Предполагая, что уже в конце февраля он наконец получит долгожданную возможность перейти от стратегической обороны к стратегическому наступлению, генерал Вестморленд с типичными для него энтузиазмом и энергией начал готовиться к предстоящим переменам. 8 февраля он “дал отмашку” штабистам, чтобы те приступили к разработке различных планов наступательных операций и определили необходимое для их реализации количество войск, принимая во внимание тот факт, что “потолок” в 525 000 человек будет отменен. В тот же день командующий отправил Уилеру уже упоминавшуюся выше телеграмму, где просил о высадке амфибийного десанта силами морской пехоты и 82-й воздушно-десантной дивизии где-то поблизости от ДМЗ или в самой этой зоне. Генерал Вестморленд не случайно говорил об апреле. Его беспокоило тыловое обеспечение новых частей, а кроме того, у него на них имелись некоторые (неизвестные пока начальству) планы. Он надеялся не просто усилить оборону зоны I корпуса, но бросить морских и воздушных десантников на врага в районах, лежащих к северу от ДМЗ. Как считал генерал Вестморленд, погода, на которую он всегда особенно обращал внимание при составлении стратегических схем действий, не позволит проводить высадку десанта с моря в Северном Вьетнаме раньше чем в апреле.
Вот с такими помыслами и ожидал КОМКОВПЮВ 23 февраля приезда в Сайгон председателя ОКНШ. У генерала Вестморленда имелся при себе целый список планов на разные случаи жизни с точным указанием необходимого для реализации замыслов количества войск. Командующий был готов к переходу в стратегическое наступление. А как насчет генерала Уилера? На этом вопросе “занавес” закрывается, завершается второй и начинается третий акт драмы.
Даже и теперь не вполне понятно, думал ли еще генерал Уилер 23 февраля (в момент прибытия в Сайгон), что президент поддержит идею перехода в наступление во Вьетнаме. Наиболее подробно отражены события этого непростого дела в книге Шандлера “Путь от президентства”. Как считает автор, генерал Уилер не питал особых надежд на то, что президент отважится на эскалацию конфликта в случае, если над Соединенными Штатами не нависнет угроза военного поражения во Вьетнаме. Рассчитывал ли Уилер на переход к новой стратегии после Новогоднего наступления, неясно. Что он знал точно, так это то, что ему необходимо создать стратегический резерв и, если получится, послать генералу Вестморленду какие-то “страховочные” войска. Эта проблема являлась самой насущной для “Баса” Уилера и в тот момент, когда он сходил с трапа самолета в Сайгоне, где гостя встречал его старый друг, “Вести” Вестморленд.
Сразу же после прилета генерал Уилер проследовал в штаб КОВ-ПЮВ для ознакомления с обстановкой. Собравшиеся там старшие офицеры были поражены очень утомленным и даже измученным видом председателя ОКНШ. Куда девалась стройность, подтянутость генерала, которого хорошо помнили и любили многие из людей, присутствовавших на совещании. Внешне он очень изменился, даже отрастил заметное брюшко. Вместе с тем он остался прежним – приветливым, вежливым и приятным в общении человеком, каким был прежде.
Генерал Вестморленд был в ударе, он четко, убедительно и аргументированно обрисовывал сложившееся положение. Вместе с тем становилось очевидным, что и сам генерал Уилер, и сопровождавшая его “свита” не смогли по достоинству оценить возможностей, которые предоставляла ситуация. Гости то и дело с беспокойством интересовались у того или иного докладчика его мнением о состоянии дел у противника и о его способности предпринять еще одну серию атак на города в Южном Вьетнаме. Генералы из штаба КОВ-ПЮВ считали подобную угрозу практически нулевой. К концу совещания сделалось понятно, что усилия генерала Вестморленда изменить пессимистическое мнение, привезенное генералом Уилером и сопровождающими его лицами из Вашингтона, не дали желаемых результатов. Высшие офицеры тоже оказались в плену навязанных им СМИ искаженных представлений обо всем происходившем в Южном Вьетнаме. Генерал Уилер позднее подтвердил правильность такого соображения, сказав: “Думаю, на меня оказали воздействие статьи в газетах. Там было все написано так, будто ничего худшего не случалось со времени битвы при Булл-Ране”‹40›{43}.
Выдвигаются и иные причины пессимизма генерала Уилера. Так, генерал Вестморленд, в ходе нашей с ним продолжительной беседы в 1982-м, приписал настроение председателя ОКНШ плохому состоянию здоровья. Вестморленд описывает Уилера как “вымотанного и больного человека”. И без того подавленное настроение генерала Уилера еще более ухудшилось, когда в первую же ночь после его прибытия в южновьетнамскую столицу около дома, где разместили важного гостя, упал вражеский реактивный снаряд. На следующий день генерал Вестморленд настоял на том, чтобы генерал Уилер переехал в небольшую, защищенную мешками с песком комнату в КОВПЮВ.
