до 1395 г. [388]. Это предположение исходит из упоминания в летописном пересказе сына Михаила Александровича Бориса, умершего 19 июля 1395 г. Однако его имя в числе наследников, которым передавались Кашин и Кснятин («а Василью и Борисоу и его сыну Иваноу Кашинъ, Кснятин»), могло быть вставлено составителем свода конца 10-х гг. XV в. (в летописях, восходящих к которому, передан текст духовной грамоты), знавшим, что Борис княжил в Кашине при жизни отца. Более вероятным остается предположение о передаче Ржевы Тверскому княжеству по договору 1399 г.
Во всяком случае, под тверской властью Ржева находилась недолго: в договоре Василия I с Владимиром Андреевичем Серпуховским первой половины 1404 г. она вновь фигурирует как московское владение, причем Василий I не возвратил Ржеву Владимиру Андреевичу, а включил в число собственных земель [389]. В Никоновской летописи имеется уникальное известие о заключении в 1401 г. тройственного договора Москвы, Твери и Литвы [390]. В Тверском сборнике под 1404 г. упоминается, что Василий I «рядъ имѣа со отцемъ своимъ Витовтомъ», по которому Москва обязывалась не вмешиваться в смоленские дела [391]. «Отцом» Василий I называет Витовта в своем договоре с ним, предположительно датируемым 1407 г. [392]; позже, в своих духовных грамотах начала 20-х гг., московский князь именует литовского «братом и тестем» [393]. Если действительно в 1401 г. имел место договор между Москвой, Тверью и Литвой, то можно полагать, что в обмен на нейтралитет в «смоленском вопросе» (который Василий I соблюдал в последующие годы) Витовт содействовал возвращению Ржевы под московскую власть.
В 1446 г. Василий II, борясь за возвращение себе великокняжеского престола, захваченного Дмитрием Шемякой, отдал Ржеву Борису Александровичу Тверскому, ставшему его союзником; тверичам пришлось брать город силой, поскольку в нем находились сторонники Шемяки [394]. В январе 1448 г. Ржева была захвачена литовскими войсками [395]. Последовавшие военные действия между Литвой и Тверью привели к заключению (скорее всего, в марте 1449 г.) мира, по которому Ржева возвращалась в состав тверских владений [396]. Но уже согласно договору Василия II с Казимиром IV от 31 августа 1449 г. Ржева закреплялась за Москвой [397]. Очевидно, летом 1449 г. московский и тверской князья (сохранявшие союзнические отношения) пришли к соглашению о возвращении Ржевы Москве.
Моложское княжество выделилось из состава Ярославского в третьей четверти XIV в. [398]. Князь Федор Михайлович Моложский упоминается среди участников похода великого князя Дмитрия Ивановича на Тверь 1375 г. [399]. Позднее, в 1411,1414–1415 и 1445 гг., фиксируется участие в военных походах московских князей представителей ярославского княжеского дома, наряду с князьями «суздальскими» и «ростовскими» [400], т. е. представителями подчиненных в то время Москве княжеств. Как показал В. Д. Назаров, это были (во всяком случае по преимуществу) князья именно Моложского княжества [401]. Поэтому можно полагать, что оно до начала XV в. оказалось зависимым от Москвы, а его князья перешли на положение служебных. Не исключено, что это случилось еще до 1375 г., поскольку в летописном перечне участников похода на Тверь 1375 г. моложский князь упомянут между князьями Северо-Восточной Руси, подчиненными к тому времени Москве, – белозерским и стародубским [402].
Каков был способ подчинения Мологи великокняжеской власти, остается неясным.
«Места татарские и мордовские»
В московско-рязанском договоре 1381 г. записано: «А что Татарская мѣста отоимал князь великий Дмитрии Иванович за себя от татаръ до сего до нашего докончанья, та мѣста князю великому Дмитрию. А что князь великий Олегъ отоимал Татарская от татаръ дотоле же, а то князю великому Олгу та мѣста» [403]. В договоре Василия I с Федором Ольговичем Рязанским 1402 г. данная статья сформулирована иначе: «А что будет отець наш, князь великы Дмитреи Иванович, оттаимал Татарьская мѣста и Мордовска мѣста, а ци переменит Богъ татаръ, и та мѣста мнѣ, князю великому Василею Дмитреевичю. А что будет отнял отець твои, князь великы Олегъ Иванович Татарьския мѣста и Моръдовския, а та тобѣ и есть» [404]. Таким образом, к этому времени «места», названные на сей раз «татарскими и мордовскими», Москве принадлежать перестали (в отличие от аналогичных «мест», захваченных Олегом Рязанским – они оставались за Рязанью), но московский князь надеялся вновь их получить в случае «перемены» в Орде.
