князя Гагарина и им подобных, могут ли они прокормить многое число разоренных чрез отнятие торгов?»
Таков был ответ Преобразователю на его призыв к труду, на его стремление разбудить заснувшие силы народные. Но и этот печальный ответ не должен смущать нас, не должен наводить на мысль, что тщетен был подвиг, бесплоден тяжкий переворот или что совершалось дело иначе, чем следовало, и потому имело так мало успеха. Чтоб уяснить себе ход нашей истории, как древней, так и новой, мы должны освободиться от мысли, что общественное развитие может совершаться и достигать высокой степени независимо от материального благосостояния народа. Известно, что общественное движение, высшие общественные формы являлись тогда, когда народ начинал богатеть. Вследствие самых неблагоприятных условий для развития народного богатства Московское государство было самым бедным из государств европейских при редкости народонаселения на огромных пространствах, при больших огороженных селах вместо городов, при отсутствии промышленности и торговли (сравнительно с западными государствами Европы). Потребности государства постоянно не были в уровень со средствами, доставляемыми ему народом. Вспомним, какую громадную пограничную линию должно было оберегать это беднейшее, малолюднейшее государство!
Сколько было говорено о кормлении, этой язве Московского государства! Но откуда это кормление? Мы видим его при начале государств, то есть при их крайней бедности, когда нечем удовлетворить первой нудящей потребности, потребности защиты, нечем содержать войско: ратным людям, дружинникам, раздают или земли, или правительственные и судебные должности в кормление. Если у нас кормление оставалось так долго, укоренилось — ясный признак, что народ оставался бедным; а кормление, следствие бедноты, неразвитости народной, как обыкновенно бывает в истории, содействовало, в свою очередь, усилению народной бедности. Бедность государства и необходимость содержать огромное войско, защищать огромную пограничную линию, отбиваться со всех сторон от врагов — вот два тяжкие условия жизни Московского государства.
А крепостное право — откуда оно? Все от той же бедности. Крестьянина прикрепили, чтоб он кормил помещика, ратного человека, которого иначе бедное государство содержать не могло. Тяжелым игом лежало кормление войска на народе, но оно избавляло от ига татарского, от поляков, от шведов. И чтобы понять, как необходимо было военное преобразование, почему надобно было начинать с него, почему в этом отношении нужны были еще новые пожертвования, новые напряжения бедного государства и народа, чтобы понять, оценить военную деятельность и заслугу Петра, надобно только вспомнить, какое количество пленных выводили крымские татары из России, и без того бедной народонаселением, надобно читать описания тяжкой участи этих несчастных, наполнявших восточные рынки, надобно вспомнить, сколько денег нужно было употреблять бедному государству для выкупа пленных.
Но кроме войска нужно было народу кормить еще непосредственно дьяков и подьячих, вследствие той же бедности. В XVII веке лучшие люди сознавали эту язву и предлагали средства для ее излечения. «Отчего дьяки и подьячие берут взятки?» — спрашивали они и отвечали: «Оттого, что получают малое жалование, недостаточное для их содержания; дайте им больше жалованья, и они перестанут брать взятки». Но советодатели не справились: откуда московскому правительству было взять денег для увеличения этого жалованья? Их поражала бедность народа, но они забыли, что правительство бедного народа не могло быть богато. У варварского народа все члены его — воины, не воины — рабы. Как скоро начинается развитие, начинается разделение занятий, является различие между воинами и не воинами, и определение отношений между этими двумя частями народонаселения становится одною из самых важных задач всей последующей жизни государства; во времена варварские или очень близкие к варварству, например в начале средних веков в Европе, военная часть народа стремится господствовать над невоенною, забрать себе все права; но благодаря разным благоприятным условиям развития масса невоенная не коснеет в своем страдательном положении, посредством промышленного труда приобретает материальные и нравственные средства, вследствие чего силы обеих частей народонаселения начинают более или менее уравновешиваться. Так было в западных государствах: в Польше при неблагоприятных условиях развития для невоенных классов народонаселения военная часть народонаселения, шляхта, налегла на массу невоенную, взявши себе все права и отнявши у верховной власти значение посредствующего начала, — и мы знаем следствия.
В самом восточном европейском государстве, в России, условия для развития промышленного труда, для развития невоенных классов народонаселения были крайне неблагоприятны; отсюда бедность народа и все ее печальные следствия, о которых уже было упомянуто. Но в России и военная часть народонаселения вследствие известных причин также не получила сословного развития, а между тем увеличивались силы правительственного начала; пользуясь этою-то силой, Петр произвел переворот, имевший целию поднять силы народа во всех отношениях: поднять войско, его победами поднять значение государства извне и добыть море и в то же время поднять промышленные силы народа, отнять у государства Русского исключительно земледельческий характер, сделать его богатым, следовательно, уничтожить те печальные явления, которые были следствием его бедности. Мы видели, какие страшные препятствия встретил Петр при достижении своей цели: в течение нескольких лет нельзя было переменить утвердившихся веками привычек и взглядов; учреждением магистратов нельзя было вдруг обогатить купцов, вдруг приучить их к широкой, дружной и разумной деятельности; выучивши волею-неволею служилого человека грамоте, цифири и геометрии, нельзя было вдруг вдохнуть в него ясное сознание гражданских обязанностей; несмотря на множество видимых изменений, нравственное состояние народа мало изменилось к лучшему. Но народ безвозвратно выдвинулся на новый путь, путь единственный для выхода, для избавления себя от тяжких обид, на которые жаловались лучшие люди XVII века, путь тяжелый бесспорно — но что же делать, когда в запасе у истории нет других путей для народов?
Как взволнованное море, шумела Россия глухим шумом и ропотом, когда Преобразователь лежал в гробе величавый, грозный и скорбный. Птенцы Петра провозгласили царицей его жену-спутницу. При этой новой новизне, женском царствовании, слышался ропот наверху и ропот внизу: наверху ропот несбывшихся надежд, ропот на светлейшего князя; внизу повторялись пословицы, в которых высказывался невыгодный взгляд предков на женщину, пословицы и присловицы:
Каковы в народе издавна словом употреблялися,
И яко в волне морской, тако в молве мирской разглашалися.
Но среди этого ропота слышались другие голоса, к которым мы и прислушаемся преимущественно.
Между сенаторами — сильное движение, толки, споры, пишутся мнения. Что же их так занимает? Старый вопрос: казна истощена, крестьяне разорены, войско и приказные люди тяжело лежат на народе. Первым делом преобразования было создание постоянного войска, в котором чувствовалась нудящая потребность, но чем содержать его? Разумеется, первая мера в бедном, неразвитом государстве — отдать войско на непосредственное кормление народу. Но легко
