Тогда все было ясно. Сейчас за каждым деревом, каждым склоном его ждало неожиданное.
Твердо ступая на смерзшиеся комья распаханной земли, Володя пересек колхозное поле, вышел на край оврага. Внизу - группа красноармейцев. Один держит коней, другие, сидя кто на чем, едят из котелков. На расстеленной бурке - раненый с забинтованной головой. Чуть подальше дымит кухня, рядом высокий старшина, перепоясанный ремнями.
Володю заметили.
- Терешкин! - крикнул старшина. - Задержи и доставь.
Один из бойцов побежал к Володе, звякая шпорами и на бегу снимая с плеча карабин.
Володя быстро спустился в овраг, подошел к старшине, протягивая удостоверение, сказал:
- Монтер я, по линии, - и кивнул на провода.
Старшина взял удостоверение, пробежал глазами, потом вслух прочел:
- "Просьба ко всем предприятиям и учреждениям оказывать тов. Бережному В.Ф. необходимое содействие при исполнении им служебных обязанностей".
- Какое же тебе, монтер, содействие требуется?
- Не надо мне ничего, - сказал Володя. - Дорогу знаю, - и показал вдоль линии.
- Этой дорогой ты далеко дойдешь, - сказал старшина, - прямо на тот свет. А фашисты тебе посодействуют, согласно твоей бумаге.
- Повредилась линия, а там Тула, - сказал Володя и опять показал вперед.
- Так я тебя не задерживаю, шагай, если сумеешь. Хоть до самой Тулы. Передашь тулякам, чтобы подковы готовили. Лошади раскованы. А земля мерзлая.
Бережной молча стал взбираться на склон оврага.
- Терешкин! - услышал он сзади. - Проводи на НП, пусть монтер хоть в трубу посмотрит на линию.
Они выбрались на пашню и пошли прямо под проводами. Над головой с ревом пронеслись три самолета, снизившись, пролетели вдоль полоски деревьев. Взметнули фонтаны пыли.
- Нащупали огневую, гады, - сказал Терешкин, вставая и отряхиваясь. Они свернули с трассы линии электропередачи и пошли вправо, по пологому скату.
Полуотрытые и брошенные окопы, следы гусениц. Потянулась вверх ниточка телефонного кабеля. Кто-то крикнул:
- Ложись!
Володя лег. Совсем близко разглядел закрытый сеткой окоп, услышал слова команды.
- Четыре снаряда, беглый...
Сзади, в лощине, ударили орудия.
- Кого привел? - спросили у Терешкина.
- Документ у него, товарищ лейтенант.
Бережной подполз ближе, скатился в окоп. Лейтенант, не отрывая глаз от бинокля, протянул руку. Володя положил в его ладонь удостоверение.
- За деревню отходят, - сказал лейтенант, - теперь нам скоро вперед подаваться.
- Коляда! - крикнул он в телефонную трубку. - Подготовить упряжки!
Потом отложил трубку, пробежал глазами удостоверение.
- Твоя? - показал он на линию.
- Тульская, - ответил Володя.
- Напряжения нет на ней?
- Утром включали - держала, - сказал Володя.
- У деревни сверкало чего-то. Посмотри, может, разберешься. Лейтенант протянул бинокль.
Бережной приложил его к глазам: совсем близко деревня. Чуть в стороне - угловая опора. Одна гирлянда внатяжку, две болтаются.
- Два провода перебиты, - сказал Володя.
- Так и доложи своему начальству.
- Мне бы дальше глянуть, за деревней.
- Скоро темнеть начнет, - сказал лейтенант.
- А если по-темному пробраться?
- Попробуй, передам пехотинцам, пропустят тебя.
- Фашисты ушли из деревни? - спросил Володя.
- Вряд ли, где-нибудь маскируются, - сказал лейтенант.
- А что не стреляете?
- Люди же там. Наши.
В темноте Бережного проводили к передней линии. Пожилой сержант-разведчик сказал:
- Ползи вдоль изгороди, точно к крайнему дому приведет. Забирайся во двор и слушай. Как услышишь чего, так и действуй сообразно.
Они полежали рядом, помолчали.
- Хлебнешь на дорожку? - постучал сержант по фляге.
Володя не отвечал.
- Ну и не надо, - сказал сержант. - Сам не пью, когда в разведку иду, - слух не тот.
Простившись с сержантом, Бережной ползком добрался до крайней усадьбы, посидел в кустах смородины, прислушался. Будто из-под земли доносились глухие удары. Потом громко заржала лошадь. Крадучись, Володя стал пробираться дальше, туда, где, по его расчетам, проходила линия.
Вот - развесистые деревья. За ними - угловая опора, которую он рассматривал в бинокль. Бережной выбрался на пашню и сразу же наткнулся на свисающий сверху провод. На опоре, скрипнув, качнулась гирлянда.
"Изоляторы вроде бы целы, нужно провода проверить", - подумал Бережной.
