Ознакомительная версия.
Тем временем владыка Геннадий продолжал следствие в Новгороде и узнал потрясающие сведения. Сектант Самсонка признался, что у них имеются могущественные покровители в Москве, назвал главу дипломатического ведомства Курицына. А новгородские переселения почему-то не затронули еретиков. Они благополучно остались жить по домам, при своих доходах. Заступники постарались, выгородили, и жидовствующие стали наглеть. Уже открыто оскверняли иконы, отказывались от Св. Причастия. Епископ хотел взять под стражу одного из них, Захарию, но тот удрал в столицу и принялся рассылать клеветнические письма – называл еретиком самого Геннадия.
Владыка обратился в Москву, жаловался, что Курицын покрывает жидовствующих. Иван Васильевич не поверил, это выглядело невероятным. Тогда Геннадий отправил послания архиепископу Ростовскому, епископам Суздальскому, Пермскому, Рязанскому, Сарскому, авторитетным игуменам Иосифу Волоцкому, Нилу Сорскому и др., призывал защитить Православие. Они вступились, писали к великому князю. Только сейчас Иван III начал понимать: дело и впрямь неординарное.
Но и сектанты не сидели сложа руки. Борьба с ересью находилась в ведении митрополита, а его кафедра пустовала больше года! Во главу церкви подбирали то одного, то другого претендента, а высокопоставленные сектанты старательно очерняли их в глазах великого князя. И наконец, добились своего, в августе 1490 г. протолкнули в митрополиты игумена Симонова монастыря Зосиму. А он уже был вовлечен в ересь. Собор против жидовствующих созвали через месяц после его избрания. Но самые крупные фигуры остались в тени. Курицын отмазался, доказал великому князю, будто его оговорили. Имена Патрикеевых и Елены Волошанки еще вовсе не звучали. Успенский протоиерей Алексий-Авраам умер.
Перед судом предстали Захария, протопопы Дионисий, Гавриил и несколько их сообщников. Единомышленники предупредили их – если хотите остаться в живых, не проболтайтесь. Они не проболтались, говорили только о себе. Митрополит Зосима притворно ужасался обвинениям, охал и ахал, закатывал глаза. Иосиф Волоцкий и ряд других священнослужителей требовали для отступников смертной казни. Но митрополит высказался против, да и великому князю советники внушали: можно ли казнить людей за духовные заблуждения?
Вдруг еще покаются… Собор проклял ересь, но для персональных преступников ограничились гражданской казнью. Их отвезли в Новгород, и владыка Геннадий решил устроить действо наподобие испанского аутодафе. Еретиков посадили на лошадей задом наперед, в вывороченной наизнанку одежде, на головы надели колпаки из бересты с надписью «се есть сатанино воинство». Провезли по улицам, но сожгли не людей, а только колпаки. Осужденных разослали по монастырям.
Зато митрополит после этого развернул настоящую войну против верных служителей Церкви. Под разными предлогами снимал их с постов, заменял своими ставленниками. Свернул преследования сектантов, запрещал арестовывать их, наставлял: «Не должно злобиться на еретиков, пастыри духовные да проповедуют только мир». А исподтишка Зосима пытался отравлять Православие. Толковал его искаженно, находил якобы противоречия в Священном Писании. В частных разговорах порой и вовсе отрицал Евангелие, учение апостолов и отцов Церкви, сеял сомнения в загробной жизни. Палаты митрополита превратились в своеобразный клуб. У него собирались сектанты, рекой лилось вино, велись антихристианские речи [41, 52].
Но Зосима слишком осмелел. Через слуг, гостей, случайных свидетелей распространялись известия о его поведении и мировоззрениях. Поднимало голову возмущенное духовенство, загремел голос св. Иосифа Волоцкого. Он писал: «В великой Церкви Пресвятой Богородицы, сияющей, как второе солнце посреди всея Русской земли, на том святом престоле, где сидели святители и чудотворцы Петр и Алексий… ныне сидит скверный и злобный волк, одетый в одежду пастыря, саном святитель, а по воле своей Иуда и предатель, причастник бесам». «Ныне шипит тамо змий пагубный, изрытая хулу на Господа и Его Матерь» [69].
Жидовствующие силились оградить государя от таких разоблачений, преподносили как клевету. Но обвинения накапливались, подтверждались. Хоть и не сразу, Иван Васильевич отреагировал. В 1494 г. Зосиму свели с престола. Правда, великий князь предпочел замять скандал. Людям объявили, будто митрополит добровольно ушел в монастырь, а в официальных документах указывали, что его сняли за пьянство и нерадение о Церкви. Но его преемником епископы выдвинули настоятеля Троице-Сергиева монастыря Симона, ревностного православного. Св. Иосиф Волоцкий стал деятельным его помощником. Он написал трактат «Просветитель», подробно разобрав положения ереси, доказав ее крайнюю опасность. Св. Иосиф понравился и государю, Иван III дозволил ему приходить ко двору в любое время.
