1857. По так называемой доисторической археологии финского севера заслуживают внимания труды шведских и финских ученых, каковы: Монтелиус, Аспелин, Алквист и другие. Любопытна, между прочим, основанная отчасти на русских источниках диссертация Рейна и Стенбека De Curonibus saeculis XII et XIII Fenniam in festantibus. Helsingfors, 1829. Множество заметок о финских народцах разбросано в неофициальном отделе губернских и епархиальных ведомостей губерний северной и средней полосы, а также в «Списках населенных мест». См. также «Хронологический указатель материалов для истории инородцев Европейской России» Кеппена. СПб., 1861. Наконец, книга гельсингфорсского профессора Коскинена Finnische Geschichte von den fruhesten Zeiten bis auf die Gegenwort. Leipzig, 1874. Это собственно история прибалтийского Финляндского края. А. Ф. Лихачева «Скифские элементы в чудских древностях» (Труды VI Археол. съезда. Т. I. Одесса, 1886).
Из ряда отдельных вопросов, относящихся к древней истории финского севера России, укажу на составившееся представление о какой-то самобытной финской гражданственности, стоявшей когда-то на довольно высокой степени в стране, известной под именем Биармии. Представление это основалось, во-первых, на рассказах скандинавских саг о Биармии, во-вторых, на многих ценных предметах, находимых случайно или добытых раскопками, преимущественно в Пермском крае. По моему крайнему разумению, означенное представление о древней цветущей Биармии и самобытно развившейся там финской гражданственности основано на некоторых преувеличениях и недоразумениях. Например, рассказ Хеймскринглы о викингах, разграбивших богатства, хранившиеся в святилище Юмалы, отзывается явным преувеличением относительно захваченных сокровищ и, в сущности, не дает пока основательного повода предположить существование особой, развитой финской культуры. Монеты и лучшие вещи из драгоценных металлов, находимые в Пермском крае, конечно, не туземного происхождения, а добывались с помощью привозной торговли. Говоря о Биармии, не надобно забывать существование промышленного народа камских болгар, которых торговцы далеко на север и запад распространяли произведения как собственные, так и привозимые из мусульманской Азии. По всей вероятности, племя зырян, или пермяков, соседнее и отчасти подчиненное болгарам, преимущественно под их влиянием развило свой более деятельный и промышленный характер, которым оно значительно отличается от других финнов. Это-то пермяцко-зырянское племя отождествляют с беормами и биармийцами скандинавских саг; хотя последние указывают собственно на прибрежья Белого моря, то есть на сторону заволоцкой чуди. Замечу, кроме того, что помянутые известия этих саг относятся к XI–XIII вв., то есть к тому времени, когда северо-восток Европы был также посещаем и русскими торговцами, и русскими сборщиками даней с туземцев; а от них наши первые летописцы могли получать современные им сведения о народах той стороны и даже о более отдаленной Югре, и, как мы видим, действительно получали (например, рассказ Гюряты Роговича). Но в летописях наших не находим никаких указаний на существование какого-либо Биармийского царства или высокой биармийской гражданственности. Из новейших писателей о Биармии укажем г. Тиандера «О происхождении имени пермь» (ЖМНПр. 1901. Январь. Он доказывает тождество названий Биармия и Пермь) и его же «Поездка норманнов на Белое море» (Известия Отд. рус. яз. и слов. АН. Т. VII. Кн. 3. 1902); а в особенности любопытное исследование С. К. Кузнецова «К вопросу о Биармии». М., 1905 (оттиск из «Этнографического обозрения»). Он приводит источники и обширную литературу предмета. В конечных выводах автор различает Биармию и Пермь и доказывает, что источники говорят не об одной, а о нескольких Биармиях, что, кроме Заволоцкой Чуди или Беломорского прибрежья и Северной Двины, Биармию можно приурочивать и к Лапландии, и к Приладожской Карелии, и, пожалуй, к эстонской чуди.
