Сделали когда-то явную нелепость отцы и матери белорусской государственности. В то время, когда принималась первая Конституция Республики Беларусь, единственным государственным языком был белорусский, и совершенно не нужно было узаконивать русскоязычный вариант Конституции, загоняя туда белорусскую форму названия страны…
А если признать недопустимость в русском языке слова Белоруссия, то логично следует необходимость и дальнейшего коверкания языка — изменения и образованных от слова Белоруссия производных, т. е. написания по-русски «беларуское» государство и национальность «беларус»…
И уж совсем недопустимо переносить слово «Беларусь» в историю, рассказывая, например, о деятельности Армии Крайовой в Западной Беларуси (а не Белоруссии). Белорусам нужно пользоваться своим языком и совершенно ни к чему претендовать на наведение порядков в языке соседнего народа, пусть и признанного здесь в качестве одного из государственных».
Однако доцент Фролов заблуждается: мы «наводим порядок» не в языке соседнего народа, а в нашем втором государственном языке, который у нас является средством межнационального общения и одним из инструментов функционирования государства.
Существует где-то страна под названием Россия, или она завтра исчезнет с лица Земли — это не имеет никакого отношения к нашему государственному русскому языку. Потому что он — наш, а не «язык соседнего народа», как выразился уважаемый доцент. Нет на этот язык монополии ни у россиян, ни у Института русского языка РАН.
В своем обращении Фролов повторил расхожий в России тезис: «национальные формы в другие языки не переносятся». Мол, в русском языке нет Норге, есть Норвегия, нет Данмарк — есть Дания, не Суоми, а Финляндия, не Дойчланд, а Германия.
Однако уважаемый доцент весьма и весьма неточен в своих суждениях. Ни Финляндия, ни Германия не заявляли о том, что их названия транслитерируются на другие языки — и не просили другие страны отныне называть их именно так. А вот Беларусь именно это заявила в своем Законе. Точно так в свое время Персия объявила всему миру, что отныне она — Иран, а Цейлон, что он теперь Шри-Ланка, Берег Слоновой Кости — Кот д’Ивуар, Бирма — Мьянма, Северная Родезия — Замбия, Бенгалия — Бангладеш, Верхняя Вольта — Буркина Фасо. Именно под новыми названиями эти страны известны сегодня повсюду.
Если бы А. В. Фролов показал нам, что Россия пренебрегает этими призывами и продолжает называть Иран Персией, а Шри-Ланку — Цейлоном, то его мнение имело бы аргументацию. А так его избирательность непонятна: чем мы хуже Ирана или Шри-Ланки? Если в России не желают признавать наше новое название и упрямо именуют несуществующим, то это как минимум неуважение. А по сути — яркое проявление имперского мышления, точная аналогия поведению британских шовинистов, которые тоже долго отказывались именовать бывший «свой» Цейлон новым названием Шри-Ланка.
Но главное другое: нам «до лампочки», что у себя в России решает Институт русского языка РАН относительно норм русского языка. Поскольку в Беларуси двуязычие, и русский язык, являющийся вторым государственным языком, выполняет у нас функции межнационального общения, то и нормы его определяет наш Институт языкознания имени Якуба Коласа. Если кому-то эти нормы не нравятся (которые мы имеем полное право определять, так как он — наш второй государственный язык), то называйте его «беларуским вариантом русского языка».
Если же кто-то полагает, что мы будем жить с государственным языком, на нормы которого не сможем влиять, то это глубокое заблуждение. Лингвисты США, Канады, Австралии, Новой Зеландии, Гонконга, Мальты и других государств не ждут, когда им из Лондона «спустят» указания относительно тех или иных слов английского языка. Они плевать хотели, что решат профессора Оксфорда: у них свои вариации английского языка. Например, разговорный английский язык мальтийцев англичане просто не понимают! То же самое и в нашем случае: Институт русского языка РАН нам не указка — он отражает языковые процессы в России, а не в нашей стране. При всем уважении к России, она для нас такое же чужое государство, как Украина, Польша или Грузия. Мы используем свой местный «беларуский русский язык».
