Главным бедствием современной цивилизации сторонники нового типа идеологии считали отчуждение человеческой личности. В этом обвинялся как прогрессизм (и либеральный, и марксистский), так и охранительный консерватизм. Основным источником отчуждения называлась формализация социальных отношений, разрушение естественной самобытности и органической целостности человеческой личности. Прежде всего, критике подлежал марксистский классовый подход, превращавший человека в безликую фигуру, чей общественный статус определяется стандартным набором социально-экономических характеристик. Не меньшую тревогу вызвала либеральная концепция гражданского общества и правового государства, где индивид рассматривался как носитель неких универсальных естественных прав, внеличностных по своему характеру. Что касается доктрины охранительного консерватизма, то она вообще принципиально отрицала личностный фактор общественной жизни.
Сторонники идеологий «третьего пути» выдвигали идеал общества, основанного на принципах солидарности и способного гарантировать индивиду «подлинную», или «качественную» свободу. Это могло быть достигнуто всемерным усилением роли органических корпоративных групп – социальных сообществ, объединенных «реальными» интересами. В таком качестве рассматривались национальные и народные общности, конфессиональные (религиозные) группы, производственные и территориальные коллективы, семья. Подразумевалось, что органические корпоративные сообщества не являются договорными по своему характеру. Принадлежность к ним не может быть результатом рационального и целесообразного выбора человека. Напротив, рождаясь в определенной семейной, общинной, религиозной, этнической среде, индивид становится личностью именно благодаря ее влиянию. Таким образом, в рамках органических корпоративных сообществ невозможно противопоставление индивидуального и общего интереса. Солидарность их членов не провоцирует внутреннюю борьбу и не может рассматриваться как насилие над личностью. Преобладание органического принципа взаимоотношений в рамках всей общественной системы позволяет преодолеть любые формы отчуждения человека.
Идеология органической солидарности основывалась на виталистской системе миропонимания. Она отрицала абсолютизацию рационального, материалистического познания природы и человека. В противовес технократическому и механистическому общественному сознанию выдвигалась идея иррационального, интуитивного понимания глубинных основ жизни, представление о приоритетной значимости нематериальных факторов общественной и индивидуальной жизни. Сама личность рассматривалась прежде всего как духовный феномен. Поэтому в проектах преобразования общества ключевая роль отводилась не экономическому или политическому, а духовному строительству, совершенствованию самого человека, социальному творчеству, порожденному интуитивным стремлением к естественным формам человеческих отношений. Подобная установка предопределила изначальный антиэтатизм органической, корпоративной идеологии. Осуждению подвергалась не только существующая государственная организация, но и само стремление решать проблемы человеческого общежития корректировкой политического курса. Как следствие, идее «третьего пути» изначально оказались созвучны не столько политические движения, сколько разнообразные общественные и интеллектуальные течения. Наиболее значимыми среди них стали социально-христианская доктрина, солидаризм, фелькишское движение и анархо-синдикализм.
К концу XIX в. обе основные ветви западного христианства – католицизм и протестантизм, оказались перед необходимостью серьезной корректировки своих общественно-политических концепций. И, если протестантизм относительно легко адаптировался к изменившемуся социальному порядку, то католическая общественная мысль оказалась в очень сложном положении. Уже в эпоху буржуазных революций клерикально-монархические круги стали оплотом реакции. Секуляризация массового сознания, быстрое становление светских институтов гражданского общества, утверждение идеи суверенности государственной власти, в том числе республиканской, вступали в диссонанс с важнейшими постулатами католической доктрины. Церковь столкнулась с постепенным вытеснением ее в сферу частной человеческой жизни. Она теряла свои позиции в системе общественного воспитания, была вынуждена мириться с расцветом материалистической философии и утилитарной этики. Все это привело в XIX в. к усилению взаимосвязи католицизма с наиболее жесткими формами охранительного консерватизма.
