страну пополам, проигнорировав мирные рекомендации совета старейшин в пользу опрометчивых предложений совета молодых.
Гильгамеш следует тем же курсом – и тоже приносит лишь горе. Опять нападение на Киш захлебывается; снова население Урука протестует, и снова Гильгамеш отступает. Мы знаем это, потому что не Гильгамеш в конце концов покорил Киш и получил титул царя Киша и защитника Ниппура, а совершенно другой властитель – царь Ура.
Ур, расположенный южнее Урука, десятилетиями спокойно набирал силу и мощь. Похоже, что его царь Месаннепадда [40] жил необыкновенно долго. Ко времени, когда второе нападение Гильгамеша на Киш обернулось поражением, Месаннепадда уже сидел на своем троне несколько десятилетий. Он был много старше Гильгамеша – быть может, даже старше умершего к этому времени Энмебараггеси. Он тоже мечтал о Кише; и он не был союзником Урука.
Но он умел ждать, пока придет его время. Когда Гильгамеш отступил, оставив Киш ослабленным, город атаковал Месаннепадда. Одержав победу, именно он, а не Гильгамеш положил конец Первой династии Киша и взял под свое покровительство священный город Ниппур. Сверхчеловеческая энергия Гильгамеша осталась запертой внутри него, сдерживаемая нежеланием его окружения поддержать еще одну военную кампанию.
Снова в игру вступила система наследования. Киш пал после того, как умер Энмебараггеси, оставив своего сына защищать город; теперь Гильгамеш ждал, пока умрет старый и могущественный Месаннепадда, оставив своего сына Мескиагунна правителем тройного королевства, состоящего из Ура, Киша и Ниппура. Вероятно, к этому времени должны были умереть и старейшины, которые дважды видели поражение царя Урука. И лишь дождавшись этого момента, Гильгамеш напал в третий раз [41].
На этот раз он восторжествовал. В жестокой борьбе он сверг Мескиагунна, заявил свои права на его город, а также на другие территории, которые Мескиагунн захватил прежде. Одним последним рывком Гильгамеш наконец-то стал властелином четырех великих городов Шумера: Киша, Ура, Урука и священного Ниппура.
После многолетних попыток завоевать Киш Гильгамеш добился своего. Теперь он правил большей частью Шумера, чем любой царь до него. Но это продолжалось недолго. Даже сверхчеловеческая энергия Гильгамеша не могла справиться со старостью. Когда он умер (это случилось вскоре после его победы), четверное царство, титул царя Киша, как и все легенды, окружавшие его неистовую фигуру, перешли к его сыну.
Сравнительная хронология к главе 8
Глава 9. Первая гражданская война
В Египте, между 3100 и 2686 годами до н. э. Первая династия фараонов становится богами, Вторая переживает гражданскую войну, а Третья правит воссоединенным Египтом
Воюющие города Месопотамии не имели государственной идентичности – каждый представлял из себя отдельное царство. В начале третьего тысячелетия в мире наличествовало единственное полноценное государство, которое тянулось от южных берегов Средиземного моря вверх по реке до города Иераконполис. Египет был подобен веревке с навязанными на нее узлами: длиной более четырехсот миль, но местами столь узок, что египтянин мог стоять в пустыне, отмечавшей восточную границу, и видеть сразу за Нилом пустыню, простирающуюся за западной границей.
Столица страны, белый город Мемфис, лежал чуть южнее Дельты, на границе между древними Нижним и Верхним царствами. Равнина в этом месте была настолько сырой, что, по словам Геродота, первым по важности делом для Нармера стало строительство дамбы, чтобы сдерживать воду. Даже через двести пятьдесят лет, добавляет Геродот, «за этим изгибом Нила внимательно следят… они усиливают дамбу каждый год, потому что если река решит прорвать свои берега и вырваться здесь, Мемфис окажется под угрозой полного затопления» {40}.
Объединение Нармером страны и основание им Мемфиса, единой столицы, знаменовало конец додинастического Египта. Трон Нармера был унаследован его сыном, а за ним – еще шестью царями, которых Мането относит к так называемой Первой династии Египта; это формальное определение разделяют и современные историки [42].
Про самих этих восьмерых царей, управлявших на протяжении шестисот лет объединенным Египтом, мало что известно. Но мы видим рост централизации государства: создание царского двора, сбор налогов и возникновение экономики, позволявшей Египту такую роскошь, как содержание горожан, которые не производили пищу; священников, занятых целый день принесением жертв за царя; опытных кузнецов, изготовлявших ювелирные изделия для женщин и знатных людей; писцов, которые служили все более растущему числу чиновников {41}.
Третий царь династии, Джер, послал египетских солдат в первую официальную экспедицию за границы царства Нармера. На скале в 250 милях южнее Иераконполиса, возле второго порога, высечена сцена, которая показывает Джера и его армию торжествующими над пленными; вероятнее всего, это были люди из Нижней Нубии, которые вскоре уйдут на другие земли из-за плохого климата и вторжений египтян. Египетские войска прошли также на северо-восток вдоль берега Средиземного моря, достигнув местности, которую позднее станут называть Палестиной.
Ден, стоящий по хронологии двумя царями позже, снова обратил свои взоры за границы Египта. Он повел своих людей на Синайский полуостров – треугольник земли между двумя северными заливами Красного моря. Тут Ден, согласно вырезанной на его гробнице сцене, покорил местных вождей и оставил надпись: «Впервые Восток разбит наголову».
Эти завоевания теоретически проводились в интересах всего Египта – и северного, и южного. Но после смерти правители Первой династии возвращались в Верхний Египет. Их хоронили в родной земле: в Абидосе, далеко-далеко на юге от Мемфиса.
У египтян не было обычных кладбищ. Простых египтян могли похоронить на краю пустыни, в песке, развернув лицом на восток. Но знатных египтян погребали в особом месте для захоронения – на высоком пустынном плато Саккара западнее Мемфиса [43]. Царей же, захороненных в Абидосе, погребали в подземных помещениях из кирпича или камня, в окружении огромного количества подарков. Похороны сопровождались масштабными человеческими жертвоприношениями: почти две сотни мертвых слуг отправились в царство мертвых вместе с Деном, а Джер был похоронен в компании трехсот придворных и слуг.
Эти цари могли не быть уверены в полной лояльности севера – но и в смерти они держали в руках бразды пугающей власти. Человек, способный сделать смерть другого частью ритуала собственных похорон, ушел далеко вперед от той ненадежной власти, которой обладали древние шумерские правители.
Нелегко выяснить точно, почему символом этой власти стали человеческие жертвоприношения. К тому времени, когда стали уходить на вечный покой фараоны Пятой и Шестой династий, египтяне всего лишь вырезали для мертвых на стенах гробниц сцены их загробной жизни: выход из черных как смоль погребальных камер пирамид на небо, пересечение вод, которые отделяют мир живых от мира мертвых, богов, приветствующих царей. Египтяне еще даже не начинали бальзамировать своих умерших. Царские тела заворачивали в ковры, иногда пропитанные смолой, но это не помогало сохранять их.
Однако мы можем предположить, что в посмертии египетские цари должны были проходить сквозь небо и направляться к солнцу. В захоронениях Абидоса найдены целые флоты деревянных лодок – уложенных вереницами длиной по несколько сот футов, в длинных углублениях, закрытых глиняными кирпичами. Но до этих картин со времен захоронений с жертвоприношениями в Абидосе прошла как минимум половина тысячелетия. В изображениях Первой династии солнце-бог показан проплывающим по небу в лодке
