Мы, русские писатели, давно уже переместились на периферию. И это меня печалит горздо больше научного отставания.
Правда, вот Владимира Сорокина включили в шорт-лист Международного Букера. Вдруг получит? Давайте за него болеть.
А еще Людмиле Улицкой присудили бы Нобелевскую премию. Она заслуживает, ей-богу.
Хотя что премии. Вес автора в современном мире определяется в первую очередь не онёрами, а продажами. С этим у российской литературы совсем беда. В списки бестселлеров никто из наших не попадал, кажется, со времен «Детей Арбата», да и тогда выручила краткосрочная мода на советское: Gorby, Perestroika, Glasnost.
Самое грустное, что винить кроме самих себя некого. Ученые — те могут ссылаться на недофинансирование, а у литераторов отмазки нет. Видно, плоховато пишем.
Всё. Торжественно обещаю прямо начиная с завтрашнего дня (сегодня уже не успею) писать книжки лучше. Не хочу быть периферией.
Из комментариев к посту:
shiloves1
Россия — родина слонов (с).
_o_tets_
Лазер — Басов и Прохоров (разделили нобелевскую с Таунсом)
Жорес Алферов — создал полупроводниковые лазеры, работающие при ком. температуре — такие стоят в каждом CD-устройстве, например. Также в каждом мобильном телефоне есть полупроводники на гетероструктурах, за создание которых Алферов получил Нобелевку
alexamba
Скоро все будет как раньше, новый учебник истории на подходе.
grihanm
В химии русские были традиционнно сильны. Правила Марковникова и Зайцева, теорию Бутлерова, реакции Белоусова-Жаботинского, Арбузова, Бородина — знают все химики мира. Многие с первого курса.
wakesurfer
То что вы перечислили это каменный век, сейчас вся наука процентов на восемьдесят в сша, остальные двадцать в европе.
podolianka
//Попробуйте-ка спросить сегодня кого-нибудь из иностранных жителей (за вычетом славистов), знают ли они современных русских писателей. Ни одного не назовут
а они своих-то назовут?
кто-то из эмгрантов рассказывал. хотел приятное сделать американцу, сообщил, что в России Хемингуэя и Селлинджера знают и любят. так тот американец не в курсе оказался, кто все эти люди
mshtyrov2011
Ну, не так горько! Басова, Прохорова, Алферова и Гинзбурга уже явно вспомнили. Капица, Ландау. Эффект Чернкова. Мечников, Павлов. Малевич, Кандинский, Коровин, область балета, Тарковский, Калашников, Третьяк и Харламов, Хворостовский и Нетребко. Михаил Чехов и Владимир Набоков. И, в конце концов, мой брат — профессор в Кембридже уже тринадцать лет. Мы — не безнадёжны!
nazar1937
Раз такая пьянка пошла, то присовокуплю Станиславского и Немировича-Данченко. Даже ихние голливуды делают реверансы пред ними:)
shiloves1
В системе Станиславского есть существенный недостаток — там не сказано, как заработать большие деньги.
scholast
Практически все, составляющее славу русской культуры, было создано не ранее начала XIX века. За время, меньшее сотни лет, Россия вышла из духовного ничтожества в первостепенную европейскую культуру. Особенно это видно в музыке, но не только. Это фантастически быстрое становление национальной культуры кажется исторически беспрецедентным, и само по себе составляет величайшее достижение духа. Оно стало возможным благодаря нескольким важным обстоятельствам. Во-первых, начиная с Петра, европейское образование стало национальной ценностью. Во-вторых, начиная с Екатерины, в России появилось свободное сословие — примерно в том же смысле, что в Европе. И третий фактор — открытость границ, привлечение европейцев на российскую службу. Создание русской культуры было в значительной степени делом общеевропейским. Даже главные словари наши написаны людьми, этнически не русскими: толковый словарь полу-датчанина полу-немца Даля издается в редакции Бодуэна де Куртене, а этимологический словарь рожденного и учившегося в России немца Фасмера вообще переводится с немецкого, на котором он и вышел в Западной Германии около полувека назад. Культурный взлет России прежде всего связан с рождением свободы — и с ее гибелью связана ее столь же впечатляющая катастрофа. Успехи физики и математики СССР были следствием гигантского культурного импульса, набранного Россией к началу XX века, который для физики и математики продолжал реализовываться даже в условиях СССР, где дозволенное пространство свободы было редуцировано именно до физики и математики. Нынешняя эпоха мафиозного государства содействует выталкиванию лучших людей из страны, и потому порождает деградацию. Всякого рода национальные обиды работают на отгорожение от Европы, а потому также злокачественны, ибо спасение России — в ее европействе.