Он взялся за провод и пошел вдоль линии, ощупывая метр за метром. Шагов через сто провод вывалился из рук - конец.
"Видно, осколком перебило", - подумал Володя, проведя пальцем по гладкому срезу. Бродя по полю, он с трудом нашел второй конец и снова зашагал дальше, перебирая застывшими пальцами крученые медные жилы. Прошел так несколько пролетов, затем провод повернул вбок, вправо.
"Кто его туда затащил?" - удивился Бережной. На ровном поле просматривались неясные очертания: не то строения, не то копны. Бережной, натужившись, потянул на себя. Тяжелый медный провод, как бы оторвавшись от чего-то, медленно пополз по земле.
И вдруг там, у этих непонятных сооружений, негромкий, но вполне отчетливый выкрик:
- Вас махст ду, Пауль?
Володя упал в глубокую борозду и затаился. Кто-то часто заговорил по-немецки, раздался стук по железу.
"Танки", - вдруг догадался Володя.
Немцы разговаривали, переходили от одного танка к другому, что-то носили, гремя и спотыкаясь о замерзшие пласты вспаханной земли. Когда все ушли и вновь стало тихо, Бережной снова взялся за провод. Вытянул, кольцами смотал около опоры.
"Теперь не зацепят, не изуродуют", - подумал он.
Всю ночь бродил Бережной по трассе. Таскал тяжелые куски провода, укладывал их кольцами, прикрывал мерзлыми комьями. В низинке, где провода начали вмерзать в землю, Владимир с трудом отрывал их и тянул туда, где земля была не такая рыхлая.
На рассвете он вернулся к деревне, пробрался в первый попавшийся на пути двор и, закопавшись в кучу прелого сена, сразу уснул.
После того как поступило сообщение, что линейные бригады Семенкина выехали восстанавливать высоковольтную линию, на пульте Каширской электростанции наступили часы ожидания. Еще совсем недавно стоило включиться в один из проводов электропередачи на Тулу и поднять трубку телефона, как молодой, задорный голос на том конце провода приветливо выкрикивал:
- Комаровский!
"Почему всегда один и тот же голос? - задумывался дежурный инженер - И каков он, этот Комаровский?"
- Он там у вас один на подстанции? - поинтересовался однажды дежурный.
- Остальные на повреждениях, - ответила Тула.
Как-то во время оперативных переговоров Комаровский неожиданно замолк. Со стуком легла на стол телефонная трубка. Непонятный шум. И вдруг радостный, возбужденный выкрик:
- Перелет!
- Куда же вы скрываетесь в таких случаях? - спросил инженер.
- Под стол забираюсь, - сказал Комаровский. И, помолчав, добавил: Некуда скрываться. Кругом все заминировано.
Сейчас связи с Тулой не стало. Где-то, перебитые осколками, лежат на земле провода высоковольтной линии. Это по одному из них, по "желтой фазе", разговаривали с Москвой и Каширой председатель Тульского комитета обороны Жаворонков и командующий пятидесятой армией генерал Болдин. Подслушать их немцы не могли: попробуй сунься - сто тысяч вольт.
Сегодня телефон не зазвонил ни разу.
На пульт то и дело заходил директор ГРЭС, кивал на аппарат. Дежурный инженер виновато разводил руками:
- Молчит...
Ночью инженер прошел в котельную, выбрался на припорошенную снегом крышу. Постоял. Глядя на юг, прислушался. Багрово светился горизонт, ухали далекие разрывы.
Утром в помещение пульта управления вдруг зашел нарком электростанций. С порога спросил:
- Как Тула?
Узнав, что связи нет, сказал:
- Вызывайте непрерывно.
С тех пор, не умолкая, звучал на щите голос телефонистки:
- Тула, дорогая... Скажи хоть словечко.
И вновь после короткого перерыва:
- Тула... Тула... Отзовись, родименькая... Жива ли ты, Тула?
Бригадам Семенкина удалось добраться до Конюхова к концу дня. Исковерканная, мерзлая земля, глубокие воронки, чуть присыпанные снегом трупы. При въезде в деревню увидел вдруг Иван Климентьевич знакомую фигуру в черной лохматой шапке. "Ну конечно же, он. Живой, здоровый".
Володя замахал руками, показал, куда подъехать. Потом подбежал к машине, доложил Семенкину:
- На семи километрах провода порваны.
- За сутки управимся? - спросил Иван Климентьевич.
- Вряд ли. На дальнем участке только выбили фашистов. На нашей трассе бой был.
Семенкин оставил одну бригаду у деревни, с остальными поехал дальше. Впереди и по сторонам гулко били орудия. Над головами с шорохом проносились снаряды.
Иван Климентьевич ехал вдоль линии, смотрел на черные деревянные опоры и довольно улыбался. "Перекосились, согнулись, бедные, а устояли, не подвели. Поправим, укрепим. Сейчас бы с проводами разобраться. А какой молодец Володька! Такую подготовку провел. Теперь соединить концы, натянуть провода и включать можно".
