stalinistischen Sowjetunion // Denunziation und Justiz. Historische Dimensionen eines sozialen Phänomens / Hg. F. Ross. Tübingen, 2000. S. 165–198.
Мандельштам Н. Я. Воспоминания // Мандельштам Н. Я. Собрание сочинений: В 2 т. Т. 1 / Ред.-сост. С. Василенко, П. Нерлер, Ю. Фрейдин. Екатеринбург, 2014. С. 79–582.
В издательстве «Пять континентов» (1965). Издания на немецком языке: Tschukowskaja L. Ein leeres Haus / Übers. von E. Mathay. Zürich, 1967; переиздание: Sofja Petrowna / Übers. von E. Mathay. Zürich, 2003.
В 1997 году на петербургском доме, где жили Чуковская и Матвей Бронштейн, появилась мемориальная табличка: «Здесь в 1939–40 была написана „Софья Петровна“ – повесть о большом терроре»; «Матвей Петрович Бронштейн (1906–1938, расстрелян)».
Зиновьев был высокопоставленным функционером партийного аппарата, после смерти Ленина – его возможный преемник, затем составивший правящую верхушку вместе с Каменевым и Сталиным. Сталин устранил обоих при помощи обвинения в троцкизме и инициировал показательный процесс – впервые против политических деятелей из собственных рядов. Приговор (ликвидация) был вынесен заранее. См.: Fitzpatrick Sh. Tear off the Masks! Identity and Imposture in Twentieth-Century Russia. Oxford; Princeton, 2005.
Шлёгель. Террор и мечта. С. 88. Глава «Как создавали врагов: уголовное дело троцкистско-зиновьевского террористического центра (19–24 августа 1936 г.)».
Там же. С. 92.
Шлёгель. Террор и мечта. С. 97.
Murašov J. Schrift unter Verdacht. Zur inszenierten Mündlichkeit der sowjetischen Schauprozesse in den 30er Jahre // Politische Inszenierung im 20. Jahrhundert. Zur Sinnlichkeit der Macht / Hg. S. R. Arnold, Ch. Fuhrmeister, D. Schiller. Köln, 1998. S. 83–94. Мурашов ссылается на материалы судебного процесса и работу Вышинского «Советская прокуратура и ее задачи».
Мурашов проанализировал соответствующие публикации в «Известиях».
Ср. развиваемый Мурашовым тезис об «инсценированной устности» процесса: Murašov. Schrift unter Verdacht. S. 83–94.
Вышинский А. Судебные речи. М., 2013. С. 400.
Здесь вспоминается парадокс «Все критяне лжецы».
В мире за пределами зала суда двурушничество стало позицией, на которую обрекались все те, кто «шагал в ногу» вопреки собственным убеждениям. Притворство, как показала Надежда Мандельштам, выступало стратегией самозащиты в условиях неусыпного повседневного контроля со стороны других людей, а общение всех со всеми было проникнуто подозрительностью.
Шлёгель. Террор и мечта. С. 99.
Солженицын подразумевает процессы над Бухариным, Зиновьевым, Каменевым, Пятаковым, И. Н. Смирновым.
Шлёгель. Террор и мечта. С. 100–101.
Первая, написанная по-немецки – частично в тюрьме – рукопись под названием Sonnenfinsternis («Солнечное затмение») утрачена; сделанный к тому времени английский перевод сохранился и вышел в Англии под названием Darkness at Noon («Тьма в полдень», 1940). Выполненный самим Кёстлером обратный перевод на немецкий увидел свет в Германии в 1940 году.
О литературной продуктивности Бухарина в тюрьме во время следствия и в ожидании смертного приговора см.: Шлёгель. Террор и мечта. С. 647–659.
Сравнение со сценой у Пилата отсылает к роману Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».
Соответствующие параллели встречаются у Карла Штайнера и в повествовательном цикле Киша.
Кривицкого подозревали в выдаче иностранным разведкам известных ему агентов, о чем Кёстлер, по-видимому, не знал.
Кривицкий В. Я был агентом Сталина. М., 1996. С. 169.
Эдуард Гольдштюкер в мемуарах «Процессы. Опыт жителя Центральной Европы» (Goldstücker E. Prozesse. Erfahrungen eines Mitteleuropäers. München; Hamburg, 1989) рассказывает о практиках ареста, обвинения, ведения допроса, вынесения приговора, жертвой которых он стал после подавления «пражской весны» (в которой сыграл видную роль). Налицо существование общего для всех процессов такого типа подхода со стороны властей, призванного спровоцировать соответствующую реакцию у заключенных.
В книге «Незримые письмена» (Koestler A. Die Geheimschrift. Bericht eines Lebens 1932 bis 1940. Wien u. a., 1955) Кёстлер с негодованием комментирует французскую рецепцию своей книги, особенно неприятие ее левыми интеллектуалами, в частности оправдание подобных процессов философом Морисом Мерло-Понти. «Это почти классический пример характерной для закрытой системы „контролируемой шизофрении“, которую демонстрируют самые выдающиеся академические представители французской марксистско-экзистенциальной школы» (S. 237). Мерло-Понти отвечает в сочинении «Гуманизм и террор» (Merleau-Ponty M. Humanismus und Terror. Ein Versuch über den Kommunismus / Übers. von E. Moldenhauer. Frankfurt a. M., 1966), в главе «Дилемма Кёстлера». Его философская интерпретация насилия в марксистском ключе и оправдание этого насилия в случае процесса над Бухариным следуют двум его феноменологически обоснованным ключевым концепциям: двусмысленности и двойственности, – в свете которых позиция, противоположная кёстлеровской, предстает одновременно критической и одобрительной, а процесс над Бухариным – необходимым и вместе с тем предосудительным. Из его аргументации следует, что так называемое отклонение от линии партии, состоящее во внесении альтернативных предложений и критике определенных решений, в критические периоды он считает неоправданным и, соответственно, одобряет наказание отклонившихся. Во всяком случае, так это понял Кёстлер.
Riegel. Öffentliche Schuldbekenntnisse im Marxismus-Leninismus. S. 139–141.
Немецкий перевод выполнен Региной Кюн. Подробную интерпретацию пьесы см. в: Зассе С. Признание инсценировки // Зассе С. Яд в ухо. Исповедь и признание в русской литературе / Пер. с нем. Б. М. Скуратова, И. М. Чубарова. М., 2012. С. 339–345.
Евреинов Н. Н. Шаги Немезиды: Драматическая хроника в 6-ти картинах из партийной жизни в СССР (1936–1938). Париж, 1956. С. 18–19.
Полный текст стенографического отчета, изданного «Юристишер ферлаг». – Примеч. Сильвии Зассе, редактора немецкого перевода пьесы.
Это письмо к «Кобе» цит. по: Шлёгель. Террор