8 марта, 10:57
Должен признаться в одной дурацкой особенности.
Я, бывает, злюсь на историю.
Меня бесит, когда она обходится каким-нибудь невыносимо пошлым образом с яркими и красивыми людьми — так сказать, затаптывает жемчуг в грязь.
Примером такого свинства мне всегда казалась судьба вот этой прекрасной женщины:
Это Елизавета Кушелева-Томановская-Дмитриева-Давыдовская (почему целых четыре фамилии, сейчас объясню).
Родилась она в 1851 году. С детства была очень хороша собой и вообще, как тогда говорили, «подавала надежды». Сам Мусоргский давал ей уроки музыки. Алексей Куропаткин, будущий соратник Скобелева и военный министр, вспоминает: «Лиза была выдающейся красоты девушка, с благородным образом мыслей и способностью говорить образно и пылко… Проникнутая идеями службы в пользу народа, она непрерывно доказывала мне необходимость оставить военную службу и идти в народ…».
Как многие русские барышни той поры, Лиза мечтала учиться чему-нибудь настоящему, «неженскому». Тогда это было возможно только за границей. Чтобы добиться своего, Кушелева семнадцатилетней вступила в фиктивный брак с неким Михаилом Томановским — благодаря Чернышевскому такие союзы тогда были в моде.
Но оказавшись в Европе, девушка увлеклась не учением, а социалистической идеей. Вступила в русскую секцию Интернационала, пожертвовала на дело светлого будущего свое немаленькое наследство — шестьдесят тысяч рублей. Потом отправилась в Лондон к Карлу Марксу и вошла в ближний круг главного гуру социалистов.
Когда в Париже произошла первая в истории коммунистическая революция, Маркс отправил наблюдать за историческими событиями двух эмиссаров, одним из которых была Елизавета Томановская. В Париже, чтобы не компрометировать законного супруга, она взяла псевдоним «Дмитриева». Но одним наблюдением не ограничилась.
Имя Елизаветы Дмитриевой упоминается во всех книгах, посвященных Парижской Коммуне. Вместе с легендарной Луизой Мишель юная русская барышня (ей было всего 20 лет) создала и возглавила революционную организацию женщин. Пять тысяч коммунарок сражались на баррикадах вместе с мужчинами. Во время одного из последних, самых кровавых боев Дмитриева была тяжело ранена. Ее унесли с баррикады, спрятали от версальцев и позднее переправили за границу.
Кадр из фильма «Зори Парижа»
На этом иностранные авторы обычно заканчивают рассказ о героической «княгине Элизабет» (раз богатая русская — то, разумеется, princess, как же иначе?). Ее дальнейшая судьба им неизвестна.
И очень хорошо, что неизвестна.
На имя Елизаветы Томановской я впервые наткнулся, когда готовился писать повесть «Пиковый валет» и изучал судебное дело «червонных валетов» — шайки ловких аферистов, которые в семидесятые годы весело и изобретательно потрошили московских богатеев. Один из главарей шайки, сын тайного советника Иван Давыдовский, называет эту женщину своей гражданской женой и ходатайствует, чтобы ей разрешили отправиться за ним в Сибирь.
Тогда-то и выяснилось, что парижская революционерка Дмитриева, про которую я слышал еще в школе (тогда как раз пышно отмечалось 100-летие Коммуны), и сожительница осужденного мошенника — один и тот же человек.
Не знаю, как произошла эта метаморфоза. Участница Интернационала, подруга Маркса, одна из заметнейших фигур Парижской Коммуны забыла про освобождение пролетариата, про мировую революцию и связала свою жизнь с жалким проходимцем.
«Жалким» — потому что Давыдовский был субъектом преотвратительным. Он обошелся со своей самоотверженной возлюбленной гадко. Пока был на свободе и при деньгах, держал на положении любовницы, хоть она и родила ему двух дочерей. Зато когда оказался за решеткой, сразу предложил руку и сердце. Четверть века Елизавета прожила с ним в сибирской глуши. «Политические» не желали иметь с ней дела, поскольку она была женой презренного уголовника. Бывшая «княгиня Элизабет» пыталась заниматься мелочной торговлей, изготавливала какие-то кондитерские изделия, завела корову. Ради того чтоб не оставлять мужа, пожертвовала образованием дочерей. Давыдовский всё это принимал как должное. Но, отбыв срок ссылки, немедленно бросил семью и вернулся в европейскую Россию один.
