалась быстрым ростом банковской системы, особым размахом кредитно-финансовых операций. Захват Алжира символизировал и возвращение Франции в число лидирующих колониальных держав.
Для стран «второго эшелона» (Германия, Италия, промышленно развитые регионы Австро-Венгрии и России, а также Япония), вставших на путь индустриализации только в XIX в., был характерен совершенно иной тип модернизации. Процесс закрепления капиталистических отношений носил здесь менее сбалансированный характер, сопровождался реформаторскими рывками и консервативными «откатами». Это предопределило более значительную роль государства в активизации процесса индустриализации, в том числе в обеспечении ускоренного накопления финансового капитала, в строительстве инфраструктуры и сети коммуникаций, в стимулировании (и субсидировании) развития средств производства, а также в формировании человеческого капитала – в создании национальных систем образования и подготовки кадров. При этом, Германия, Италия, Россия были вынуждены форсировать свое развитие уже в условиях наиболее капиталоемкого витка промышленной революции. Поэтому доля государственных инвестиций в отдельные периоды достигала 20–25 % всех капиталовложений.
