5* Пискаревский летописец. С. 186.
6* Сокращенный временник // Материалы по истории СССР. М., 1955. Вып. 2. С. 145.
Второе сообщение помещено под 1546 г., и в нем речь идет о монастырях, вернее, о распределении монастырей по рангу:
7* Пискаревский летописец. С. 180.
8* Сокращенный временник. С. 145.
Пискаревский летописец не привел здесь пояснения об уделе, переданное Сокращенным временником (раньше эти монастыри находились на территории удельных княжеств, и теперь, когда они вошли в состав единого государства, понадобился указ, установивший новые иерархические отношения между ними). Мы пока не будем делать выводы о каком-либо заимствовании: сходство Пискаревского летописца и Сокращенного временника не ограничивается этими двумя статьями, несколько известий времени опричнины совпадают в обоих памятниках, что и будет показано в соответствующем разделе.
Еще два сообщения Пискаревского летописца не встречаются больше ни в официальных, ни в неофициальных летописях. Неизвестно, были ли они заимствованы и из летописи, общей Пискаревскому летописцу и Сокращенному временнику, так как эти заметки отсутствуют и в последнем. Одна из заметок сообщает об уложении судебника 1550 г. Другая повествует о деятельности Адашева и Сильвестра: «А как был он во времяни, и в те поры Руская земля была в великой тишине и во благоденстве и в управе… Да в ту же пору был поп Селивестр и правил Рускую землю с ним заодин, и сидели вместе в ызбе у Благовещения»[177]. Исследователи отмечали фактическую неточность статьи об Адашеве и Сильвестре. Р. Г. Скрынников указал на то, что Адашев и Сильвестр не сидели вместе в избе у Благовещения, Сильвестр находился в Благовещенском соборе, а Адашев в приказной избе, стоявшей напротив этого собора[178]. А. И. Филюшкин писал, что Адашев и Сильвестр никогда не были всесильными правителями: «Адашев был приближен к царю, являлся одним из крупнейших политических деятелей. Но назвать его «правителем» и приписать ему лидерство в реформах 1550-х гг. будет неоправданным преувеличением. Сильвестр тоже не всесильный временщик, а крупнейший средневековый моралист»[179]. Историк писал, что легенда об Адашеве и Сильвестре как всесильных правителях была нужна Курбскому для очернения Грозного и проникла на Русь после вовлечения в литературный оборот переписки Грозного и Курбского[180]. Трудно сказать, откуда попала она в Пискаревский летописец. Автор Пискаревского летописца вряд ли заимствовал легенду об Адашеве и Сильвестре из «Истории о великом князе московском», во всяком случае, в его труде нет никакого сходства с сочинением князя Курбского. Как можно видеть, это единственное политическое дополнение, взятое из неофициальных источников. Во всех остальных случаях заимствования сообщали или дополнительные подробности, или противоположную версию какого-нибудь уже описанного события (например, обращение к Никоновской летописи в Пискаревском летописце). Но, как представляется, статья об Адашеве и Сильвестре не была заимствована из «Истории» князя Курбского: Пискаревский летописец и сочинение последнего не совпадают ни текстуально, ни идеологически.
Завершая рассмотрение источников памятника по ранней русской истории, можно сделать заключение, что Пискаревский летописец обнаруживает сходство с Воскресенской и Никоновской летописями, отчасти с Типографской. Но в то же время их сходство не является тождественным. Это дает возможность предположить, что три летописи редактировались в Пискаревском летописце. Таким образом, Пискаревский летописец, как и большинство летописей XVII в., является вторичным источником по отношению к раннему периоду русской истории, он восходит к поздним официальным летописным сводам XVI в. – Никоновской и Воскресенской летописям. Обращение к неофициальным летописям (летописцу 1554 г., летописи, общей Пискаревскому летописцу и Сокращенному временнику) в Пискаревском летописце очень незначительно и носит эпизодический характер. Дополнительные подробности, сообщаемые этими летописями, не содержат ничего принципиально отличного от официальной трактовки событий, они сообщают только неизвестные по другим источникам сведения о строительстве, поставлениях и смертях различных церковных деятелей, смертях удельных князей. Единственное политическое дополнение из неофициальных источников об Адашеве и Сильвестре может быть нелетописного происхождения, но его трудно идентифицировать, т.к. Пискаревский летописец является единственной летописью, содержащей эту статью, и не обнаруживает сходства с «Историей» Курбского, где также читается подобная легенда.
