5 См. Tac., Germ., 46: Peucinorum Venetorumque et Fennorum nationes Germanis an Sarmatis ascribam dubito. Quamquam Peucini, quos quidam Bastarnas vocant, sermone, cultu, sede ac domicilliis ut Germani agunt...
6 См. Tac., Germ., 43: Ех quibus latissime patet Lugiorum nomen in plures civitates diffusum. Valentissimas nominasse sufficiet, Harios, Helveconas, Manimos Helisios, Nahanarvalos.
7 Это подтверждается и историей остготских королей из рода Амалов и вестготских королей из рода Балтов.
8 Впрочем, в некоторых изданиях "Германии" Тацита начало 44 гл. помещено в качестве последнего абзаца гл. 43.
9 Левинсон в последней обработке труда Ваттенбаха, касаясь замечаний Ранке о наличии у Иордана политической тенденции (это замечание использовано Е. Ч. Скржинской), полагает, что Ранке заходит в этом направлении слишком далеко. См. Wattenbach-Levison. Deutschlands Geschichtsquellen im Mittelalter, I. Heft. Weimar, 1952, S. 79. Если утверждение Левисона, что "Иордан писал вполне в духе Кассиодора", и преувеличено, то несомненна близость исторической концепции авторов.
Е. Ч. Скржинская - исследователь и публикатор исторических источников 1
Елена Чеславовна Скржинская (1894-1981) принадлежала к поколению отечественных историков, сформировавшихся в пору наивысшего подъема гуманитарной науки в России. Собственное редкое дарование Е. Ч., благоприятные условия его созревания и, в особенности, превосходная профессиональная выучка, полученная ею в молодые годы, позволили Е. Ч. добиться самого высокого мастерства в деле изучения и издания исторических источников. Подготовленное ею русское издание исторического труда Иордана может служить примером лучших достижений отечественной науки о европейском средневековье. В пору подготовки первого издания, вышедшего из печати в 1960 г., Е. Ч. опубликовала часть своего комментария к тексту Иордана в виде отдельной статьи "О склавенах и антах, о Мурсианском озере и городе Новиетуне" (Византийский временник, т. XII, 1957, с. 3-30). Выдающийся представитель русской исторической науки за рубежом Г. А. Острогорский (1902-1976) так отозвался об этой публикации в своем письме к Е. Ч. от 19 февраля 1958 г.:
"Вот настоящее исследование, - можно сказать, образцовое исследование, по тщательности анализа источников и строгости научного метода. Ваша аргументация, столь же ясная и уверенная, сколь и осторожная, совершенно убедительна, - как в положительных выводах, так и в критических замечаниях. Я читал эту статью с истинным удовольствием". (Наследница Е. Ч., М. В. Скржинская, передала письмо Г. А. Острогорского в недавнее время в Архив С.-Петербургского филиала Института российской истории.)
Уже после выхода в свет основного труда видный венгерский филолог и византинист Г. Моравчик (1892-1972) направил Е. Ч. письмо, датированное 12 декабря 1961 г., где, ссылаясь на мнение венгерских и других европейских коллег, выражал полное согласие с критикой, которой Е. Ч. подвергла толкование отдельных мест в тексте Иордана, предложенное авторитетнейшим ее предшественником Т. Моммзеном (1817-1903). (Ныне это письмо хранится в указанном Архиве.) Одобрение коллег не мешало Е. Ч. критически смотреть на свою работу, и Е. Ч. не переставала вносить исправления и дополнения в изданный труд, которые теперь учтены в новом издании "Getica" Иордана.
Автор этих строк не может претендовать на глубокое знание исторического сочинения Иордана и традиции его изучения, но ему посчастливилось на протяжении нескольких лет близко наблюдать, как работала Е. Ч. В настоящем издании будет уместно дать общий очерк научного творчества Е. Ч. Скржинской, в центре которого всегда находилось обстоятельное изучение и публикация отдельных исторических источников. Мы постараемся показать, что в постоянном сосредоточении внимания на отдельных памятниках истории Е. Ч. повторяла опыт научных изысканий, характерный для лучших представителей отечественной науки.
