18 октября в сообщении ОКВ было объявлено о разгроме группы маршала Тимошенко «в составе 8 армий, 67 стрелковых, 6 кавалерийских и 7 танковых дивизий и 6 танковых бригад. Во время боев было взято в плен 648 196 человек, захвачено и уничтожено 1197 танков, 5229 орудий различного типа, а также огромное количество военного имущества». Позднее немцы называли и такие цифры захваченных под Вязьмой и Брянском пленных – 657 948 военнослужащих. По уточненным данным, в плен было взято 673 098 человек, трофеи составили: 1277 танков, 4378 артиллерийских орудий, 1009 зенитных и противотанковых орудий, 87 самолетов и огромное количество другой боевой техники [12].
В числе пленных оказались командующие 19, 20 и 32-й армиями М. Ф. Лукин, Ф. А. Ершаков и С. В. Вишневский, а также другие генералы.
По данным статистического исследования «Россия и Советский Союз в войнах ХХ века», носящего официальный статус, в московской стратегической оборонительной операции за 67 суток – с 30 сентября по 5 декабря 1941 года – наши войска потеряли 658 279 человек (из них безвозвратно – 514 338), 3832 орудия и минометов, 2785 танков и САУ, 293 боевых самолета [19]. Но в рамках этой стратегической операции было проведено шесть фронтовых оборонительных операций: орловско-брянская, вяземская, калининская, можайско-малоярославецкая, тульская и клинско-солнечногорская. Чтобы определить масштабы поражения на первом этапе московской операции и как они сказались на последующих действиях советских войск, надо знать потери наших войск в личном составе, вооружении и боевой технике в ходе первых двух – орловско-брянской и вяземской операций. Скорее всего, абсолютно точных сведений добиться уже вряд ли удастся, придется ограничиться лишь ориентировочными расчетами.
Например, в недавнем труде Института военной истории утверждалось, что «за первые 2—3 недели боев под Москвой Красная Армия лишилась до одного миллиона человек убитыми, умершими от ран, пропавшими без вести, пленными» [61]. В основу этого вывода были положены расчеты сотрудника этого института историка Б.И. Невзорова, на которого нам уже приходилось ссылаться. Он дает ориентировочный расчет величины наших потерь в людях, исходя из следующего: из вяземского «котла» вышло около 85 тыс. человек (начсостава – 6308, младшего начсостава – 9994, рядового состава – 68 419, всего – 84721), из брянского – около 23 тыс. человек. Сюда надо приплюсовать 98 тыс. человек – тех, кто избежал окружения из состава 29-й и 33-й армий, группы Болдина, а также 22-й армии, где была окружена только одна дивизия. Большое число бойцов и командиров, вышедших из окружения, сразу же вливалось в свои части. Часть военнослужащих, задержанных заградотрядами фронтов, включалась в подразделения и сводные отряды, которые также сразу направлялись на передовые позиции или для пополнения войск. Так, в течение 15 и 16 октября только в районе Наро-Фоминска было задержано 4 тыс., из них без оружия 2 тыс.[354] А всего с 10 по 15 октября в районах Наро-Фоминска и Волоколамска было задержано 17 тыс. бойцов и командиров. Скорее всего, большая часть из этого количества не вошла в число 85 тыс. вышедших из окружения. Учитывая, что выход из окружения отдельных групп военнослужащих продолжался и в ноябре и даже позже, Невзоров число оставшихся в строю людей округляет до 250 тыс. Но при этом он вступает в некоторое противоречие с его же последующим выводом о том, что за первые 2—3 недели октября в боях под Москвой Красная Армия лишилась до одного миллиона человек (80% от первоначального состава), из которых (по немецким данным) около 688 тыс. (то есть 70% от общих потерь) были пленены [29].
В принципе с таким подходом к определению убыли личного состава можно согласиться. Но исходные данные для расчета потерь в частности, общее количество личного состава трех фронтов, требуют уточнения. Хотя, признаемся, оппонировать специалистам Института военной истории весьма трудно. Они пользовались данными фондов ЦАМО, до которых допускаются не все исследователи. Например, численность войск 30-й армии значительно – на 20,3 тыс. человек – превышает цифры, указанные в таблице 3. Согласно донесению штаба Западного фронта, по состоянию на 1.10.1941 г. в армии насчитывалось: начсостава – 5593 человека, младшего начсостава – 8029, рядового состава – 38 492, всего 52 114 человек; лошадей – 8693, боевых машин – 121, транспортных машин – 3615[355]. Такую большую разницу в количестве личного состава объяснить автор пока не берется. Возможно, в данных таблицы указан так называемый боевой состав объединений. Но вот и в боевом составе 50-й армии Брянского фронта на 1.10.1941 г. числилось 67 413 человек (в том числе только в семи стрелковых дивизиях – 63 461), то есть тоже почти на 6 тыс. больше, чем указано в таблице 3[356]. Не учтена в расчетах и численность войск НКВД. Так, в частях НКВД, располагавшихся только в полосе Западного фронта, на 25.9.1941 г. насчитывалось 13 190 человек. Наконец, только в составе Резервного фронта в строительных батальонах числилось 85 336 человек.