Договор Юрия Дмитриевича с Иваном Федоровичем Рязанским 1434 г. также говорит о надежде на возвращение «мест татарских и мордовских» в случае «перемены» Орды, но захват их приписывается не Дмитрию Донскому, а самому Юрию: «А что будешь ты, князь велики Юрьи Дмитреевич, отоимал мѣста Татаръская и Мордовская, а ци переменит Богъ татары, та мѣста тобѣ и есть. А что будет дѣд мои, князь великий Олег, или отець мои, князь велики Федоръ, отнял мѣста Татарьская и Мордовская, та мѣста мнѣ и есть» [405]. В договоре Василия II и Ивана Федоровича 1447 г. повторена формулировка 1402 г.: «А что будет дѣд мои, князь велики Дмитреи Иванович, отоимал мѣста Татарские и Мордовскаа, а ци переменит Богъ татар, и та мѣста мнѣ, великому князю Василью Василъевичю. А что будет отнял дѣд твои, князь велики Олег Иванович, и отець твои, князь велики Федоръ Олгович, Татарскаа мѣста и Мордовскаа, а то тебѣ и есть, великому князю Ивану Федоровичю, та мѣста» [406].
Упоминание «татарских» и «мордовских» «мест» вместе позволяет думать, что речь идет об одном регионе [407]. Владения Дмитрия Донского непосредственно с мордовскими землями не граничили. К ним можно было выйти через Мещеру, также присоединенную к Москве при Дмитрии (см. параграф «Мещера»). Территории собственно татарских кочевий начинались только к югу и востоку от мордовских земель. Довольно сомнительно, чтобы анклавы московских владений заходили так далеко на юго-восток. Но территория Мордвы считалась ордынским владением [408] и в этом смысле тоже была «татарской землей». Поэтому вероятнее всего, что речь в цитированных документах идет не о двух группах «мест» – отдельно «татарских» и отдельно «мордовских», но о двух названиях одних и тех же «мест», а союз «и» имеет не соединительный, а пояснительный характер [409]: т. е. «места татарские (те, что мордовские)». В пользу этого говорит и тот факт, что в договоре 1381 г. упоминаются только «места татарские», а в последующих – «татарские и мордовские», причем захваченные как Дмитрием, так и Олегом Рязанским. Если считать, что речь идет о разных территориях, то надо допускать, что до 1381 г. Дмитрий и Олег захватывали только «места татарские», и лишь позднее и тот и другой – еще и по куску мордовских земель [410].
Захват данных «мест» нужно связывать, по-видимому, с периодом конфронтации Дмитрия и Олега с Ордой. Это 1374–1380 гг. (до похода Мамая). В начале 1378 г. московские войска повоевали мордовские земли (в качестве мести за действия мордовских князей, подведших Мамаевых татар к русскому лагерю на р. Пьяне в 1377 г.), а в августе 1378 г. московские и рязанские полки разбили войско Бегича на р. Воже [411]. Скорее всего, захват Москвой и Рязанью мордовских «мест», т. е. какой-то части мордовской территории, считавшейся владением Орды, произошел примерно в это время.
Поскольку договоры 1402,1434 и 1447 гг. связывают возобновление владения Москвой «местами татарскими и мордовскими» с «переменой» в будущем Орды, постольку уход этих «мест» из-под московской власти явно имел своей причиной действия ордынских правителей. Событием, которое могло между 1381 и 1402 гг. повлечь их возвращение Орде, был конфликт Москвы с Тохтамышем 1382 г. [412].
Остаются два вопроса. Во-первых: почему в договоре 1434 г. приобретение «мест татарских и мордовских» связывается не с Дмитрием Донским, а с Юрием Дмитриевичем? Между 1402 и 1434 гг. Юрий совершил один поход в сторону мордовских земель. Зимой 1414–1415 гг. возглавляемое им войско изгнало из Нижнего Новгорода местных князей, поддерживаемых Ордой [413]. В последней в то время фактическим правителем был Едигей, и власть временщика в Москве не признавали [414]. Обратно часть войск, возглавляемая непосредственно Юрием, двигалась по Оке [415]. Именно тогда мог быть совершен рейд на юг или юго-восток, в мордовские земли, с возвращением ранее захваченных Дмитрием Донским и позже утраченных «мест» под московскую власть. Когда же после гибели Едигея (1419 г.) в Орде было восстановлено законное, с московской точки зрения, правление, эти территории пришлось вновь возвратить. Однако кратковременное их отвоевание Юрием могло отразиться в составленном от его имени договоре указанием на то, что именно он
