Рубежным этапом в переосмыслении общественной роли католической церкви стал понтификат папы Льва XIII (1878–1903). В это время реформаторские идеи впервые получили отражение в официальной позиции Святого престола и были освящены авторитетом понтифика. Лев XIII выступил принципиальным сторонником политического католицизма – как движения за широкую общественно-политическую эмансипацию католиков. Сохраняя неоднозначное отношение к демократии, папа решительно поддержал создание «католического представительства» в гражданском обществе, в том числе католических профсоюзов, цехов, общественных организаций и пр. В его первых энцикликах утверждалось позитивное отношение церкви к правовому государству, отказ от клерикализма, попыток христианизации политической жизни общества. С другой стороны, Лев XIII неизменно подчеркивал, что христианство обладает глубоким социальным смыслом и способно дать ответ на самые злободневные вопросы современности.
Самой знаменитой энцикликой Льва XIII стало послание «Rerum novarum» («О новых вещах», 1891). В нем впервые было заявлено о новом отношении Святого престола к социальному вопросу. Наряду с призывами к христианскому милосердию и благотворительности, Лев XIII изложил свою позицию по проблемам классовой борьбы, собственности, положению рабочего класса, войны и мира. Жесткой критике он подверг рабочее революционное движение, пафос классовой борьбы, насаждаемый марксизмом. В то же время в энциклике осуждалась и система экономической эксплуатации, разрушающая моральный облик человека, проповедующая нигилизм, безверие и агрессивность. В «Rerum novarum» предлагались новые ориентиры общественного развития, переводящие традиционные ценности христианской любви к ближнему в ранг главенствующих социальных принципов. Верующие, и прежде всего рабочие, призывались к последовательному внедрению идей солидарности и взаимопомощи в повседневную жизнь, моральному очищению общества, настойчивому отстаиванию своих прав, минуя крайности политической борьбы. В энциклике «Graves de commini» («Тяжкие всех», 1901) Лев XIII еще более настойчиво подчеркнул неполитический характер христианско-социального учения, рассматривая его как внеклассовую идеологию, направленную на изменение самих устоев современного общества.
Реформаторская деятельность Льва XIII дала толчок для становления новой идеологической доктрины – социального католицизма. Однако этот процесс встречал большое сопротивление среди клира. Во время понтификата Пия X (1903–1914) в официальной позиции Ватикана произошел консервативный «откат». Лишь в 1920-х гг. идеи социального католицизма в сочетании с идеологией корпоративизма окончательно возобладали в католической церкви. А уже после Второй мировой войны на основе синтеза христианского солидаризма и либерально-демократических идей сложилась концепция христианской демократии.
На рубеже XIX–XX вв. идеи солидаризма начали все шире распространяться и среди представителей других христианских конфессий. Англиканские священники Чарльз Кингли (1819–1875) и Фридрих Морис (1805–1872) широко пропагандировали необходимость активного участия церкви в защите социальных прав трудящихся, а также поддержки реформаторского курса государства. Заметным явлением стал американский социальный евангелизм. В его основу легли идеи «социального спасения» – сочетание традиционной протестантской трактовки догмата о спасении с понятием социальной ответственности человека и церкви. «Царство Божие включает всю социальную жизнь человека, – утверждал ведущий идеолог социального евангелизма У. Раушенбуш. – Его цель не спасение человеческих атомов, а спасение социального организма, не вознесение индивидов на небо, но превращение земной жизни в небесную гармонию».
Помимо христианского социального учения солидаризм развивался и как сугубо светская теория. Во Франции еще в 1839 г. был опубликован трактат Пьера Леру «О человечестве» – первая попытка систематизировать представления о взаимной солидарности как универсальном социальном феномене. Позднее Огюст Конт уделил немалое внимание проблеме солидарности в своих философских и социологических исследованиях. В начале XX в. в трудах Леона Буржуа, Шарля Жида, Леона Дюги солидаризм уже предстал целостной социальной доктриной, противопоставляемой классическому либерализму и марксистскому социализму.