2) Источники Пискаревского летописца по истории опричнины 1565–1582
Статьи об Адашеве и Сильвестре связывают две части Пискаревского летописца – по ранней русской истории и об опричнине – в одно целое. Пискаревский летописец является одной из немногих летописей, в которой события тех лет нашли подробное отражение. Собственно говоря, из летописей, сохранившихся непосредственно от эпохи опричнины, известны только две: это краткие летописные записи эпохи опричнины и Соловецкий летописец второй половины XVI в., опубликованные М. Н. Тихомировым[181].
Все остальные летописи позднего происхождения, они находятся в сборниках XVII в., и их особенности не позволяют говорить о том, что они современны эпохе опричнины. Подобной летописью является и Пискаревский летописец, содержащий сведения об этом времени. Так как в составе Пискаревского летописца и кратких летописцев читаются известия по истории опричнины, то они будут сравниваться друг с другом, а также с «Историей о великом князе московском» Андрея Курбского, записками иностранцев – Штадена, Шлихтинга, Таубе и Крузе. Такое сравнение поможет определить не только степень достоверности сведений Пискаревского летописца, но и представить его место среди других источников, повествующих об опричнине.
Из всех летописцев XVII в., содержащих сведения об опричнине, Пискаревский летописец наиболее близок к Сокращенному временнику. Тексты обоих летописцев обнаруживают очень большое сходство, в ряде случаев они почти буквально совпадают. О начале опричнины в обоих памятниках написано так:
9* Пискаревский летописец. С. 190.
10* Сокращенный временник. С. 146.
Близки в Пискаревском летописце и Сокращенном временнике и описания похода царя на Новгород, а также воцарения Симеона Бекбулатовича:
11* Пискаревский летописец. С. 91.
12* Сокращенный временник. С. 146.
13* Пискаревский летописец. С. 191.
14* Сокращенный временник. С. 146.
Сведения, содержащиеся в вышеприведенных отрывках, отсутствуют в других источниках XVII в. Здесь названы, как считают исследователи, вполне достоверные имена инициаторов опричнины; в сообщении о походе на Новгород в Сокращенном временнике указана одна точная деталь – река Волхов была шесть недель кровавой. В заметке о воцарении Симеона Бекбулатовича Пискаревский летописец назвал церковь, где происходило венчание на царство, – Большая соборная церковь Пречистой Богородицы. Можно сделать вывод, что оба летописца использовали какой-то несохранившийся летописный текст XVI в. Тексты обоих летописцев очень близки, и это дало возможность исследователям предполагать, что Пискаревский летописец послужил источником для Сокращенного временника, т.к. последний более позднего происхождения. Но одна деталь не позволяет согласиться с этим выводом. В ряде случаев, таких как в сообщении о походе Ивана Грозного против Новгорода, Сокращенный временник дает более точное чтение. Так как Сокращенный временник является по времени более поздним источником, чем Пискаревский летописец, то, вероятно, оба имели общий источник. Возможно, в двух сводах нашли отражение разные редакции одного и того же летописца XVI в.
Общий текст Пискаревского летописца и Сокращенного временника оканчивается сообщением о мятеже бояр 1584 г. Летопись, к которой они оба обращались, должна быть составлена не раньше этого года. Следовательно, общий источник двух летописцев возник не в эпоху опричнины, а чуть позже. Но в Пискаревском летописце читаются статьи, отсутствующие в Сокращенном временнике: о казнях 1570 и 1574 гг., о казни князя Владимира Андреевича Старицкого в Яме на Богоне. Причем Р. Г. Скрынников отметил, что Пискаревский летописец является единственным источником, в котором точно названо (помимо синодика) место казни князя Владимира Андреевича Старицкого[182]. Об этом же писал А. А. Зимин[183]. Само это событие упомянуто только в двух летописях XVI в. – кратких летописных записях эпохи опричнины и Соловецком летописце второй половины XVI в. Краткие летописные записи эпохи опричнины приводят свидетельство о казни князя Владимира Старицкого и его семьи, но не сообщают о том, где это произошло: «Князя Владимира Андреевича с материю и со кнегинею его и з дочерью нужной смерти предаша»[184]. Соловецкий летописец, в отличие от этого источника, называет и место казни: «Князя Владимира Ондреевича Старицкого не стало на Богоне со кнегинею и с детьми большими»[185]. Таким образом, Пискаревский летописец содержит достоверные сведения о казни князя Владимира Андреевича Старицкого и его семьи, что подтверждается и более ранними летописями. Возможно, заметка о казни князя Владимира Андреевича Старицкого и его семьи попала в Пискаревский летописец не из Соловецкого летописца (т.к. между ними, кроме этой заметки, больше нет сходства), а из летописи XVI в., общей и Сокращенному временнику. Последний мог по каким-то причинам пропустить статью о князе Владимире.
