но не то было на Востоке, куда, к тому жe, была перенесена в это время самая Империя. И если в Риме с 410 года Империя безвозвратно пала и уступила свое место церковному клиру, то на Востоке задачи клира были еще сложнее и шире, чем в самом Риме. Таким образом, к концу IV века в христианской жизни выступают разом, с крайними осложнениями, развитие иерархии и церковного клира, и устройство христианских общин и их новых учреждений, с повышенной деятельностью знати и женщин, и, наряду с ними, нарождение монашеских общин и всякого отшельничества, келлиотства и пустынничества.
С IV века церковное дело на Востоке распространилось и на учреждения благотворительные, на церковные попечительства о бедных, сиротские дома, больницы и приюты, диаконии. Во главу этих дел христианской любви и милосердия становилось и почитание Девы Марии, и учреждение женского монашества и безбрачия, и насаждение высших нравственных начал веры. Одновременно, с концом IV века и падением Западной Империи в начале V века и появлением отовсюду варваров, культурное общество, ослабленное продолжительным миром, утратило душевное равновесие и покой и стало его искать в крайностях аскетизма и отречения от жизни.
Как увидим ниже, образ Божией Матери Оранты сложился исторически и непосредственно в тесной связи с историей церковного служения женщин в древнехристианской церкви греческого Востока. Но, как подобные стороны искусства принадлежат к наиболее медленным его процессам и, вместе с тем, являются следствием живой отзывчивости на общественные явления, связь эта чувствуется и наблюдается не сразу, но лишь на протяжении ряда веков. И это тем более должно было иметь место, что в первые два века церковное служение женщин было случайным участием наиболее почтенных вдов в делах церковного благотворения вдовам и сиротам. «Первый период», говорит новейший излагатель вопроса о диакониссах – С. В. Троицкий [42], «простирающийся до половины III века, был периодом служения вдов, второй – периодом служения диаконисс».
Церковные писатели первого времени не знают ни женщин «диаконов» ни «диаконисс». И если за то же время писатели сообщают о служении женщин, то ограничиваются общими выражениями о женщинах «служительницах» (ministrae), а этот термин относится еще к языческим.
Впервые упоминают «диаконисс» «Дидаскалии», но и этот памятник III века знает их еще под переходным термином «жен диаконов» (ἡ γυνὴ διάϰονος). Затем чин вдов утрачивает значение, так как вся роль их отходит к особо установленному чину диаконисс, и только на Западе, где диаконисс не было, чин вдов имел дальнейшую историю. Служение диаконисс было столь же разнообразно, сколько важно: помощь при крещении женщин, катехизация их, поручения к женщинам на домах, помощь больным женщинам, но также и литургические обязанности: поддерживать внешний порядок в храме, а в древнейшую эпоху, по-видимому, и в алтаре. Но важнейшей обязанностью диаконисс, было, конечно, заведывание вдовами и «девами», чин которых был установлен около того же времени, как чин монашеский для обоих полов.
Впоследствии чины вдов и дев слились с монашеством [43], и диакониссы сделались уже начальницами монахинь. Фактическое значение диаконисс в церковной жизни было еще выше их правовой постановки, так как это была единственная доступная женщинам должность, и в диакониссы поступали богатые и влиятельные женщины, с которыми надо было считаться даже верховной власти.
53. Фреска катакомбы по Латеранской дороге, по рис. Garrucci, 40,3
Когда чин вдов исчез, единственным подготовительным учреждением для диаконисс сделался чин «дев», и девы кандидатки в диакониссы почитались уже за диаконисс. На 25 году их возраста, на таковых дев возлагалось особое одеяние епископами. Но в диакониссы могли быть посвящаемы и замужние, прекратившие сожительство с мужьями. Св. Епифаний Кипрский называет дев диаконисс «приснодевами» (ἀειπάρϑενοι). Брак воспрещался им и не признавался действительным. По 19 правилу первого вселенского собора, уже существовавшая в начале четвертого века практика допускала для диаконисс посвящение, хотя переходного характера. Следующие соборы говорят о посвящении (хиротесии) диаконисс, совершаемом епископами: епископ возлагает на диакониссу руки и произносит особую, сочиненную для того молитву. Чин не ранее IV века. В последующую эпоху чин осложнился, и после второй молитвы епископ возлагал на шею диакониссы, под мафорием, диаконский орарь, перенося оба конца (рис. 53) его наперед. После преподания ей тела и крови Христовых, епископ вручал диакониссе св. потир, который она ставила на престол.
По указанию Дидаскалий (памятник сирийского происхождения), диакониссы появились всего ранее в Сирии, также в Палестине и Месопотамии. Епифаний Кипрский стремился распространять этот чин и в других странах, и не без его влияния чин появился во второй половине IV века в Константинополе. В Кипрской церкви чин существовал издавна и долго. Но в Александрии чин приходских диаконисс не привился, и там были лишь диакониссы-игуменьи. Карфагенская же и Римская церкви никогда не знали у себя этого чина. Правда, в восьмом веке, под влиянием главенства сирийского и греческого элемента в эту эпоху в Римской церкви, упоминаются не раз диакониссы и на Западе, но это были частные случаи.
54. Надгробная плита в музее Алаци, в Тунисе
Из представленного краткого обзора выясняется само собой отношение чина диаконисс к устанавливавшемуся в первых веках почитанию Богоматери: это отношение не только постоянное и всестороннее, но и внутреннее, церковное, бытовое или общественное, и затем церковно-литературное и художественное. Но так как наша специальная задача касается только последней стороны, выясняемой на основании всех прочих, то мы можем ограничиться этим обзором, добавив к нему, что, помимо множества апокрифических сказаний о Приснодеве Марии, посвятившей себя служению в храме Иерусалимском и непрестанной молитве, надо иметь в виду, что при посвящении диакониссы, в особой молитве, поминалось «освящение женского пола через рождение от Девы», «дарование благодати Святого Духа женщинам, отдающим себя на служение святым Божьим домам», «испрашивалось благословение Всемогущего Бога, по заступничеству св. Девы», и пр. Художественная сторона вопроса представляется, между тем, настолько сложной, что не может быть рассматриваема сразу, а лишь в историческом ходе иконографических типов Богоматери, по мере их образования. Так, сюда относится, во первых, самый образ Оранты, избранный для «типа Девы Марии»: чину «дев» и дев диаконисс поставлялась прежде всего в обязанность непрестанная «молитва». Далее, Божия Матерь Оранта с конца IV века представляется то «девой» и по внешности – с распущенными и непокрытыми волосами, то «женой» – с покрывалом на голове, чепцом, скрывающим волосы, и пр. И, наконец, образ Божией Матери Оранты сопровождается атрибутом ораря, надетого
