«пред-полисным». Ведь основным содержанием переходного периода, связанного с вторжением дорян, была постепенная смена политических Форм, освободившая путь для развития возникших уже в ахейском обществе социальных норм. Таким образом, вопрос стоял не о принципиально новом строении общественной жизни, но о дальнейшем развитии типологически единых институтов.
Наличие несомненных преемственных связей между Грецией II и I тысячелетий отмечалось уже давно как в русской [137], так и в западной историографии [138]. Однако скептическое отношение долго преобладало среди исследователей. Лишь открытие греческой письменности II тысячелетия заставило умолкнуть громкие голоса скептиков. Иной подход к греческой легендарной традиции, которого потребовали неоспоримые данные новых источников, делает необходимым детально проследить, какие традиции II тысячелетия сохранились и в каком именно виде в Греции предполисного и последующих времен. Непрерывное единство, которое наблюдается во многих отраслях духовной жизни греков, позволяет рассматривать процесс культурного развития страны как единое целое, причем ахейская культура может быть охарактеризована как предшествующая фаза, более поздней греческой культуры I тысячелетия.
Правда, и вопрос о культурной преемственности додорийской и предполисной Греции [139] не следует упрощать. Ведь при ломке политических институтов роль культуры в преемственности различных ступеней одного и того же общества неизмеримо возрастает. В XII—XI вв. в духовной жизни Греции имела место встреча разных течений. Ко времени прихода дорян единообразная культура ахейцев, данайцев и других более мелких племенных единиц за предшествующие века «микенской» цивилизации достигла больших успехов, основательно преобразив при этом многое из культурного наследия далеких предков, праэллинов, возможно, кое-что и потеряв. Расселившиеся доряне были носителями иного направления в развитии системы праэллинских исконных установлений. Оно характеризовалось, судя по тому, что нам известно о социальной жизни дорян в начале I тысячелетия, большей устойчивостью древних общественных норм [140]. Установление политической гегемонии дорян означало не только принесение более традиционного варианта культуры в земли Средней и Южной Греции. Оно могло дать новую силу некоторым элементам старинных институтов в среде ахейско-ионийского населения, сохранившего свою независимость после прихода дорян. Соответственно в культурной жизни Греции после XII в. необходимо предполагать взаимопроникновение далекого праэллинского субстрата, уже прошедшего «микенизацию», и его дорийского варианта, выступающего теперь в греческой культуре как суперстрат. Отмеченное обстоятельство придало своеобразные черты процессу сложения культуры классической Эллады I тысячелетия до н. э.
Выяснение соотношения всей культуры древней Греции и культуры эпохи сложения греческой народности затруднено и тем большим временным промежутком, который отделяет ахейскую ступень от поздних этапов, известных нам лучше всего. Качественные изменения одного и того же историко-культурного явления на протяжении от XVII—XIII до IX—VIII вв. должны были быть весьма значительными.
Необходимо указать еще на одну сторону вопроса. Поскольку в целом ряде культурных сфер предполисной Греции отчетливо выступают примеры генетических связей с культурой II тысячелетия (назовем лишь легендарную традицию, религиозные воззрения или некоторые архитектурные формы), постольку есть основания считать, что аналогичная преемственность имела место и во многих других областях культуры. Несомненно, что исследование отдельных проявлений этого потребует немалых усилий, так как знаний о реальном ходе исторического процесса накоплено еще недостаточно. Отчасти это находит объяснение в том, что лишь 23 года тому назад окончательно рухнула теория о различии этнического состава страны в периоды до и после дорийского переселения XII в. Только теперь можно ясно представить обширность исторических связей в жизни греческого народа на двух первых ступенях рабовладельческой эпохи [141]. Конечно, характер названных связей в различных частях страны был неодинаков. Видимо, следует говорить о прямой преемственности на тех территориях, где сохранились узлы ахейской политической системы, и о более усложненной исторической обстановке в землях, заселенных дорянами, к тому же сначала не столь многочисленными.
Представление о культуре Греции II и I тысячелетий как об органическом едином историческом феномене открывает большие возможности для изучения не только культурного развития ахейцев, но и для лучшего понимания истоков многогранной классической культуры Греции, занимающей столь важное место в развитии всей европейской цивилизации. В огромное наследие античного времени, которым мы активно пользуемся, входят многие ценности ахейской эпохи — эпос, произведения архитектуры, живописи и художественных ремесел. Во многих областях нашей жизни присутствуют, пусть не так прямо и ощутимо, некоторые начала, выработанные еще в дополисной Греции. Иными словами, творческий труд, овеществленный 3—4 тысячи лет назад, в какой-то мере влияет на духовный мир современного человека [142].
Роль культурных достижений ахейского времени в формировании духовного облика эллинского народа в I тысячелетии становится все более и более ясна. Интересно, что то главное качество, которое характеризует эллинскую цивилизацию I тысячелетия до н. э., а именно — ее более светский характер по сравнению с цивилизациями соседних народов Египта или Месопотамии, не могло возникнуть неожиданно в короткий период после вторжения дорян — оно было, как мы увидим ниже, в полной мере присуще и ахейской культуре. Характерно, что эту особенность мировоззрения ахеян демонстрируют уже одни из самых ранних памятников их монументального искусства — надгробные стелы микенских династов первой половины XVI в. На рельефах этих плит мы видим много изображений человека, совершающего военные или охотничьи подвиги [143]. Столь же красноречивы и изображения на парадных клинках из царских могил Микен и Пилоса — там фигурируют человек, природа и отсутствуют полностью сакральные мотивы.
Рассматривая ахейскую культуру как часть античной культуры, не следует забывать и о других ее связях. Ведь она возникла в результате длительного развития населения юга Балканского полуострова и после обособления всех эллинских племен в ясно очерченную этническую группу. Это обстоятельство требует уделить пристальное внимание тем элементам генетической культурной общности, которые можно найти в культуре ахейцев и их современников, обитателей более северных земель [144].
Содержание раннегреческой культуры чрезвычайно разнообразно. В интересующий нас период XXIII—XIII вв. были накоплены большие знания в области технологии, как показывают данные о развитии металлургии, земледелия, строительного дела, изготовления тканей, керамики и стекла, кораблестроительства, дорожного дела и других отраслей производства.
Одновременно ширились наблюдения над природой, что позволило грекам заложить основы таких естественных наук, как астрономия, география, медицина. Развитая система арифметических знаков и цифровых обозначений в ахейском письме свидетельствует о становлении математики, об их литературных достижениях можно судить по эпическому наследию. Архитектура, живопись, скульптура, мелкая пластика, художественные ремесла свидетельствуют об интенсивной творческой деятельности ахейских мастеров и художников. Изучение памятников искусства позволяет понять духовную жизнь общества, поскольку этот вид источников содержит в себе не только начала познавательные, но даже и социально-организующие, поскольку ряд разделов искусства служил интересам определенных кругов и общества. Изделия ахейских мастеров позволят определить пути того
