Утром монтажники увидели искореженный, изжеванный провод. Опустились было руки, да ненадолго. Подкатили другой барабан, и все начали заново.
Еще в праздничный вечер 7 Ноября строители ГЭС вновь запустили гидрогенератор. На этот раз напряжение на нем довели до номинального. Уже в темноте поставили под напряжение и трансформаторы. Все было в порядке.
Энергия первого агрегата гидростанции готова устремиться к Москве. А пока на переходе через Волгу велись работы, предоставилась возможность проверить на деле молодых товарищей.
От колонки управления машинист Казанков кричал в телефонную трубку:
- Аня, Аннушка! Задвижку прикрой на три оборота... Что как? Говорил же я: крути по часовой стрелке... Чего же ты молчишь?
Не получая ответа, кидался вниз, грохоча сапогами по железным лестницам. Бежал и думал: "У нее и часов-то никогда не было. Возьмет да и крутанет в обратную".
А добежав до места и еле переводя дух, шарил по карманам, находил обрывок тряпицы и в который уже раз втолковывал:
- Гляди. На червяк привязываю. Теперь крутим. Как там, подошло к вязочке? Значит, стоп. Не крути больше.
Наверху, на открытых площадках, такие же пареньки и девушки сидели у панелей с приборами. Подкручивали, проверяли каждую гаечку. Дующий с моря ветер бил по лицам крупинками снега, заставлял отворачивать голову, сжиматься...
В предпусковые дни не удавалось и домой сбегать.
А на переходе через Волгу дела были хуже некуда. Монтаж второй фазы уже закончили. Для третьей не было провода. Из Москвы приехал управляющий трестом "Волгоэлектросетьстрой" Виталий Александрович Вершков. Выругал Брусникина за порванный провод, за недосмотр. А больше от досады, что попали, казалось, в безвыходное положение. Заводы готовили этот провод по специальной технологии. Испытывали, проверяли каждую жилку. Да такого и в мирное-то время по всей стране не сыщешь.
Пошумели, понервничали, потом успокоились и стали думать.
- Какой другой провод у вас есть? - спросил Вершков у Брусникина.
- Только АСУ-300, - ответил Федор Федорович.
- Натянуть его? - думал вслух управляющий. - Так ведь он же непрочный, тяжение ему, как стальбронзовому, не дашь, порвется. Послабее натянуть - провиснет до самой воды.
Произвести расчет провода АСУ-300 на переходе Виталий Александрович поручил инженеру Шмелеву:
- Подсчитайте возможно точнее. Для нас здесь важен каждый сантиметр.
Шмелев явился с результатами за полночь. На листке бумаги колонки цифр.
- Если натянуть с небольшой перетяжкой, то габарит до воды составит шесть метров, - доложил он.
- Пройдет, - заключил Вершков. - Зимой цеплять некому, а до весны что-нибудь придумаем.
...Третий, последний провод натягивали на переходе через Волгу 16 ноября. Снова противно гудели в небе немецкие самолеты, рвались бомбы, хлопали зенитки...
Это были дни, когда вражеские танки готовили прорыв на Солнечногорск, на Крюково, вышли к каналу Волга - Москва.
В подмосковной Яхроме дежурный высоковольтной подстанции стоял у окна и, держа возле уха телефонную трубку, докладывал диспетчеру Мосэнерго:
- Вижу немцев. Крадутся к железнодорожной станции. Двое у телефонной будки. Назад бросились. Снова ползут... Трое к буфету подбираются. Помните, где буфет? Пиво мы там с вами весною пили... Что делать-то будем, Владимир Николаевич?
Самые трудные дни И совсем мало электроэнергии. В Москве то и дело остаются без электричества заводы, мастерские...
В Рыбинске провода натянули через Волгу точно по расчету. Смущало то, что один из них провис намного ниже двух остальных. Вершков глянул, махнул рукой:
- Ладно. Не до красоты.
17-го доделали все остальное, и Брусникин сообщил в Москву: "Работы на линии закончены, люди сняты".
Тем же вечером дежурный инженер Рыбинской ГЭС получил разрешение диспетчера Мосэнерго Корытова "на подъем напряжения с нуля на линии Рыбинск - Москва".
Готовились к этому давно, несколько месяцев. Казалось, привыкли к мысли, что так все и будет: поднимут напряжение, включат, потом пустят воду и загрузят генератор. А вот сейчас, когда все это пришло, разволновались страшно.
Сергей Николаевич Андрианов распорядился, в который уже раз, осмотреть и проверить оборудование: лишний час не спасет, хуже если подведет какая-нибудь мелочь!
В ту ночь положение в системе Мосэнерго стало угрожающим. Московские ТЭЦ дожигали последнее топливо. В Шатуре снежные заносы срывали доставку торфа, и в топки котлов стали кидать пни. Частота в системе понизилась до сорока семи, и на заводах остановились станки.