А немцы при подсчете военнопленных не делали различий, по какому ведомству проходят те или иные люди. Но и число пленных, объявленное немецкой стороной, вызывает определенные сомнения. Завышение количества пленных могло произойти за счет задержания всех мужчин призывного возраста в зоне боевых действий, при передаче данных об их количестве в вышестоящие инстанции (одни и те же люди учитывались несколько раз), своеобразного «соревнования» между командующими и командирами (кто больше пленных возьмет). Нельзя сбрасывать со счетов и возможность манипуляции цифрами в интересах пропаганды успехов гитлеровского воинства ведомством Геббельса. Так, в донесениях различных немецких инстанций и особенно в сообщениях, как сейчас бы сказали, средств массовой информации указывалось количество взятых в плен военнослужащих. Именно военнослужащих. Но вот любопытная выдержка из приказа по 12-му армейскому корпусу 4-й полевой армии:
«<...> 7) Партизаны:
Русские, вне всяких сомнений, будут пытаться оставлять партизанские отряды в тылу нашего фронта. В целях ликвидации этой опасности не только фронтовым частям, но и подразделениям, следующим за ними, необходимо задерживать не только русских солдат, но и вообще всех мужчин в возрасте от 16 до 50 лет и направлять их в лагеря для военнопленных (выделено мною. – Л.Л.). Гражданских лиц, задержанных с оружием в руках или при проведении актов саботажа, немедленно расстреливать»[357]. Напомним попутно, что согласно Постановлению ГКО, формирование дивизий народного ополчения производилось за счет мобилизации трудящихся от 17 до 55 лет.
Вряд ли это была инициатива командира корпуса. Очевидно, он исходил из указаний вышестоящего командования, общих для всех армий. Таким способом можно было собрать в лагерях и миллион пленных. Так что немецкие данные о количестве взятых в плен можно считать завышенными, но насколько – сказать трудно.
Далее. Не совсем ясно также, откуда и на какое число появилось число 98 тыс. человек, избежавших окружения, раскладка их по армиям. В 33-й армии в окружение, хоть и на короткое время, попадали и 60-я, и 17-я стрелковые дивизии. Например, в 17-й сд полковника Козлова в течение 11 и первой половины 12 октября к своим войскам вышло 17 командиров и 94 бойца, которые имели 123 винтовки, два автомата и пулемет[358] (к 15 октября это число возрасло до 558 человек, что составило 5% от начальной численности дивизии). Из 133 тысяч бойцов и командиров 12 бывших ополченских дивизий из окружения к середине октября вырвалось не более 11% (см. Приложение 8). При этом пять дивизий народного ополчения, попавших в окружение под Вязьмой, в связи с большими потерями и утратой Знамен были расформированы. Командир отделения 160 сд Е.С. Ольшаников вынес из окружения Знамя дивизии и два полковых Знамени (боевое и шефское), поэтому дивизию, несмотря на большие потери, не расформировали.
Не совсем ясен вопрос о количестве раненых и больных, эвакуированных в тыл. Санитарные потери трех фронтов составили несколько более 123 тыс. человек – 20% от общих потерь (большинство раненых погибло и попало в плен). Но это за 67 суток оборонительной операции (в среднем 1800—1850 в сутки). За 5—6 дней до того, как немцы замкнули кольцо окружения, эвакуировать в тыловые госпитали вряд ли смогли более 9—10 тыс. раненых и больных. Большая часть армейских госпиталей, а возможно, и некоторые фронтовые, попали в окружение вместе с ранеными (этот вопрос требует специального исследования).
По нашему мнению, необходимо учитывать и численность частей и соединений центрального подчинения, находившихся в зоне ответственности трех фронтов. Поэтому при подсчете потерь в ходе вяземской и орловско-брянской операции следует исходить из численности войск порядка не менее 1350—1400 тыс. человек. А это значит, что общие потери советских войск за первые 2—3 недели октября в боях под Москвой составили более миллиона человек, из них в немецком плену оказалось не менее 500 тыс. Такие большие потери нельзя объяснить превосходством противника в силах и средствах. Причины поражения лежат значительно глубже.
