src="images/img_1.jpeg"/>
ГРЕЦИЯ и МАЛАЯ АЗИЯ в III-II тысячелетиях: 1. Салоники 2. Олинф 3. Амфиполь 4. Драма 5. Дикили-таш 6. Кавалла 7. Сервия 8. Афиона 9. Додона 10. Сескло 11. Димини 12. Пагасы 13. Воло (Капакли) 14. Цангли 15. Левкада 16. Астак 17. Итака 18. Кефалления 19. Ферм 20. Закинф (Занте) 21. Криса 22. Агиа-Марина 23. Драхмани 24. Херонея 25. Орхомен 26. Арне (Гла) 27. Фивы 28. Евтресис 29. Афидна 30. Марафон 31. Мениди 32. Афины 33. Агиос-Космас 34. Элевсин 35. Эгина 36. Форик 37. Кораку 38. Коринф 39. Гония 40. Флия 41. Немея 42. Клеоны 43. Зигуриес 44. Микены 45. Бербати 46. Просимна-Арг. Герейн 47. Мидея 48. Аргос 49. Тиринф 50. Навплия 51. Асина 52. Олимпия 53. Каковатос 54. Асея 55. Тегея 56. Хагиоргитика 57. Пилос 58. Мальти 59. Зарната 60. Амиклы 61. Вафио 62. Полиохни 63. Протесилаев холм 64. Троя 65. Безика бухта 66. Кум Тепе 67. Ханай Тепе 68. Антисса 69. Ферми 70. Хиос 71. Колофон 72. Самос 73. Мыс Крио 74. Делос 75. Сирое 76. Сифнос 77. Φилакопи 78. Парос 79. Наксос 80. Аморгос 81. Фера 82. Калимн 83. Кос 84. Нисирос 85. Ялисос 86. Камир 87. Иорташ 88. Бабакой 89. Бесюли 90. Эскишель 91. Демирчи 92. Кусур 93. Сенир 94. Испар 95. Адали 96. Инеге 97. Милет 98. Миласа 99. Агиа-Триада 100. Тилисс 101. Кносс 102. Маллия 103. Психро 104. Псира 105. Като-Закро 106. Камарес 107. Фест
Иное дело распространение отдельных вещей, попадавших в Грецию из стран Ближнего Востока, Ближнего Юга или даже из североевропейских земель. Торговый обмен может длиться долгое время и не привести к культурным взаимодействиям. Ведь коммерческие связи в древности представляли собой довольно примитивный вид контактов. Правда, они простирались иногда на огромные расстояния — например, в Трое найден топор из лазурита, камня, происходившего с Тибета. Но обмен изделиями или сырьем мог мало затрагивать сущность духовной жизни того или иного древнего народа. Что касается общего соотношения между культурами Греции и стран Ближнего Юга и Ближнего Востока, то вопрос этот весьма обстоятельно разобран в докладе В. Д. Блаватского на XIII Международном конгрессе исторических наук в Москве в августе 1970 г. Нам остается только присоединиться к убедительному выводу исследователя, что долгое время внутреннее развитие стран Ближнего Востока и античного мира протекало довольно обособленно друг от друга и что положение изменилось лишь начиная с эллинистического периода [133].
Действительно, усвоение во II тысячелетии греками и их соседями некоторых черт (подробнее мы остановимся на них ниже) не оказало сколько-нибудь заметного влияния на общий характер культуры как островной, так и материковой Греции. Здесь мы сошлемся на мнение Б. В. Фармаковского, одного из крупнейших русских ученых-антиковедов, который писал в 1907 г.: «То, что бросается в глаза при изучении памятников микенского искусства, — это коренная разница, фундаментальное различие общего характера их стиля от стиля древнего Востока и Египта. Микенские памятники поражают не тщательностью и кропотливостью работы, не чистотою исполнения, преодолевающего громадные трудности — все эти качества мы наблюдаем всегда в древнем искусстве Востока и Египта, — нет, величие микенского искусства состоит в его необычайной юной свежести, в жизненности и оригинальности концепции и передачи. В микенском искусстве совершенно другой дух, чем на Востоке» [134].
Яркое определение Б. В. Фармаковского нашло подтверждение в огромном числе памятников греческой культуры II тысячелетия, ставших известными за последние десятилетия. И в суждениях современных исследователей можно встретить мысли, прямо созвучные Б. В. Фармаковскому. Для нас особенно интересно положение польского археолога Б. Билинского, который на конгрессе в 1967 г. в Риме особо подчеркнул антропоцентризм философии и культуры греков — в отличие от философии древневосточных стран [135].
Эта существенная разница позволяет понять, почему заимствования извне оказали столь небольшое воздействие на общую культурную эволюцию Греции II тысячелетия [136].
* * *
Попытка осветить некоторые вопросы истории древнегреческой культуры во II тысячелетии до н. э. требует дополнительных хронологических уточнений. Весь этот период дополисной истории Греции четко распадается на два отрезка. Первый — время раннеплеменной обособленности, которая кончается где-то в XVIII — XVII вв., когда на материке возвысились племена, говорившие на ахейском диалекте. Главенство ахеян среди других древнейших греческих племен позволяет назвать следующий отрезок временем ахейской гегемонии. Верхняя хронологическая веха, завершающая ахейский период, — расселение дорян в XII в.
Накопление множества данных о Греции в указанный период позволяет приступить к специальному изучению раннегреческой культуры. Этот этап в развитии античной цивилизации тем более интересен, что он дает новый вид источников для исследования греческого рабовладельческого общества той поры, когда оформилась его государственная жизнь. Своеобразие этого общества наложило, естественно, существенный отпечаток на всю созданную им культуру. Ведь раннеклассовое общество и государство представляли собой совершенно новое явление в жизни населения той или иной территории. Происходивший необратимый социальный процесс с неумолимой жестокостью отодвигал в прошлое многие важнейшие нормы, которые были выработаны этим же этническим массивом еще в эпоху внутриплеменного и родового единства. На смену приходили новые социальные установления и связанные с ними новые виды связей внутри общества. Пожалуй, не всегда с достаточной ясностью мы представляем себе, сколь коренным было отличие ахейского общества XVII—XII вв. от общественной системы прагреческих племен, находившихся на стадии первобытнообщинного строя. В некотором смысле это была столь же глубокая разница, как отличия между •рабовладельческим и феодальным обществами.
Происшедший перелом отразился и на отношении к культурному наследию первобытнообщинного строя. Можно предположить наличие глубоких конфликтов нового со старым, которые имели место в ахейском обществе всякий раз, когда требования времени наталкивались на сопротивление традиции. Конечно, формы этих столкновений были весьма своеобразными, а скудность письменных источников не позволяет выявить четко все стороны этого процесса. Но вероятно, поскольку социальная эволюция во II тысячелетии шла гораздо медленнее, чем в I тысячелетии до н. э., острота названных противоречий должна была ощущаться не так сильно, так что изменений на протяжении жизни одного поколения люди почти не замечали. Лишь спустя 200—300 лет, когда процесс уже завершался, становились заметны перемены. Но, говоря о темпах развития общества и о влиянии этого фактора на человека, опять-таки следует помнить, что в предшествующие тысячелетия общество эволюционировало еще медленней.
Если преемственность культурных традиций III и II тысячелетий была осложнена разницей в социальной структуре общества, то гораздо менее значимой представляется нам грань между ахейской культурой и культурой следующего за дорийским поселением периода греческой истории, который мы предлагаем назвать
