Масштаб в километрах.
Поправка. Архангельск должен быть обозначен черным квадратом, а не кружком.
Культура общерусская, а не украинская
Стремясь уверить мир, что испокон веку, чуть ли не со времен Геродота, существует отдельный украинский народ, отличный от русского, украинская пропаганда не останавливается ни перед чем. Раз есть отдельный народ, то должна быть и своя самостийная культура. И вот за последний год появляются об Украине анонимные брошюры, где изумленный читатель узнает, что киевский Софийский собор Ярославова времени был родоначальником какой-то особой, украинской архитектуры. Читаются за границей лекции об «украинском» искусстве, и мало осведомленная в русской жизни публика доверчиво слушает самые невероятные заверения беззастенчивых лекторов. Репин оказывается видным представителем «украинской» живописи — потому, должно быть, что написал картину из быта запорожцев. В Петербурге в XVIII веке, оказывается, была блестящая пора «украинской» школы. Тогда по мановению императорского двора вырос в юной столице великолепный храм искусства. Привлеченные нашим даром вникать в чужой духовный мир, послушно слетелись на холодные берега Невы небожители Олимпа и запечатлели свой образ на холстах учеников Академии художеств; строгие предстали на них, сойдя со страниц Расина, герои Древнего Рима; в пышных камзолах, на фоне величавых занавесей были увековечены вельможи времен императриц, и с жеманной улыбкой приседали в фижмах изысканно утонченные, точно переселившиеся из Версаля «благородные девицы» Смольного института. И вот теперь нас уверяют, что в Академии были представители украинского искусства — это потому только, что родители некоторых из детей, принятых в нее, были родом из Малороссии.[95]
Мы не станем терять времени и возражать на эти карикатурные утверждения. Они явно обличают либо невежество в вопросах истории искусства, либо намеренную грубую неправдивость ради политических целей. От неосторожных выступлений слишком ретивых последователей перейдем к более тонкому и искусному исказителю исторической правды — к самому г-ну Грушевскому, которого украинофильская партия называет великим историком, но которого мы, в полном сознании ответственности за свои слова, не стесняемся назвать фальсификатором русской истории.
Перед нами его книга «История Украины», с хорошими иллюстрациями, факсимиле и географическими схемами. Наш экземпляр из девятой тысячи: известно, что австрийская пропаганда умела работать широко. Признаюсь, первый взгляд на книгу производит впечатление. Киевская Русь как будто и впрямь — мир, отдельный от остальной дотатарской Руси. Вы перелистываете и видите памятники «своей» культуры: соборы, церковную живопись, головные уборы, монеты, миниатюры из летописи, выдержки из былин, и автор пространно говорит вам о разных периодах украинской культуры. Но стоит всмотреться поближе — и туман рассеивается. Если вам показалось, что это памятники старины «украинской», то потому, что вы не вгляделись в греческие и славянские надписи на монетах и на печатях.
Вот (на с. 77) изображение монет; под ним текст г-на Грушевского: «Срiбнi монети… Володимира, з його» портретом; а на самой монете вычеканено: «Владимир на столе а се его серебро». Следовательно, на монете надпись на русском языке, язык же Грушевского отдалился от нее.[96] Дочь Ярослава Мудрого подписывается во Франции «Ana» — согласно русскому звуку (с. 89); а из слов г-на Грушевского под факсимиле узнаем, что это подпись «Ганни» Ярославны. Вот (с. 100) печать Теофании, княгини… Ρωσίαίη (XI век). Далее ряд факсимиле свидетельствует о единстве южного и северовосточного языков. Надпись на колоколе, отлитом во Львове в 1341 году (с. 143), могла бы стоять на московском колоколе XVII века. Возьмите лупу — и вы увидите на факсимиле грамоты, заключенной между Любартом и Казимиром в 1366 году (с. 145), что она написана на чистейшем русском языке. Совсем непонятно, почему Грушевский под факсимиле документа 1371 года о продаже земли (с. 170) заверяет, что она написана на «староукраинской мове», когда она написана русским языком того времени. Факсимиле печатей (сс. 128 и 146) и выбитых польским королем (Казимиром Великим) монет (с. 147) свидетельствуют, что Галиция в течение всего XIV века называлась по-латыни «Russia». Вы перелистываете эту «Историю Украины» и нигде до XVI века не находите документа с тем именем, которым пестрит текст самого Грушевского, — все нет как нет этого желанного слова «Украина» ни на монете, ни в былине, ни на стенной росписи… Потому еще вы поверили было в «украинство» художественных памятников, что поленились раскрыть летопись и справиться в ней, кто строил этот собор или над какими землями княжили члены этой семьи, столь наивно нарисованной в «Изборнике» Святослава 1073 года. Помните твердо, что во всей летописи Нестора (которого украинофилы дерзают называть «украинским летописцем») нет имени «Украина» и нет слова «украинский».
