Полиция давно искала Войноральского. Ему удавалось неоднократно уходить от преследования. Но на этот раз не все меры предосторожности были приняты. Как же надо было выждать время, разобраться в обстановке и не войти в непроверенную квартиру! Но этого Войноральский и Юргенсон почему-то не сделали.
При аресте у Войноральского были отобраны две карты Самарской губернии, шифрованное письмо, написанное во время ареста в с. Васильевке, и несколько листов шифрованных записок с многочисленными адресами народников разных кружков.
Шифрованные письма и записки Войноральского стали важными вещественными доказательствами на судебном процессе "193-х". Такое обилие конспиративных связей в различных губерниях России стало одним из оснований для объявления Войноральского одним из создателей обширного антиправительственного заговора. И действительно, ведущая роль Войноральского как организатора народнического движения в Москве, Петербурге, Поволжье неоспорима. В Среднем Поволжье, с апреля по июнь 1874 г. действовало 130 человек, входивших в местные народнические кружки, и около 30 пропагандистов, приехавших из Москвы и Петербурга. Наряду с губерниями Поволжья, "хождением в народ" были охвачены и другие районы страны, всего свыше 50 губерний.
Усиленно велась пропаганда в губерниях Нечерноземного центра России, и в частности в Ярославской губернии, в селе Потапово. Здесь активно действовал Н. А. Морозов. Он дожил до победы Великой Октябрьской социалистической революции, стал крупным советским ученым, почетным академиком.
В Потапово была организована работа типографии, где печатались книги для крестьян, работала столярная мастерская, школа для взрослых, была налажена медицинская помощь, часто устраивались сходки.
По доносу местного священника начались аресты, и пропагандистам пришлось покинуть Потапово. Морозов направился в Костромскую губернию, а на обратном пути он выполнил трудную задачу -- вырыл в потаповском лесу спрятанную там типографию. Ее необходимо было спасти, так как была разгромлена московская типография. По настоянию товарищей, опасавшихся за Морозова, он был направлен за границу в Швейцарию для участия в работе редакции газеты, предназначенной для русских рабочих.
В Нижнем Новгороде действовал кружок во главе с А. И. Ливановым, студентом Петербургского технологического института. Сюда же приехали члены петербургского народнического кружка артиллеристов. Они вели пропаганду в промышленном селе Павлово и в других местах.
Широко было развернуто народническое движение на Украине. Особенно выделялась киевская коммуна. Ее членами были Я. Стефанович, Н. К. Судзиловский, О. В. Аптекман (будущие члены "Земли и воли"), В. Рогачева (жена Д. Рогачева) и др. Члены коммуны пришли к убеждению, что вера крестьян в доброго царя очень мешает осознанию ими революционных идей.
В Харьковской губернии развернулась деятельность кружка под руководством С. Ф. Ковалика, объединившего студентов Харьковского университета, Ветеринарного института, духовной академии и др. Кружок установил связь с пензенским кружком Войноральского.
Руководитель Харьковского кружка С. Ф. Ковалик с осени 1873 г. до июля 1874 г. прошел путь из Петербурга за границу, где виделся с Бакуниным; затем вел пропаганду в Киеве, Харькове, Москве, Ярославле, Костроме, Нижнем Новгороде, Казани, Саратове, Николаевске Самарской губернии.
Такое быстрое перемещение по обширной территории страны было характерно для виднейших руководителей народнического движения -- и для Войноральского, и для Клеменца и др.
В Одессе вел пропаганду кружок Ф. В. Волховского. В его работе активно участвовал А. И. Желябов -- будущий руководитель "Народной воли".
Народническая пропаганда распространилась на Урал, куда направились многие видные революционеры -- М. Ф. Фроленко, Л. Э. Шишко, М. Д. Муравский и др. Под Екатеринбургом они попытались организовать отряд из беглых политических каторжан, но это не удалось.
Движение в народ на севере России охватило Олонецкую, Архангельскую, Новгородскую и Вологодскую губернии. В двух последних жили государственные крестьяне, не знавшие крепостного права, но страдавшие от повинностей в пользу государства. В Олонецкой губернии распространяли среди крестьян пропагандистские книги петербургские студенты Медико-хирургической академии и Технологического института.