Мало того: россиянам не только придется привыкнуть к термину «Беларусь», но и на своих картах все топонимы Беларуси отныне они будут указывать только в транслитерации с беларуского языка. Вот уж непаханое поле для издевок Михаила Задорнова и ему подобных ксенофобов!
9—13 октября 2006 года в Таллинне, столь презираемом Задорновым, состоялась международная конференция экспертов ООН по топонимике, которая постановила: беларуские названия на иностранных картах должны передаваться с национальной формы написания. Это значит, что на немецких картах вместо Weissrusland (калька слова «Белоруссия») появится Belarus’ (с апострофом, показателем мягкости). Вместо Gomel, Mogilev и Vitebsk — Ноmіеl, Mahiliou и Viciebsk.
Аналогично и на российских картах: никаких «российских вариантов» написания наших топонимов на русском языке больше не будет. То есть, российские картографы будут производить полную транслитерацию всех географических названий с беларуского языка на русский. Никакие «фи» российских лингвистов аргументами не являются, так как это — решение, утвержденное конференцией ООН. Организация Объединенных Наций (вовсе не беларуские «националисты») обязала отныне карты в России издавать с топонимами Махилеу, Вицебск, Брэст и тому подобное.
Продолжим эту тему. С 1991 года наша страна официально называется «Беларусь». Как должен называться житель этой страны по нормам русского языка? Ответ очевиден: беларус. При этом, казалось бы, автоматически в русском языке появляются два разных значения: старое «белорус» означает национальность, а новое «беларус» — гражданскую принадлежность человека. То есть появилось различие, аналогичное различию между терминами «русский» и «россиянин». При этом «белорус» имеет чисто этнический смысл, а «беларусом» может быть русский, поляк, еврей, татарин и любой другой, имеющий гражданство Республики Беларусь.
Именно такой трактовки придерживаются знакомые мне российские лингвисты, но вопрос «запутывается» тем, что в беларуском языке такой двойственности понятий нет. В нем (равно как у поляков в Польше и украинцев в Украине) существует только беларус — это и этническое название, и гражданская принадлежность. Поэтому беларуские лингвисты настаивают на том, что в русском языке следует тоже ввести общее понятие «беларус», то есть сохранить прежний смысл слова, заменив в нем букву «о» на «а».
Попутно замечу, что разный смысл понятий «русский» и «россиянин» вызывает критику российских лингвистов, которые хотели бы видеть полное тождество этих терминов. Однако, на мой взгляд, для России это как раз необходимо, ибо, в отличие от Беларуси или Польши, она страна не унитарная, а федеративная. Например, те же татары никогда не согласятся с тем, чтобы их называли «русскими» (или «русскими татарами»), но вполне согласны с термином «россияне», обозначающим гражданство.
Что касается термина «русский», то он искусственный (придуман евреем Свердловым) и безграмотный: в русском языке все названия национальностей — существительные. Так, во всех документах BKЛ указывались не «русские», а именно русины — ныне украинцы (нынешние «русские» России в прошлом себя называли московитами). «Русины» по нормам словообразования как раз соответствует термину «россияне», который впервые стал активно использовать президент России Борис Ельцин.
Институту русского языка РАН вместо озабоченности сохранением термина «Белоруссия» лучше бы заняться заменой безграмотного термина «русские» на соответствующий нормам русского языка термин «русины».
Но вернемся к вопросу перехода от «белоруса» к «беларусу». В предыдущих главах я уже привел историю появления самого термина «белорус» в царской России, не стану повторяться. Официально термин «белорус» существовал только 23 года (с 1840 по 1863) и был запрещен генерал-губернатором Муравьевым, по прозвищу «вешатель». Ясно, что тогда писали только «белорус», так как сам наш язык был запрещен указом царя в 1839 году. Однако в то же самое время Константин Калиновский использовал в своих нелегальных изданиях термины «Беларусь» и «беларус», органичные для нашего языка.
После 1863 года «Белоруссия» именовалась в России «Северо-Западным краем». И только на рубеже XX века термин «Беларусь» стал входить в употребление в неофициальных изданиях. Причем писали на беларуском языке его именно так, а не через букву «о». Например, в 1910 году Ластовский издал в Вильне свою книгу «Кароткая гісторыя Беларусі».