Французские солидаристы отталкивались от идеи «естественной солидарности», понимая под ней «взаимную зависимость всех частей одного и того же организма», универсальную для любых форм жизни. Чем более сложным, дифференцированным является организм, тем более интенсивной, но одновременно и конфликтной становится взаимосвязь его внутренних элементов. С этой точки зрения, современное общество, с характерными для него высокой степенью разделения труда, идеологическим плюрализмом, разнообразием политических и государственно-правовых моделей, создает предпосылки для гибельного нарастания социальных конфликтов, но предоставляет возможности и для развития высших форм солидаризма. Общность различных интересов позволяет людям создавать те или иные ассоциации, синдикаты, кооперативные организации и пр. Это формы естественной солидарности, своего рода «вспомоществование». Однако зачастую они противоречат принципам социальной справедливости, поскольку защищают интересы отдельных групп в ущерб иным. Поэтому естественная солидарность должна быть дополнена этическим императивом, «социальным моральным долгом» человека по отношению к обществу. При необходимости, «недостаток совести» должен быть восполнен действием закона. Французские солидаристы особенно подчеркивали растущую роль современного государства, призванного служить «органическому закону общественной жизни» (Л. Дюги), требовать от индивида правовой дисциплины, укреплять социальную солидарность членов общества и обеспечивать им минимум средств существования.
Если в идеологии французского солидаризма особую значимость имели экономические и правовые проблемы, то немецкий, австрийский и русский солидаризм оказался тесно связан с этико-религиозными вопросами, а также поисками «национальной идеи». Огромным интеллектуальным и духовным потенциалом обладал русский солидаризм начала XX в., развивавший нравственные традиции православия, идеи соборности. Его представители – Н. Лосский, С. Франк, И. Ильин, являлись крупнейшими философами своего времени. Немецкий солидаризм по своему происхождению был тесно связан с социально-христианской доктриной, но отличался большей политизацией. М. Шпанн, Э. Штадлер, А. Штегервальд стали основателями солидаристского течения в католической партии Центра. В 1918 г. эта группа образовала автономную организацию «Объединение за национальную и социальную Солидарность», трансформировавшуюся спустя год в «Объединение за свободную от партий политику». В дальнейшем немецкий солидаризм эволюционировал к идеям национально-социальной диктатуры и оказался связан с зарождением тоталитарного движения.
Процесс оформления солидаристских идеологических концепций приобрел определенную специфику в тех странах «второго эшелона», где процесс модернизации осложнялся необходимостью этнической эмансипации, интеграции различных этно-национальных групп в открытое гражданское общество. Издержки ускоренных реформ, ломка традиционных общественных институтов и морально-нравственных категорий провоцировали здесь обостренное внимание к поискам «истинно национального» пути развития. В России и Германии эта тенденция сочеталась с особенностями имперского сознания, расцветом панславистской и пангерманской идеологий. Результатом причудливого идейного синтеза стали так называемые народнические движения (немецкий аналог термина «народничество» – «völkisch», «фелькиш»).
В рамках народнической идеологии понятие «народ» трактовалось как особая органическая общность, единый социальный организм, обладающий собственной душой, характером, волей, судьбой. Подразумевалось, что именно народ – неделимый на автономные единицы носитель коллективного разума, морали, веры, обладает правом определять пути общественного развития, выступает связующим звеном между прошлым и будущим. Народничество в России и «фелькиш» в Германии выходили за рамки обычной политической идеологии. Они составили особый пласт национальной культуры, образовали целостные мировоззренческие системы, отражающие специфичный строй мышления, социально-психологический комплекс, сформированный на базе этнического самосознания.
Радикальная критика буржуазного образа жизни, как ложного и чуждого национальным традициям, сочеталась в народнических концепциях с выдвижением нового социального проекта, основанного на демократических и социалистических (коллективистских) началах, идеалистических представлениях о единстве «крови и почвы». И, если русское народничество в первую очередь являлось «почвеннической» идеологией, то фелькишское движение отличалась особенно обостренным национальным чувством, переходящим в антисемитские, расистские идеи. «Социализм» фелькишских группировок носил подчеркнуто «немецкий» характер, претендовал на возрождение «истинно немецкого образа жизни» как в нравственном, психологическом, так и в расово-биологическом, генетическом отношении. Фелькишское движение активно поддерживало пангерманские идеи и выступало за укрепление имперской государственности. Оба эти аспекта обладали для «фелькиш» высшим, сакральным смыслом, рассматривались как путь к реальному «соучастию» («anteilnahme») народа-организма в политике, способ решения национальных задач общими усилиями. В начале XX в. в русле фелькишской идеологии сложилась и особая расовая теория, оказавшая большое влияние на зарождение нацизма.