Главным и богатым источником для очерка новгородской истории и общественного устройства в дотатарский период служат, конечно, летописи, преимущественно группа летописей так называемых Новгородских, Псковских и Софийских. Далее следует несколько договоров, уставных и дарственных грамот, сохранившихся от этого периода, каковы: Грамота Мстислава и сына его Всеволода-Гавриила Юрьевскому монастырю, 1130 г. (Дополн. к Акт. историч. I. № 2). Уставная грамота Всеволода-Гавриила церкви Иоанна Предтечи на Опоках, 1136 г. (Русск. достопам. Т. I). Уставная грамота князя Святослава Софийскому собору. 1137 (ibid.). Две грамоты игумена Антония основанному им монастырю (Истор. рос. иерархии. Т. VII). Договорная грамота Новгорода с немцами конца XII в. (Грамоты, касающиеся до снош. Северо-Зап. России с Ригой и Ганзейскими городами, а также русско-ливон. акты. № 1.) Пособия укажу особенно следующие: Kurzgefasste Nachriht von Ursprunge der Stadt Nowgorod und der Russen uberhaupt Миллера Sammlung Russ. Geschichte. II. «Исторические разговоры о древностях Великого Новгорода». М., 1808. (митроп. Евгения). «Опыт о посадниках Новгородских». М., 1821. «Новгородская История» Сумарокова, бывшего новгородского губернатора (Чт. Об-ва ист. и древн. 1890. Простая компиляция). Погодина — «Исслед. и лекции». Т. V. Соловьева — «Об отношениях Новгорода к великим князьям» (Чт. Об-ва ист. и древн. Год 2. Кн. I). Костомарова — «Севернорусские народоправства». 2. СПб., 1863. Беляева «История Новгорода Великого». М., 1864. По отношению к Новгородской церкви см. в историях Рус. церкви Филарета и Макария. Кроме того, Никитского «Очерки из жизни В. Новгорода» (Правит. совет. ЖМНПр. 1869. Октябрь и «Св. Иван на Опоках», ibid. 1870. Август). Его же «Очерк внутренней истории Пскова». СПб., 1873. «Очерки экономической жизни В. Новгорода» в Чт. Об-ва ист. и древн. 1893. Кн. 1 и 2. Отчасти и Н. Рожкова «О политических партиях в Новгороде». ЖМНПр. 1901. Апрель. Для религиозной стороны Новгорода любопытный источник представляют «Вопросы Кирика Нифонту» (Памятники рос. словесности XII в. М., 1821).
Пособия для знакомства с древним Новгородом и его окрестностями: Красова «О местоположении древнего Новгорода». Новгород, 1851. Куприянова: Разбор сочинения Красова (Москвитянин. 1851. Т. XXIII), «Ярославово дворище в Новгороде и находящиеся в нем церкви с их достопримечательностями» (Памятная книжка Новг. губ. на 1860 г.) и «Прогулка по Новгороду и его окрестностям» (Новгород. губ. вед. 1862). Архимандрита Макария «Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях». М., 1860. (Любопытный разбор этого сочинения Стасовым см. в Тридцатом присуждении Демидовских наград.) Его же «Описание Юрьевского монастыря». М., 1862 и «Опись Хутынского монастыря» (Зап. Археол. об-ва. Т. XI). Протоиерея Соловьева «Описание Новгородского Софийского собора». СПб., 1853. Описание того же собора Аполлосом. М., 1847, и Метафрастом. Нов., 1849. Относительно шестой соборной главы замечу, что о «шести верхах» говорит уже Воскресная летопись, с. 241. Графа М. Толстого «Указатель Великого Новгорода и святыни и древности В. Новгорода». М., 1862. Аделунга «Корсунские врата». М., 1834 (в переводе с немецкого Артемовым). Георг. Филимонова «Церковь Св. Николая на Липне». М., 1859. О спас-нередицких фресках см. в изданиях Прохорова «Христианские древности» и «Русские древности». Связанные с новгородскими святынями легенды см. в «Памятниках старинной русской литературы». СПб., 1860 (О победе над суздальцами или об иконе Знамения Божией Матери, о св.