В статье в издании “Форин полней” Джон Генри цитирует приведенное выше замечание Уилера о влиянии, оказанном на него газетными статьями. Генри задается вопросом, насколько же серьезной председатель ОКНШ считал обстановку во Вьетнаме? Генри приводит другое, более оптимистическое высказывание Уилера, сделанное им 20 февраля накануне отъезда в Сайгон. Уилер сказал: “Предприятие противника не увенчалось успехом. Врагу не удалось заставить генерала Вестморленда вывести войска из важного района Ке-Сань – ДМЗ. Неприятель не смог захватить и удержать главных городов и в итоге очень дорого заплатил за это”‹41›. Генри отмечает, что в действительности генерал Уилер, хотя и выглядевший бледным и измученным, имел куда более “здоровое” и “полнокровное” суждение о ситуации, чем то общепринятое мнение, к которому он склонился по причинам личного характера, ставшим очевидными позднее.
Как бы там ни было, 24 февраля генералы Уилер и Вестморленд провели очень продуктивное совещание. Они дали оценку того, сколько войск потребуется США во Вьетнаме в той или иной ситуации. Рассмотрели “худший вариант”, допустив неспособность АРВ справиться с возложенными на нее задачами, развал ПЮВ, вывод южнокорейских войск (из-за возможной угрозы со стороны коммунистов на полуострове) и значительное наращивание Северным Вьетнамом военного присутствия на Юге. “Лучший вариант” предусматривал реализацию планов генерала Вестморленда относительно перехода в наступление и нанесения врагу серьезного, возможно сокрушительного, удара, при условии, конечно, что президент одобрит изменение стратегии.
В результате оба генерала наметили для КОВПЮВ “требование по численности войск” на 1968 год. В “Белой книге” генерал Вестморленд упирает на то, что “требование по численности войск” означает не что иное, как “количество войск, необходимое для выполнения одобренных (ОКНШ) планов”. Он добавляет: “Иначе говоря, требования могли быть выполнены только, если бы в Вашингтоне решились пересмотреть государственную политику и одобрить новый стратегический курс”. (Курсив автора.) Таким образом, генерал Вестморленд четко представлял себе условность характера “требования по численности войск”. Как понимал природу документа генерал Уилер, однозначно сказать нельзя.
Так или иначе, генералы сошлись на цифре 206 000 человек. Первый поток пополнений (108 000 военнослужащих) должен был бы поступить во Вьетнам к 1 мая 1968 года; второй (42000 человек) предстояло подготовить к отправке к 1 сентября, а третий (55 000 человек) – также подготовить к отправке к 1 декабря. Используя выражение генерала Вестморленда, скажем, что между ним и генералом Уилером установилось “четкое взаимопонимание” по поводу того, что гарантированно отправиться во Вьетнам должен был только первый поток. Два последующих пришлось бы развернуть во Вьетнаме, только в случае необходимости отразить еще одно крупное наступление коммунистов или же если бы президент одобрил новую стратегию. В ином случае второй и третий поток остались бы в США в качестве стратегического резерва. Таким образом, когда генерал Уилер уезжал из Сайгона 25 февраля, при нем находился список “требований” генерала Вестморленда, где фигурировала цифра 206 000 человек. Как вскоре выяснилось, здание всей концепции покоилось на зыбучих песках двусмысленности, непонимания, благих пожеланий, иллюзий и надежд.
25 февраля генералу Уилеру предстояла нелегкая работенка по “предпродажной подготовке” просьбы о пополнениях, которую надо было получше “упаковать”, чтобы как-то “скормить” гражданскому начальству – министру обороны и президенту. Как старый опытный чиновник-ветеран Пентагона, “Бас” Уилер знал, насколько трудно будет уговорить их увеличить контингент войск США во Вьетнаме на 206 000 военнослужащих. Во-первых, пришлось бы идти на мобилизацию не 200 000, а примерно 400 000 человек (по подсчетам Макнамары), а прежде президент решительно отклонял все просьбы о призыве значительного числа резервистов. Во-вторых, генерал Уилер понимал, что президент и главные его гражданские советники (за исключением Уолта Ростоу) не дадут добро на расширение зоны конфликта и перенос военных действий в Северный Вьетнам, Лаос или Камбоджу. В-третьих, с началом февраля возросла коммунистическая угроза в Корее, в Берлине и на Ближнем Востоке. (Однако к концу месяца все это оказалось не более чем цепью совпадений.) Четвертое, генерал Уилер знал об озабоченности президента последствиями Новогоднего наступления и особенно событиями вокруг Ке-Сань и понимал: если сказать Джонсону о том, что генерал Вестморленд не опасается повторного нападения коммунистов на города и не боится потери Ке-Сань, стимул для одобрения запроса и вовсе отпадет. Иными словами, рассмотрев проблему со всех сторон, генерал Уилер пришел к выводу, что у него есть только один способ дать генералу Вестморленду то, что тому нужно, и в то же время восстановить стратегический резерв. Надо было сказать президенту, что дела во Вьетнаме – хуже некуда и что, если не перебросить туда дополнительный контингент в 206 000 человек, дело может обернуться поражением.