Е. Ч. Скржинская родилась и выросла в Петербурге в семье, как она сама говорила, трудовой интеллигенции. Ее отец, Чеслав Киприанович Скржинский (1849-1912), был одним из ведущих в России инженеров-электриков. Непосредственным воспитанием Е. Ч., ее сестры и братьев занимался родственник матери, учитель-естественник Я. И. Ковальский (1845-1917), имя которого вошло в историю методов преподавания физики. Но самое глубокое влияние на Е. Ч. оказала ее мать, Елена Владимировна Головина-Скржинская (1856-1930), которая оставалась самым близким другом и конфидентом своих детей и тогда, когда они стали взрослыми людьми. С молодых лет она самостоятельно строила свою жизнь, стала одной из первых в России женщин-врачей, а позднее приобрела и всероссийскую известность как первая женщина, выступившая в качестве судебного эксперта. Незаурядные свойства ее ума и характера привлекали к ней внимание видных общественных деятелей и ученых. Другом семьи стал А. Ф. Кони (18441927); юную Е. Ч. он сделал своей любимицей, наблюдал за развитием ее интересов и приветствовал первые ее научные опыты. Сама Е. Ч. запомнила А. Ф. Кони как человека удивительно ясного ума.
Думается, именно из обстановки семейного воспитания вынесла Е. Ч. заметно ее отличавшую привычку к самостоятельному осмыслению любой, даже самой малой вещи, с которой она сталкивалась, а равно и особый вкус к точному, верному знанию. Отсюда же она, несомненно, вынесла и склонность к постоянному любованию разнообразными человеческими способностями и умениями. В своей семье она восприняла и пронесла через всю жизнь и то воодушевление перед наиболее совершенными творениями европейской и мировой культуры, которое было столь характерно для осознавшей свои силы русской интеллигенции XIX века. Е. Ч. часто говорила, что ощущает русскую культуру XIX века как живую и свою.
Уже в школьные годы у Е. Ч. определилась склонность к внимательному изучению памятников духовной культуры Европы. Ее привлекало западное средневековье, исполненное необыкновенного психологического напряжения и драматизма. Как важнейшие события школьных лет в памяти Е. Ч. запечатлелись работа над сочинением о Бернаре Клервоском и признание, которое эта работа получила: учитель попросил автора сочинения прочитать его перед классом. Тогда же восприняла она и особый культ Италии как страны, исключительно богатой памятниками культуры. Вполне осознанным было для нее поступление в 1912 г. на историко-филологический факультет Санкт-Петербургских высших женских (Бестужевских) курсов, где тогда преподавали одновременно несколько выдающихся отечественных медиевистов, изучавших прежде всего духовную историю западного средневековья с особым вниманием к истории Италии.
Одно важное свойство как свидетельство высокого уровня, достигнутого к тому времени отечественной наукой о западном средневековье, отличало научное творчество петербургских медиевистов: сколь бы широкими и смелыми ни были их построения, в какие бы головокружительные выси умозрения эти ученые не пускались, всегда в своем творческом воображении они отправлялись от основательного и всестороннего изучения источников. В этом отношении все учителя Е. Ч. были крупными эрудитами. Именно умению понимать разнообразные источники, самостоятельно разбирать их во всех деталях, пользуясь справочной литературой, в первую очередь и учили тогда начинающих историков на Бестужевских курсах. Семинарские занятия, посвященные всегда изучению памятников определенного рода, превратились к тому времени в главную форму обучения, что составляло основу так называемой "предметной системы".2 Таким образом, уже на первых подступах к исторической науке Е. Ч. была приучена получать знание об истории непосредственно из многочисленных и строго интерпретированных источников, невзирая на их сложность, и проверять по источникам любой научный труд.
Подготовка, полученная Е. Ч. в школьные годы, вполне отвечала тем требованиям, которые предъявлялись к курсисткам, избравшим своей специальностью историю западного средневековья. Е. Ч. знала основные европейские языки, включая начала итальянского, и латинский. На курсах она испробовала свои силы и в чтении греческих авторов в семинарских занятиях у М. И. Ростовцева (1872-1952).
Душой историко-филологического факультета был тогдашний его декан, патриарх петербургской медиевистики И. М. Гревс (1860-1941). Именно ему принадлежит главная честь введения "предметной системы", давшей столь замечательные результаты, что курсистки показывали себя на заключительных экзаменах по специальным отделам так, как если бы они держали экзамен на ученое звание магистра наук. Велико было нравственное влияние И. М. Гревса на начинающих историков. Он умел выразить важные общественные настроения, последовательно утверждал ценности духовной культуры в своей преподавательской и научной деятельности. Исходя из восприятия всей человеческой культуры как целого, он призывал обращаться от умозрительных занятий текстами к подлинным памятникам общественного быта в их реальном историческом и природном окружении и прежде всего к памятникам эстетически полноценным. Е. Ч. непосредственно развила идеи И. М. Гревса в своих последующих разработках экскурсий по монументальным памятникам Крыма. Знаменательно, что именно ей принадлежит первый развернутый очерк жизни и деятельности И. М. Гревса - достойный памятник этому замечательному человеку 3.