Допустим, скажете вы, что все эти памятники не украинской, а русской старины, но все же это памятники своеобразной местной киевской дотатарской культуры. Вот тут и заключается главный обман Грушевского. Говоря о культуре, он использовал тот же прием, как при составлении родословной Рюриковичей, тот же, что при изложении государственной жизни Южной России. Читатель, вероятно, не забыл, в чем этот прием заключался: от родословного древа он отсек те ветви, которые распространились на север, и произвольно назвал остальные «украинской линией»; из общего русского государственного и народного организма он искусственно изъял одну южную область, постарался скрыть от читателя живые нити, сплетавшие ее с остальной Россией, и самовольно придал ей несуществовавшее тогда имя Украины. Так и теперь: говорится о соборе и фресках киевских, но умалчивается о тождественных соборах на севере и о подобных же фресках в Новгороде.
Россия, особенно древняя Россия, — страна лесов. Действительно народная ее архитектура — деревянная. На далеком севере, в Вологодской губернии, еще и теперь сохранились полные своеобразной прелести убогие, приземистые деревянные церкви под дощатыми крышами. Это деревянное зодчество было распространено по всей территории русского племени, и в 1915 году русский солдат, придя после шести веков в Галицию, нашел в ней церкви совершенно такие же, как в своем вологодском селе.[97] Были деревянные церкви и в Киевском княжестве, но это известно только по двум-трем намекам в летописи — сами церкви исчезли бесследно. Наша каменная архитектура — иноземного происхождения: она пришла к нам с христианством от греков, и протекло не менее одного-двух столетий, пока лег на нее национальный отпечаток. Она пришла к нам не только в Киев, но почти одновременно и в Новгород. Постройка киевской Святой Софии закончена в 1037 году, а уже в 1045-м заложена по тому же плану Святая София новгородская. Ясно, что видеть в Киево-Софийском соборе проявление «украинского искусства», как то делают иные анонимные брошюры украинской пропаганды, не имеет смысла. Собор этот даже не русское создание, а греческое; русского в нем только воля Ярославова да рабочие руки. Оттого ли, что они были дальше от Византии, или по другим причинам, но новгородские зодчие раньше освободились от опеки греческих учителей, чем киевские. В конце XII века новгородский мастер Милонег, ранее построивший у себя на родине церковь Вознесения, был «занят постройкою стен Выдубицкого монастыря в Киеве. Здесь работали до того одни лишь греки, и киевлянам казалось совершенно необычайным, что русский мастер мог быть таким искусным. «И действительно, — замечает историк русского художества, — Новгород, получивший некогда свое искусство из Киева, давно успел его опередить и многому мог бы его теперь выучить».[98] В Новгородской и Псковской областях весьма скоро появляются уклонения от чистых византийских образцов и «выливаются в формы до такой степени яркие и неожиданные, что уже в самых ранних памятниках чувствуются те местные особенности, те туземные вкусы и идеалы, которые позже привели к блестящему искусству Новгорода и Пскова» (XIV и XV веков). Но не только север опередил Киев в дотатарскую эпоху, а также и северо-восток. «Главное значение принадлежит памятникам Новгородской и Суздальской земли». В последней во второй половине XII века церковное строительство создало такие прекрасные памятники, как Успенский собор во Владимире (закончен в 1161 году, при Андрее Боголюбском), собор Рождества Богородицы в Ростове и полная благородной прелести церковь Покрова на Нерли (1165 год), быть может, самое совершенное архитектурное творение Древней Руси.
Больше величественной простоты в торжественной глади новгородских стен, больше нарядности и совершенства в подробностях храмов Суздальской земли — но все храмы и здесь, и в Новгороде, и в Киевской Руси повторяют тот же византийский остов здания в виде куба и греческого креста. Эта византийская форма стала общерусской и долго держалась на Руси повсеместно — и во Владимире, и в Белозерске, и в Твери, и в Юрьеве-Польском, и в Москве.
