единства между ними мешало им развиваться. В конце 1930-х большинство из них объединились под началом Партии скрещенных стрел, которой руководил Ференц Салаши, при этом еще в войну продолжали действовать и отдельные национал-социалистические группировки. В целях удобства все многообразие венгерских фашистских партий я буду называть «Скрещенные стрелы».
Если его информант включит сюда работников непроизводственной сферы, то пропорции снизятся и станут почти равными.
Основными источниками мне служат автобиографии двух лидеров Легиона: Sima, 1967; Codreanu, 1990; см. также: Weber, 1964: 165168; Webster, 1986; Fischer-Galati, 1989; Veiga, 1989: 128–138; Ioanid, 1990: 60, 116–131; Volovici, 1991: 93–96; Niessen, 1995: 275; Ianciu, 1996: 201–205; 1998: 14–17, 72.
Шмиттер (Schmitter, 1974: 117–123) всецело полагается на Манойлеску и его блестящий анализ теорий корпоративизма, позаимствовав у Манойлеску заглавие. Однако он тактично умалчивает о фашистских и антисемитских воззрениях Манойлеску.
По умолчанию данные по легионерским группам взяты из работ (Heinen, 1986: 384–389) и (Veiga, 1989: 165–166, 262–266). В настоящий момент таких данных нет ни в одном англоязычном источнике.
На территории Румынии данная церковь представлена только в Трансильвании; это результат предпринятой Габсбургами попытки усилить австрийское влияние в Трансильвании через слияние католической и православной доктрин.
Я хотел бы поблагодарить фонд Хуана Марча за оказанную активную поддержку моего годичного пребывания в институте Хуана Марча в Мадриде, в результате которого я смог провести исследование, которое легло в основу этой главы.
Hispanidad — концепция культурного сообщества, объединяющего все испаноязычные страны. — Примеч. науч. ред.
Обычно термином «национализм» в Испании обозначают чаяния автономных регионов, проистекающие из осознания своего этнического своеобразия, характерные в основном для каталанцев и басков, но в какой-то мере и для галисийцев, валенсийцев и так далее.
Так получилось в результате стремления избегать одномандатных округов (которые могли оказаться под контролем «касиков»), но при этом заручиться действенным большинством в правительстве. По конституции большие многомандатные округа могли покрывать целую провинцию или же ее столицу. Партия, набравшая простое большинство в провинции или столице, получала от 67 до 80 % мест, тогда как остальным было гарантировано прохождение по спискам меньшинства. Большинство партий, таким образом, старалось заключать электоральные союзы, соединяя в одном списке перспективных кандидатов с целью завоевать больше мест. У правых такая коалиция сложилась уже к 1933 г., у левых к 1936 г. Таким образом, те и другие в парламенте заручились большинством, при том, что столь кардинальной перемены настроений в обществе в их пользу не происходило. Избирательная система могла быть построена иначе: два блока пытались бы найти точки соприкосновения и укрепляли бы центр. Вероятно, избирательное законодательство республики сыграло не в его пользу.
Моя оценка угрожавшей левым партиям катастрофы строится на балансе диаметрально противоположных оценок, данных в: Julia, 1977; Preston, 1978: гл. 4–5, 7; Heywood, 1990; Payne, 1993: 189–223.
Действительно, в 1933 г. левые республиканцы и социалисты тяжело переживали свое поражение и обратились к президенту с просьбой провести повторные выборы (Payne, 1993: 181–182). Но этот момент был кульминационным, потом настроения пошли на спад. Левые республиканцы ни разу организованно не выступили против демократии.
Пейн (Payne, 1993: 208, 255–256, 381–384) утверждает, что единственными настоящими конституционными демократами были радикалы, а также другие «либералы-центристы». Он не приводит никаких свидетельств непродолжительных переговоров Асаньи с президентом в октябре 1934 г. Он также цитирует заявление молодежного движения левых («[мы] левые, демократы и парламентарии, именно в таком порядке»), таким образом объясняя, почему он исключает левых республиканцев, в то время как многие его «либералы-центристы» мечтали подвергнуть левых жестким репрессиям. Пейн также дает весьма мягкую оценку Испанской конфедерации независимых правых (в противоположность Престону).
Как только этот регион был освобожден от франкизма, он тут же вернулся к предпочтительному для него политическому курсу. Теперь бастионы социалистической партии (ИСРП) возникли уже южнее Мадрида, в Андалусии и Эстремадуре.
Обычно Франко представлялся как вождь, военный лидер или же глава государства, при этом его пытались сравнивать со священными историческими деятелями, такими как Эль Сид или короли средневековой Астурии, — словом, с христианскими мучениками и героями.
Иногда в этом ряду упоминается итальянская «Лига Севера», но радикальной ее можно считать только в вопросе жесткого отношения к иммигрантам. См. Diamanti, 1996.
Так же утверждают Ларсен (Larsen, 1998) и Линц (Linz, 1998). С этой точкой зрения, очевидно, не согласен Итуэлл: его недавняя работа заканчивается выводом о том, что «фашизм снова на марше» (Eatwell, 1995: 286), — хотя приводимые им факты говорят скорее об обратном.
Таков вывод, общий для самых разных работ, приводимых в: Larsen, 2001.
К теме Индии и теодемократии обращаюсь более подробно к моей следующей книге. См. также: Jaffrelot, 1996: 53–62; Gold, 1991; Prayer, 1991; Larsen, 2001: 749-58.
Исламизм и джихадистов я рассматриваю в книге «Разобщенная империя» (2003), главы 4 и 5; также см. ключевые работы: Roy, 1994; Kepel, 2002.