И вдруг под утро все изменилось. Впервые за много дней москвичи увидели в своих квартирах яркий электрический свет.
В Рыбинске дежурный инженер В. Пшеничный набрал на генератор нагрузку сорок четыре мегаватта и в своем оперативном журнале написал размашисто: "НАЧАЛО ПРОМЫШЛЕННОЙ ЭКСПЛУАТАЦИИ РЫБИНСКОЙ ГЭС".
Произошло это в 7 часов 15 минут 18 ноября 1941 года.
* * *
Спустя всего неделю после пуска первой машины Рыбинской ГЭС напряженная обстановка создалась на фронте у города Каширы. Враг угрожал захватом Каширской ГРЭС.
В начале тридцатых годов первенец ГОЭЛРО удовлетворял уже более чем третью часть потребности в электроэнергии Москвы и Московской области. Затем вошла в строй крупнейшая тепловая электростанция на подмосковном угле под Тулой у поселка Бобрики. Основанный рядом с электростанцией город назвали Сталиногорском. Четырехсот тысяч киловатт достигла перед войной мощность новой Сталиногорской ГРЭС.
И все на этой совершенной электростанции, все - от мощнейших котлов и турбин, до тончайших приборов и аппаратов - впервые было изготовлено на наших, советских заводах.
В октябре танки фашистского генерала Гудериана подошли к Туле. Натолкнувшись на несгибаемую волю ее защитников, часть вражеских войск сместилась к югу, двинулась на Сталиногорск. Оборудование Сталиногорской электростанции спешно демонтировали и вывезли за Урал.
А фашисты затем прорвались и к северу от Тулы. В двадцатых числах ноября вышли к Кашире.
Рассказ 10
О том, как, спеша на помощь сражающейся
Туле, над окопами гитлеровцев прорвалась
энергия ленинской "Каширки"
Директор Каширской ГРЭС Тараканов позвонил в Москву, когда колонна вражеских танков прорвалась к железнодорожной станции Ожерелье. От ГРЭС это было всего в пяти километрах, и директор знал, что путь фашистам к электростанции преграждает всего одна батарея зенитчиков майора Смирнова.
"А если танки сомнут ее или обойдут стороной, что тогда?" тревожился Аркадий Иванович.
О сложившейся обстановке доложили секретарю МК Щербакову:
- Может, пора уходить?
- Ждите, - последовал ответ.
Готовиться к отходу каширские энергетики начали несколько дней назад, когда узнали о прорыве фашистов от Тулы к северу. Стоящие на причалах катера должны были увезти за Оку людей и самое необходимое.
В последнюю минуту минеры замкнут контакты. И тогда котлы, турбины, трансформаторы, мощные моторы береговой насосной взлетят на воздух.
А пока все работает. Все - это то, что осталось после эвакуации, 36 тысяч киловатт.
Киловатты Каширы текут в Москву, в Тулу. Тула сейчас - главный потребитель. Только каширская энергия дает возможность осажденному городу ремонтировать пулеметы и танки, выпекать хлеб, делать по ночам сложные операции в хирургических кабинетах.
А вода! Ее ведь тоже доставляют тулякам насосы с электромоторами. Как погасить без воды пожары, которые разгораются после каждой бомбежки, после каждого обстрела?
Двадцать пятого ноября к вечеру стрельба в стороне Ожерелья разразилась с новой силой.
Директор ГРЭС вызвал штаб обороны. Узнал, что враг от них в четырех километрах, непрерывно атакует и что обстановка в Кашире напряженная.
Подумав, решил позвонить в Тулу, вызвал начальника района электрических сетей Пономарева.
- Жду приказа об отходе, Костя, - сказал Тараканов, - что это значит, сам понимаешь. Езжай, доложи Жаворонкову.
Руководитель Тульской обороны, секретарь обкома Жаворонков, позвонил в Государственный Комитет Обороны немедленно.
- У вас нет других источников энергии? - спросили его. И обнадежили: - Войскам дан приказ занять новые рубежи. Держитесь, товарищи туляки.
А в шесть пятнадцать вечера в Каширский райком позвонил И.В. Сталин:
"ГРЭС не взрывать. Каширу будем отстаивать любой ценой".
И в ту же ночь по мосту из-за Оки пошли орудия, танки. На рысях пронеслись конные эскадроны. А на рассвете промчались и ушли в снежную мглу двенадцать укутанных брезентом "катюш".
Заухало, загудело. И с каждым часом уходил дальше грохот боя.
А на следующий день, во время жестокого сражения, осколки мин и снарядов порвали провода высоковольтной линии. Тула осталась без тепла, без света, без воды.
...Линия отключилась в двенадцать дня. В цехах, где ремонтировали оружие, остановились станки. На хлебозаводах прекратилась выпечка хлеба. Вечером в операционных зажгли керосиновые лампы.