В Новгородской губернии вела пропаганду и культурно-просветительную деятельность член кружка "чайковцев" С. Лешерн фон Герцфельд, вошедшая в организацию вместе со своими сверстницами по женским курсам сестрами Корниловыми и Софьей Перовской. Однако в январе 1874 г. С. Перовская была арестована и не смогла пойти в народ в этом году. Эти передовые женщины принадлежали к аристократическим кругам Петербурга, но они пренебрегли богатством, роскошью, чтобы помочь народу, поднять его на борьбу за свои человеческие права. Ярко передал облик этих прекрасных дочерей России в стихотворении "Народница" член этого же кружка Сергей Синегуб.
Да, сердце чуткое сознало, что вокруг.
Где нее покрыто яркой позолотой.
Вся эта роскошь, все -- созданье грубых рук.
Сынов нужды, задавленных работой:
Что тяжкая нужда так страшно в их лице
Уничтожает званье человека,
Чтобы в роскошном замке и дворце
Из слез людских родились блеск и нега.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И вырвавшись из золотой неволи.
С любовью к людям в сердце молодом.
Она пошла искать счастливой доли
В мир, переполненный заботой и трудом.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И вот она в иную жизнь вступила...
Ей не страшны работа и нужда,
И с угнетенными героями труда
Она союз навеки заключила.
Софья Лешерн, развернув пропагандистскую работу среди крестьян, организовала для них ссудно-сберегательное товарищество и заведовала его делами. Когда же губернские власти отстранили ее от этого дела, она открыла в том же селе школу. Учителями в ней были писатель П. Засодимский, Д. Гамов. Гамов был уволен за революционную пропаганду среди крестьян с запрещением ему преподавательской деятельности. Софье Лешерн, дочери генерал-майора, также была запрещена педагогическая деятельность. Школу в селе закрыли. Лешерн стала прототипом героини романа "Хроника села Смурина", написанного Засодимским. Роман сразу же был включен в список пропагандистской народнической литературы и запрещен правительством.
За пропаганду среди крестьян Вологодской губернии было привлечено к следствию более 50 человек. Среди них "чайковцы" Н. А. Саблин, А. А. Малиновский.
Большое значение для революционной пропаганды среди крестьян Архангельской губернии имела деятельность известного писателя-народника В. В. Берви-Флеровского. За время своей ссылки он руководил работой народнического кружка архангельской молодежи. Писатель подвергся репрессиям, высылке из Архангельска.
Отсутствие единой централизованной тайной организации революционеров затрудняло конспирацию многочисленных народнических кружков. Аресты, начавшиеся в саратовской мастерской Войноральского, прокатились по всей стране.
Поднять крестьян на восстание пропагандистам первого массового "хождения в народ" не удалось. В 1875 г. пропаганда продолжалась, но уже в меньших масштабах и с меньшей интенсивностью. В этом же году в Одессе под влиянием народнических кружков образовалась первая рабочая организация "Южнороссийский союз рабочих" во главе с Е. О. Заславским, выдвинувшая требования освобождения рабочих от ига капитала.
Неудача первого этапа "хождения в народ" показала, что крестьяне не готовы к восстанию. Нельзя надеяться на возможность восстания без объединения революционных сил. В. И. Ленин писал: "Вера в коммунистические инстинкты мужика, естественно, требовала от социалистов, чтобы они отодвинули политику и "шли в народ".
За осуществление этой программы взялась масса энергичнейших и талантливых работников, которым на практике пришлось убедиться в наивности представления о коммунистических инстинктах мужика". [Ленин В. И. Полн. собр. соч. -- Т. 1. -- С. 286.]
Но усилия тысяч молодых людей не были напрасными. Впервые в России революционные идеи вышли из замкнутых кружков к народным массам. Обращение с революционным призывом к народу сыграло свою роль. Был накоплен опыт и в формах пропаганды. Книжную пропаганду дополняла устная беседа. Пропагандисты ломали лед недоверия, боязнь крестьян вступать в беседу на политические темы. Они научились располагать крестьян к себе, связывая их повседневные нужды с причинами бедственного положения народа. И несмотря на темноту и забитость крестьян, было немало случаев, когда они, рискуя своей свободой, а иногда и жизнью, слушали пропагандистов, укрывали их от преследования властей и даже сами брались "внушать правду" другим.