Но в одном пункте их мнения разошлись. Преподобный Иосиф убеждал искать и немилосердно казнить еретиков, не принимать от них покаяния – мораль жидовствующих не только допускала, но и поощряла ложь. Великий князь полагал, что лжеучения надо искоренять более мягкими средствами. Иосиф Волоцкий настаивал на своем, а это раздражало государя. Он обрывал игумена, приказывал умолкнуть. Их встречи прекратились. Ну а сектанты затаились. Все выглядело благополучно – вроде бы, ересь исчезла…
62. Границы сдвигаются на запад
В Европе назревала масштабная война. Умер Матьяш Корвин, оставил после себя завидное наследство – Венгрию, часть Чехии, Австрию, Хорватию. На его корону нашлось сразу три претендента: сын Матьяша, наследник и соправитель германского императора Фридриха Максимилиан Габсбург и сын Казимира Владислав Ягеллон, деливший с покойным королем Чехию. Соперники побаивались друг друга. Венгры заключили союз с турками и с молдавским Стефаном – он-то был в обиде на Казимира. В свою очередь, поляки сговаривались с врагами турок, венецианцами. Владислава поддержал римский папа.
А немцы сообразили, что самый могущественный неприятель польского короля живет в Москве. Сперва к Ивану Васильевичу пожаловал неофициальный посланник, рыцарь Поппель. Прощупывал почву, расписывал, как выгодно дружить с императором – соблазнял, что он может дать королевский титул. Но Иван III отнесся к такой перспективе совершенно равнодушно. С достоинством объяснил: с него достаточно своего титула. Русские государи поставлены от Бога, и ни в каком ином поставлении, от папы или императора, не нуждаются. Но против полезного сотрудничества он не возражал. Навалиться на Казимира с двух сторон выглядело неплохо.
Немцы обрадовались. Заговорили даже о том, что надо бы скрепить союз браком, сватали дочку Ивана Васильевича Елену за одного из германских маркграфов. И снова государь осадил партнеров. Указал, что маркграф – мелковатая фигура для его дочери. Другое дело, если выдать ее за Максимилиана, он как раз овдовел, его бургундская супруга расшиблась, упав с лошади. Вместе с немецкими послами к императору отправились русские. Выработали союзный договор, хотя он остался только на бумаге.
Узнав о пересылках между Габсбургами и Москвой, Казимир и его сын крепко занервничали. Принялись срочно мириться с конкурентами, предлагали им самые заманчивые условия. Владислав брал в жены вдову Матьяша Корвина – невеста была гораздо старше его, но венграм польстил такой брак. А Максимилиану отдавали Австрию, платили 100 тыс. гульденов и уступали право наследовать Венгрию, если у Владислава не будет мужского потомства. При пожилой жене потомства не светило, и немцев это устроило. Договоренности с русскими император отложил за ненадобностью.
Пограничная война с литовцами шла своим чередом. Великому князю помогали крымцы, периодически наведывались во владения его противника. А Казимир нашел союзников в лице сыновей Ахмата. После Угры и разгрома от ногайцев Большая орда успела оклематься. В 1491 г. по просьбе польского короля Ахматовы дети собрали большое войско и двинулись на Крым. Но и Иван Васильевич честно выполнял обязательства перед Менгли-Гиреем. Послал «под Орду» армию Петра и Ивана Оболенских, приказал Мухаммед-Эмину выставить им в помощь казанскую рать. До сражений дело не дошло. Ордынцы добрались до Перекопа, но прослышали – на их улусы идут государевы воеводы. Сразу повернули назад. А воеводы задачу выполнили, нападение на Крым сорвали и тоже вернулись.
Но эта война, как и предыдущая, обострила отношения в московском великокняжеском семействе. Мать Ивана Васильевича умерла 6 лет назад. Она опекала младших сыновей, особенно своего любимца Андрея Угличского. Но мать и примиряла братьев, заставляла кое-как держаться вместе. Без нее Андрей перестал приезжать в Москву, торчал у себя в уделе. Он по-прежнему чувствовал себя обделенным, вокруг князя пристраивались такие же недовольные. Злословили Ивана III, в застольных разговорах поминали обиды. Однажды это чуть не довело до беды. Сын боярский Мунт Татищев по пьяному делу сболтнул Андрею, будто старший брат намерен его схватить.
Ознакомительная версия.
