и даже историки поверили в истинность «царевича». Так, французский наемник капитан Яков Марже-рет, служивший в России в конце XVI — начале XVII века, прямо утверждал, что царь Дмитрий был истинным сыном Ивана Грозного. В своих «Записках о России» он писал, что никак нельзя отождествлять беглого монаха Гришку Отрепьева с Дмитрием. Во-первых, потому что они были разного возраста. По мнению Маржерета, Григорию было 35–38 лет, а Дмитрию — 23–24. Во-вторых, монах-расстрига был дерзким человеком, склонным к пьянству. За это он якобы был схвачен Василием Шуйским и сослан в Ярославль, и даже после гибели Дмитрия уверял всех в истинности убитого.
Следует отметить, что данные Маржерета о Григории Отрепьеве совершенно не верны. В 1604 году тому было 24 года, истинный Дмитрий был моложе его на два года. Нет никаких данных о его ссылке в Ярославль и о том, что его личность подтверждали родственники. Напротив, известно о том, что после воцарения Лжедмитрия все Отрепьевы были высланы из столицы. Если бы Дмитрий был истинным, то в его интересах было предложить Отрепьевым публично заявить об отсутствии между ними родства и показать всем настоящего монаха Григория.
Маржерет, видимо, знал, о существовании мнения о том, что именем Дмитрия назвался какой-то иностранец: не то поляк, не то венгр. На это указывало якобы плохое знание русского языка и обычаев. На самом деле Лжедмитрий прекрасно владел русским языком, обычаи же он нарушал умышленно, желая ввести польские. По этому поводу француз написал, что вряд ли бы кто-то специально подготовленный смог достаточно убедительно сыграть роль настоящего русского царевича. К тому же его ложность могли бы засвидетельствовать мать Дмитрия Марфа и ее многочисленные родственники. Кроме того, по мнению Маржерета, подготовка самозванца в Польше не могла быть осуществлена без ведома короля Сигизмунда. Последний постарался бы более основательно экипировать своего ставленника и дал бы ему внуши? тельное войско, а не горстку разношерстных вояк, с которой начался поход на Русь. Будучи поляком, «Дмитрий» должен был больше печься об интересах своей родины, чем это делал «настоящий Дмитрий», полагал французский капитан. Маржерет отвергал мнение и о том, что царевич был воспитан иезуитами, поскольку он не умел ни говорить, ни читать по-латыни. Лучше всего он знал русский язык, в который лишь для красоты и образности вставлял польские фразы. Насмешки над русскими обычаями и православной верой «Дмитрия» Маржерет объяснял тем, что нравы русских людей грубы и порочны. Не один он был склонен их критиковать и порицать. В целом же царевич вполне исправно исполнял православные обряды, и никто из его противников не утверждал, что он был иностранцем и человеком иной веры.
В русских источниках Лжедмитрий не отождествлялся с каким-либо иностранцем. Все они единодушно называли его беглым монахом Гришкой Отрепьевым. Правда, распространялись слухи и о том, что он мог быть настоящим царевичем. Некоторые полагали, что он бежал к своему крестному, И. Ф. Мстиславскому, якобы жившему на Украине. Но сколько же ему тогда было лет, если в возрасте около 9 лет истинный или подставной Дмитрий погиб в Угличе? К тому же князь И. Ф. Мстиславский не жил на Украине. В 1585–1586 годах он попал в опалу и был отправлен в Кирилло-Белозерский монастырь. По другим слухам, царевича подменил доктор, а заменивший его ребенок был убит следующей ночью, поэтому мать не заметила, что он не был ее сыном. На самом деле Дмитрий погиб в первой половине дня в присутствии мамки, кормилицы и мальчиков-сверстников. Все они могли бы заметить, что вместо царевича умер другой ребенок.
Известный историк С. М. Соловьев считал, что Лжедмитрий не был истинным сыном царя Ивана IV, но сам он об этом не знал и искренне верил в свое царское происхождение. Это позволяло ему быть вполне правдивым и убедительным. Историк полагал, что некие могущественные лица убедили безродного юношу в том, что он царевич Дмитрий, и помогли организовать самозванческую авантюру. Сам же он вряд ли бы посмел взять на себя эту роль, поскольку «не был чудовищно развращен, а был скорее человеком пылким, впечатлительным, легко увлекающимся, с блестящими способностями».
Соловьев предполагал, что самозванческая авантюра могла созреть в голове видного польского дипломата и канцлера Льва Сапеги, крайне не любившего царя Бориса. Но сам он ее вряд ли мог осуществить, поскольку требовалась помощь русского боярства и был необходим подходящий кандидат на роль царевича, русский по происхождению. Появление самозванца было выгодно и иезуитам, желавшим распространить на Руси католичество. Поэтому их участие в авантюре, по мнению историка, было вероятным. Но больше всего, по утверждению, были заинтересованы в низвержении царя Бориса его внутренние враги, для которых новоявленный царевич мог стать лучшим орудием борьбы.
Как видим, Соловьев постарался из всех предположений о личности Лжедмитрия I выбрать «золотую середину»: он не был истинным сыном царя Ивана Грозного, но могущественные люди в России и Польше убедили его принять на себя эту роль для того, чтобы свергнуть с престола ненавистного царя Бориса. Однако, строя различные догадки, нельзя игнорировать тот факт, что все русские источники единодушно утверждали, что Лжедмитрий I был беглым монахом Григорием Отрепьевым, по воле ряда обстоятельств оказавшимся в гуще событий Смутного времени. Данная версия кажется и нам наиболее убедительной, поэтому в настоящей книге она рассматривается со всей подробностью.
Будущий «царь Дмитрий» родился в 1580 году в Галиче. (Для сравнения следует отметить, что настоящий царевич Дмитрий родился в Москве в 1582 году.) Он происходил из мелкопоместного дворянского рода Отрепьевых, родоначальником которых, по родовой легенде, был некий Владислав с Нилка Кащ-Неледзевского герба Правдзниц, приехавший вместе с Дмитрием Ольгердовичем на службу к Дмитрию Донскому в XIV веке. В крещении он принял имя Владимира. Отец Юрия был стрелецким сотником и носил двойное имя Богдана-Борислава Ивановича. Он, как и его брат Смирной, часто призывался на службу в Москву. В Галиче в небольшом поместье оставалась его жена Варвара, которая и стала главной воспитательницей и наставницей сына.
Предполагалось, что Юрий пойдет по стопам отца, но этим планам не суждено было сбыться. Богдан был вспыльчивым, драчливым и не в меру пьющим человеком. Во время московской службы он предавался разгулу. Как-то раз, отправившись в Немецкую слободу, прозванную Наливкой за возможность всегда достать там спиртное, Богдан подрался с выходцем из Литвы и был убит. Для Варвары и Юрия его смерть стала большим горем, поскольку они остались почти без средств к существованию. Хорошее образование становилось для мальчика способом заработка. Он выучил Часослов, псалмы Давида, освоил грамотность