В период понтификата папы Пия IX (1846–1878) ортодоксальные настроения в католических кругах достигли своего пика. В 1870–1878 гг. состоялся I Ватиканский собор, посвященный обсуждению позиции церкви в новых условиях. 24 апреля 1870 г. собор принял первую догматическую конституцию (Dei Filius) о католической вере. В ней, в духе решений Тридентского собора, было сформулировано аутентичное учение о вере, Боге, о божественном откровении. В решениях собора подверглись резкому осуждению атеизм, материализм, пантеизм, рационализм. Собор принял также догмат о непогрешимости папы. Впервые прямое влияние Святого престола распространилось даже на сферы теологических исследований. Возобладал принцип «Roma locuta, causa fmita» («Рим высказался, дело решено»).
Несмотря на полное преобладание клерикализма в официальной позиции католической церкви, среди католических мыслителей уже в середине XIX в. начали распространяться идеи реформирования общественной доктрины церкви. Наиболее ярким их примером были воззрения французского аббата, известного публициста Фелисите Ламенне (1782–1854). В своих ранних работах Ламенне достаточно резко выступал в защиту принципа легитимизма и рассматривал революцию как худшее проявление человеческих страстей и самонадеянности. Однако в дальнейшем он утвердился во мнении, что не только революционная диктатура, но и монархический деспотизм попирают естественные права человека и божественную сущность власти. Ламенне считал, что принцип свободы в его наиболее чистом выражении заключает в себе христианство. Стремление к свободе представляет собой важнейшее свойство каждого человека, но оно не должно быть выражено в узурпации власти или накоплении собственности. Поэтому, разрушительное для человеческой души значение имеют и либерализм, толкающий людей на путь ложного освобождения, и контрреволюционный монархизм, препятствующий самому их стремлению к свободе. «Мир должен обновиться через католицизм, действующий в атмосфере свободы», – писал Ламенне.
Ламенне критиковал попытки втянуть католическую церковь в политическую борьбу в тех или иных странах. Он считал, что церковь должна сплотиться вокруг Святого престола и сохранить нейтралитет в борьбе народов и монархов. Миссия церкви – сугубо моральная, и выполнение ее способно создать подлинно свободное общество, где права человека будут обеспечиваться не насилием над другими людьми, а социальной солидарностью, свободой совести и расцветом образования. В более поздних работах Ламенне выдвигал также идею народного представительства, доказывая, что общество уже преодолело потребность в опеке и способно «само давать себе власть».
Полемика Ламенне с официальной позицией католической церкви стала первым шагом к формированию концепции политического католицизма. Сущность ее заключалась в отрицании противоречия между правами и обязанностями христианина и правами и обязанностями гражданина. Эта сугубо политическая идея была следствием переосмысления одной из наиболее сложных для христианских мыслителей проблемы – о соотношении телесной и душевной сущности человека. Сохраняя уверенность в глубоком отличии материальных и духовных факторов жизни, сторонники политического католицизма отказывались от их противопоставления и доказывали единство высших целей человеческого существования. Это заставляло пересмотреть отношение к многим социальным и политическим институтам, а также более четко определить взаимосвязь самой церкви с гражданским обществом.
Рубежным этапом в переосмыслении общественной роли католической церкви стал понтификат папы Льва XIII (1878–1903). В это время реформаторские идеи впервые получили отражение в официальной позиции Святого престола и были освящены авторитетом понтифика. Лев XIII выступил принципиальным сторонником политического католицизма – как движения за широкую общественно-политическую эмансипацию католиков. Сохраняя неоднозначное отношение к демократии, папа решительно поддержал создание «католического представительства» в гражданском обществе, в том числе католических профсоюзов, цехов, общественных организаций и пр. В его первых энцикликах утверждалось позитивное отношение церкви к правовому государству, отказ от клерикализма, попыток христианизации политической жизни общества. С другой стороны, Лев XIII неизменно подчеркивал, что христианство обладает глубоким социальным смыслом и способно дать ответ на самые злободневные вопросы современности.
