тогда как Палацкий полагает, что под этим «Росос Урос» надо разуметь сербского короля Стефана Уроша. Брун в своей статье «Догадка касательно участия русских в делах болгарских в XIII и XIV вв.» (ЖМНПр. 1878. Декабрь) более наклонен к мнению Палацкого.
Летопись Ипатьевская. Что Даниил уже в 1245 г. отправился к Батыю, а не в 1250, как это сказано в Ипат. лет., о том ясно свидетельствует Плано Карпини. Рассказывая о свидании Даниила с угорским королем и императорскими послами в Пожоге, или Пресбурге, Ипатьевская летопись говорит: «Немцы же дивящеся оружью татарском у: бе бо кони в личинах и в коярех кожанных, и людье во ярыцех и бе полков его светлость велика, от оружья блистающася. Сам же еха подле короля по обычаю Руску, бе бо конь под ним дивлению подобен» и прочее. Татарское влияние, а следовательно, и татарское вооружение не могли еще проникнуть в отдаленную от Золотой Орды Галицкую Русь; для этого нужно значительное время; а Даниил только за три года перед тем признал себя данником хана. Хотя это свидание в Ипат. лет. помещено под 1252 г., но также не верно. Принимая в расчет участие в данных событиях императора Фридриха II (скончавшегося в 1250 г.), оно происходило ранее 1249 г. Следовательно, было бы ошибкой принимать буквально помянутое выражение летописи о татарском вооружении галицкого войска. Это вооружение и сбруя были чисто русские, хотя и отзывались восточным характером: сношения с Востоком и восточное влияние существовали с незапамятных времен. Едва ли в войске Даниила находился какой-либо вспомогательный татарский отряд.
Ипат. лет. Плано Карпини. Относящиеся сюда папские грамоты изданы Тургеневым в Histonca Russiae Monumenta. T. I. Вообще все это дело с унией при Данииле Романовиче за недостатком обстоятельных известий остается пока не совсем ясным. Является вопрос: вместе с коронованием была ли формально принята Даниилом уния Червонно-Русской церкви с Римской. Один из специальных историков того края Шараневич в своей «Истории Галицко-Володимирской Руси» (Львов, 1863) решает этот вопрос положительно (с. 98), то есть считает несомненным, что князь и галицко-русское духовенство признали унию и подчинили свою церковь папе. Он основывается на следующих словах Ипатьевской летописи: «Он же венец от Бога прия, от церкви святых Апостол и от стола Св. Петра и от отца своего папы Некентия и от всех епископов своих. Некентий бо кляньше тех хулящим веру грецкую правоверную и хотящу ему сбор творити о правой вере, о воединеньи церкви. Данило же прия от Бога венец в городе Дрогичине, идущу ему на войну со сыном Львом и со Сомовитом князем Лядьским». Здесь хотя и видим весьма почтительное отношение к папе и к союзу с ним Даниила, но говорится собственно о короновании королевским венцом; причем собор о соединении церквей имелся еще только в виду (Рассуждение об отношениях к папе см. у Дашкевича. С. 153, примеч. 5).
Ипат. лет. Об участии Даниила в битве 1260 г. на Мораве говорит Оттокар в своем письме к папе Александру IV. Histor, Rus. Monum. II. 348. Об участии галицко-волынских князей в походе Бурундая на Судомирско-Краковскую область упоминают и польские историки, например Кромер (De Origine et rebus gestis Polonorum. Lib. IX). Только он ошибочно называет при этом самого Даниила, который тогда пребывал в Венгрии.
Ипатьевская летопись. Обыкновенно русская историография слегка упоминает о ятвяжских походах Даниила. Но мы дорожим теми подробностями, которые сообщает о них современник и, по-видимому, участник их волынский летописец. В этих подробностях ясно отражается политическая и бытовая сторона того края.
Ипат. лет., Густын. лет. Kronika Богуфала и Годомысла Паска (у Белевского, т. II). Hisloria Polonica Длугоша. Kronika Стрыйковского. Kronika Litewska (так называемая Летопись Быховца). Chronicon Livoniae Германа Варнеберга (Scriptores rerum Prussicarum, т. II). Livlandische Reimchronik Дитлиба фон Альнпеке (Scriptores rerum Livonicarum, т. I). Chronicon Prussiae Дюисбурга. Historica Russiae monumenta, т. I (папские грамоты, относящиеся к обращению и коронованию Миндовга № LXXXI — ХСIII). Scarbiec diplomatow, poslugujacych krytycznego Vyjasnienia dzieyow Litwy, Rusi Litewskij i osciennych im Krajow Даниловича, т. I. Wilno, 1860. «Русско-ливонские акты» (см. грамоты, касающиеся Миндовга и Герденя).
Относительно событий литовской истории в данную эпоху из всех летописных известий, русских, польских, ливонских и прусских, самые достоверные и обстоятельные принадлежат Волынской летописи, которой мы преимущественно и держимся в своей передаче. Ограничиваюсь при этом самым кратким обзором этих событий, потому что темный период литовско-кривской истории до появления Гедимина остается пока недостаточно разъясненным; в особенности неясно возвышение Миндовга и его рода, по совершенному недостатку о том источников. Тем не менее фантастическая хронология и генеалогия литовских князей и многие баснословные о них рассказы, встречающиеся особенно у Стрыйковского и Быховца и проникшие отсюда в позднейшую польско-литовскую историографию, в настоящее время уже отвергнуты и отчасти исправлены. Укажу на труды: Боннеля (Russisch-Liwlandische Chronographie. S-Ptrsb., 1829). Беляева («Очерки истории Северо-западного края». Вильно, 1867). Дашкевича («Княжение Даниила Галицкого». Киев, 1873) и особенно Антоновича («Очерк истории Великого княжества Литовского». Киев, 1878).
Основным источником при изложении событий Юго-Западной Руси во второй половине XIII в. служит также Галицко-Волынская летопись, изданная по Ипатьевскому списку, прекращающаяся 1292 г. События этой эпохи, очевидно, записаны современником, хорошо знавшим обстоятельства, и потому подробности, им сообщаемые, особенно драгоценны. Пособия те же, которые приведены выше.
В 1767 г. в львовском Лаврском монастыре после пожара открыты в каменной часовне заделанные в стене две гробницы, обитые серебряными бляхами и украшенные искусной резьбой; на одной из них вырезано имя Льва. Серебро перетоплено и обращено на обновление монастыря и церкви («Критико-историческая повесть Червонной Руси» Зубрицкого. С. 63). В Monum. Polon. Hist. IV. (Lwow, 1884) находим любопытные сведения о супруге Льва Данииловича Констанции, дочери угорского короля. Выйдя за русского князя, она не перешла в православие, а осталась ревностной католичкой и причислена к лику святых польско-угорских княгинь. (Библиографич. статья г. Дашкевича в IV томе «Киевских университ. известий».)
Любопытную черту из деятельности галицко-волынских князей представляют построенные ими каменные вежи. Кроме указанных построений Даниила и Владимира Васильковича, Волынская летопись упоминает еще под 1291 г. о заложении каменного столпа в городе Чарторыйске. Некоторые соображения об этих вежах см. у Петрушевича в исследовании о Холмской епархии и в Encyklopedia powszechna (т. V. «Chelmskie wiezy»). Каменецкая вежа, Гроднен. губ. Брест. уезда, описана у Бобровского («Гродненская губерния». Т. II. С. 1047) и у Срезневского (в «Свед. и заметках о малоизвестных и неизвестных памятниках». СПб., 1867). По поводу похода Телебуги и Ногая
