("овчар") [3255] и equizarius ("конский пастух") [3256]. Обычно они употребляются при характеристике дворовых людей [3257], здесь же применены в отношении держателей. Сложнее обстоит дело с термином cotidianus, иначе quotidianus — буквально: "работающий ежедневно" [3258]. Ограничиваясь данными политика, можно отметить только одну отличительную черту этой социальной группы: cotidiani либо вовсе не платят оброк, либо очень маленький, всего в один нумм. Но значение этого факта не следует преувеличивать — освобождение от повинностей характерно для многих держателей, перечисленных в политике.
В других южнофранцузских текстах термин cotidianus не встречается и, вообще, принадлежит к числу редких. Поэтому имеет смысл рассмотреть, по возможности, все источники, где он употребляется, невзирая на временные и пространственные цезуры, отделяющие их от Марсельского политика.
Иногда он характеризует второстепенные повинности, которые, в отличие от основных, крестьяне-держатели должны были выполнять не определенное число дней в неделю или в году, а ежедневно [3259]. Однако чаще его использовали для обозначения рабов, живущих при господском дворе и занятых исключительно в господском хозяйстве [3260]. В этом отношении особенно интересны данные Фульдского полиптика [3261]: servitores cottidiani противопоставлены в нем неким servitores triduani, работающим на барщине три дня в неделю. Cottidiani же, по-видимому, отождествлялись со sclavi; по крайней мере, sclavi обязаны были работать вдвое больше, чем triduani, т. е. шесть дней в неделю — фактически ежедневно, поскольку воскресенье было праздничным днем и для них. Любопытные параллели этой терминологии имеются в сардинских документах XI–XIII вв. Несвободных держателей на Сардинии называли servos de operas; среди них различали servos integru, servos latu и servos pede, обязанных работать на господина или господ, соответственно 4, 2 и 1 день в неделю [3262]. В кальяританских грамотах, написанных на volgare, упоминаются кроме того некие servi de cadadie [3263]. По мнению видного сардинского историка Р. Карта Распи, этот термин обозначает сельских рабов, сохранившихся именно в Кальяри, как наиболее романизированном районе острова [3264].
В свете этих данных, cotidiani Марсельского полиптика следует квалифицировать как членов рабской фамилии, недавно посаженных на землю. Учитывая, что cotidiani вовсе или почти не платят оброк, не исключено, что они по-прежнему заняты в господском хозяйстве. Это достаточно вероятно в отношении одного из них, приписанного к веркарии, расположенной в административном центре виллы Галадиус, где имелся господский двор.
Термин relevatus [3265] не имеет аналогов в других источниках, и о значении его приходится судить, основываясь исключительно на данных самого полиптика. Л. Бланкар считал его синонимом термина libertus [3266]. По мнению Ж.-П. Поли, relevatus — это прежний глава держания, освобожденный от своих обязанностей [3267]. В пользу второго толкования говорят следующие факты. На каждой колонике, к которой приписан relevatus, сидит еще один крестьянин, чей статус указан, что характеризует "главного" держателя надела. В тех случаях, когда relevatus стоит в списке первым, о следующем за ним крестьянине говорится, что именно он "должен управлять этой колоникой" (qui ipsa colonica regere debet). Один из них — это сын relevatus'a, отстраненного от исполнения обязанностей держателя, скорее всего, по старости. Применительно к крестьянскому держанию, термин regere встречается в южнофранцузских источниках крайне редко. Мне известен лишь еще один такой случай, да и то речь в нем идет о наделе сельского священника [3268]. Однако в Италии крестьяне любого статуса считались rectores своих наделов [3269].
Испытанный прием изучения зависимого населения — анализ их повинностей — в нашем случае малоприменим. В грамотах VIII–IX вв. крестьянские повинности почти не упоминаются, в Марсельском же политике описана, по-видимому, очень своеобразная, нетипичная группа держаний. Достаточно сказать, что социальный статус держателя не влияет на размеры его повинностей и очень слабо — на их состав. Чрезвычайно высокий процент держаний, по тем или иным причинам не несущих повинности (154 из 267, или 57,7%) или находящихся на особом положении (держания бенефициариев и colonice apste — 28 из оставшихся 113, или 24,8%), не позволяет с уверенностью установить зависимость платежей от других факторов: количестве людей, проживающих на наделе, его географического расположения и т. д.
Как уже отмечалось, в политике упоминаются три платежа: census, tributum и pasco [3270]. Самым крупным является census. Величина. его варьирует от поместья к поместью, но внутри него, как правило, неизменна; в описи поместья Галадиус значится даже некий census medius [3271]. Обычно чинш состоит из овцы, свиньи, поросенка, 5–10 кур, 2 цыплят, 20–40 яиц, иногда также из секстария зерна, фунта меда или воска; изредка он уплачивается деньгами (1–2 денария). Величина tributum едина для всего полиптика и равна одному нумму [3272]. Размеры pasco колеблются от держания к держанию. В 76 случаях это натуральный оброк (чаще всего одна овца), в 16 случаях — денежный. Общая величина оброка очень непостоянна: на 9 наделов возложены все три повинности, на 28 наделов — по две, на остальные 75 — по одной, в том числе в 64 случаях — pasco. В целом, на 113 наделов приходится 39 вариантов оброка.
Ж.-П. Поли предположил, что помимо этих повинностей со всех колоник взыскивается еще tasca, не указанная здесь именно потому, что была обычным и обязательным для всех держаний издольным платежом [3273]. В источниках этот термин появляется много позже и обозначает издольный платеж, обычно — из одиннадцатой доли урожая [3274]. Предположение Ж.-П. Поли возникло, очевидно, из желания объяснить сравнительно небольшие размеры повинностей. Но этот факт, скорее, связан с тем, что в полиптике описана только часть владений марсельского аббатства, которые по тем или иным причинам было трудно эксплуатировать в полную силу.
Учитывая невысокую информативность полиптика в том, что касается размеров крестьянских повинностей и принципов их разверстки, об эксплуатации зависимого населения правильнее будет судить по таким показателям, которые, будучи общими для всего населения вотчины, мало зависят от недостаточно высокой представительности источника.
К их числу принадлежат социально-демографические характеристики, представленные в полиптике очень щедро, — как уже говорилось, он содержит на редкость подробное описание держателей, указывает их статус, имена, родственные связи и даже возраст детей. К сожалению, изучение этих сведений пока что дало неоднозначные результаты. На сегодня можно считать доказанным, что, при отсутствии в Провансе начала IX в. демографического кризиса, имела место высокая смертность, было довольно распространено бесплодие. Антропонимический анализ выявил определенные структурные различия, присущие семьям колонов и манципиев, что
