люди не нашли, а на прямое бы дело есте с литовскими людьми не становились» [705].
Но Россию ждали еще и новые неприятности. До сих пор южная граница была спокойной — Мехмет Гирей по приказу султана водил орду в Закавказье, драться с персами. Хотя путь туда был очень тяжелым, через горы. В непривычном климате Закавказья падали лошади, люди умирали от болезней. Довезти домой добычу было трудно, пленные погибали по пути. Этим пользовались польские агенты и дипломаты, подогревали недовольство мурз, братьев хана, чуть не случился переворот. Мехмет Гирей стал менять политику. Не только подтвердил союз с Баторием, но навел мосты и со Швецией, в августе 1579 г. крымские послы впервые появились в Стокгольме, привезли в подарок Юхану коней и верблюдов, хан просил его «не заключать мира с Москвой» [706].
Царь знал от своей агентуры в Турции и Крыму, что на 1580 г. султан снова повелел Мехмет Гирею идти на Кавказ. Но тот нарушил приказ. Весной его воинство обрушилось на русские границы. Изменили и ногайцы, присоединились к крымцам. Несмотря на неожиданность, степняков отбили от Белева и Алатыря. Но там, где засечные черты еще не были достроены или охрана расслабилась, татары прорвались, пожгли много сел на Рязанщине. Послы хана в Швеции хвастались, что угнали 40 тыс. пленных. Но это был не единственный ущерб. Теперь Ивану Васильевичу пришлось отделять силы на юг, выставлять на Оке еще одну рать под командованием Василия Шуйского.
Неприятельская коалиция вырастала, а у России единственным союзником считался германский император Рудольф II. Он по-прежнему присылал письма, что собирается плечом к плечу с Иваном Грозным выступить против Батория. А задержки объяснял тем, что вельможи, назначенные для заключения договора и войны, вдруг заболели или скоропостижно умерли. Но в 1580 г. царь узнал от купцов из Любека, что Рудольф подыгрывает его врагам, запретил поставки военных материалов в нашу страну. Больше иллюзий не было. Сражаться приходилось одним. Только с Божьей помощью. Государь и его воеводы готовили пограничные крепости к осадам, завозили боеприпасы. Иван Грозный сам обратился к гарнизонам, призывал, чтобы они «сидели крепко и надежно и в городе и бились до смерти», обещал в случае гибели «пожаловати» и «устроить во всем» их родных [705].
Самыми вероятными целями, куда пойдет Баторий, считались Смоленск или Псков. Основные контингенты расположили поблизости от них. Но польский король по-прежнему хитрил. Он как раз и хотел оттянуть внимание русских к Смоленску. Послал туда 20 тыс. шляхты и много артиллерии под началом Филона Кмиты. Для дезориентации русских Баторий наметил еще ряд вспомогательных ударов на самом широком фронте. В Прибалтике своих сторонников во главе с Магнусом направил на Дерпт, Самуила Зборовского с соблазненными им казаками — на Северщину. А вдобавок еще и шведы предприняли собственную операцию из Финляндии, внезапным нападением захватили Корелу.
Но место и время главного удара король тщательно скрывал. Царю он сообщил, что согласен начать переговоры о мире, однако выступил в поход, не дожидаясь русских послов. Повел армию глухими дорогами через леса и болота. На его пути стояли крепости Велиж и Усвят. Они могли сыграть важную роль, прославиться в веках, войти в учебники, быть воспетыми в народных песнях. Если бы они выполнили свой долг. Страшный долг, который иногда выпадает на долю воинов. Встать насмерть и задержать врага. Царю это дало бы время перебросить силы на угрожаемый участок…
Но было иначе. 4 августа 1580 г. защитники Велижа ошалели, увидев у своих стен огромную польскую армию. Сперва сдаться отказались, но как только начался артиллерийский обстрел, вступили в переговоры. Получили «жалованную грамоту» Батория, гарантирующую безопасность, и капитулировали. Так же легко сдался Усвят. А перед королем открылась дорога к Великим Лукам. Это была главная крепость, прикрывающая промежуток между Псковом и Смоленском. В ней находилось 6–7 тыс. ратников, а воеводой царь прислал одного из своих доверенных, Ивана Воейкова.
Он и его подчиненные не ждали нападения на свою крепость. Тем не менее, подготовились на всякий случай. Уже зная, что поляки пользуются какими-то новыми зажигательными снарядами, обложили стены землей. А ближайшим легким корпусом, который должен был помогать в случае осады, командовал князь Хилков, стоявший в городе Холме. Баторий подступил к Великим Лукам в конце августа. «Жалованные грамоты» и капитуляцию защитники отвергли. Встретили противника вылазками, мешали осадным работам, несколько раз крепко побили, даже захватили королевское знамя. А конница Хилкова принялась тревожить поляков, громила их разъезды, мелкие отряды.
Но помочь Великим Лукам царь просто не успел. Противник подвел под стену мину, и 4 сентября, на десятый день осады, громыхнул взрыв. Воины Воейкова все-таки отразили штурм. Но 5 сентября поляки смогли поджечь одну из башен. Пожар, раздуваемый ветром, перекинулся на городские постройки, проник к пороховому складу. Взрыв страшной силы разрушил стены, уничтожил множество воинов и горожан. Враги ворвались в крепость. Уцелевшие защитники дрались даже среди пылающих развалин, а озверевшие поляки и наемники рубили всех подряд. Один из участников похода, шляхтич Дзялыньский, описывал: «Наши учинили позорное и великое убийство… Они не обращали ни на кого внимания и убивали как старых, так и молодых, женщин и детей». Баторию досталась груда руин, заваленная трупами.
А следом пришел черед корпуса Хилкова. Царь уже послал к нему подкрепления, отряд конницы Демеши Черемисинова. Но инструкцию государя непрерывно маневрировать и не вступать в сражения они нарушили, стояли на месте. 21 сентября на них навалилась масса королевской конницы и разгромила, поляки захватили Холм. Развивая успех, Баторий занялся соседними небольшими крепостями. Озерище, как и Велиж, Усвят, сдалась «изменой», по «жалованной грамоте» короля [705]. А в Невеле еще до подхода неприятеля взбунтовались нижегородские дети боярские. Объявили, что они долго несут службу, издержались, и самовольно уехали домой. Воеводы срочно просили прислать замену, но она опоздала, крепость пала. Заволочье долго отбивалось, здесь противник понес большие потери. Лишь когда стены были разбиты и положение стало безнадежным, воевода Сабуров вступил в переговоры. Баторий дальнейшей осады тоже не желал, согласился выпустить русских с оружием и имуществом.
Но потешить напоследок свою конницу грабительским рейдом по русским селам королю на этот раз не удалось. Под Ржевом стоял корпус Дмитрия Хворостинина, перехватил противника и разбил наголову. Худо пришлось и войску Кмиты под Смоленском. Здесь-то русских войск было больше. Воеводы Ногтев и Мосальский выступили навстречу и разгромили шляхту, обратив в бегство. Захватили несколько сотен пленных, все знамена, всю артиллерию — 60 пушек. В Прибалтике Магнус сумел взять городок Шмильтен, но от Дерпта его прогнали. А Зборовский с казаками скрытно
