и его «не следует упускать из виду» (см.: Труды съезда. Т. I. С. CXV).
См. паннонские жития Константина и Мефодия в Чтен. Общ. истор. и древн. 1863. № 2 и 1865. № 1.
Константин философ Костенский в XV в. писал, что Кирилл и Мефодий переводили Священное Писание главным образом на русский язык (Иречек. Одесса, 1878. С. 570. Со ссылкою на Starine Даничича).
Некоторые слависты, впрочем, не признают его сочинением Феофилакта, а считают произведением собственно болгарской литературы, переведенным впоследствии на греческий язык (см. у Бодянского, с. 9). Доказательства последнего мнения мы не находим убедительными; они направлены к тому, чтобы житие это перенести во время, более близкое к Клименту (умершему в 916 г.), и приписать его кому-либо из учеников Климента; следовательно, эти доказательства отзываются предвзятой мыслью. Напротив, в самом житии существуют ясные указания на то, что оно написано не ранее конца X в., например, выражение о «скифском мече, который упился в крови болгарской»; тут разумеется завоевание Болгарии Святославом Русским. Это житие издано с переводом на русский язык профессора Меньшикова в «Материалах для истории письмен». М., 1855.
В русской литературе укажу на возражение Гильфердинга; но самое обстоятельное опровержение доводов Шафарика и свод мнений по этому вопросу см. в статье г. Викторова: «Последнее мнение Шафарика о глаголице» (Летописи русской литературы. Изд. Тихонравова. Т. II и III). Перевод на рус. язык этого сочинения Шафарика в Чт. О. и. и др. 1860. IV.
Говорим только о совместном существовании двух славянских азбук в эпоху предкирилловскую: но не входим в рассмотрение вопроса об их происхождении и об их связи с древними рунами (которую старается доказать, например, Гануш) или с теми чертами и резами, на которые указывает Храбр. Этот предмет еще слишком мало обследован, чтобы делать какие-либо вероятные выводы.
См. Зап. Одесск. общ. Т. I. и Описан. Румянц. музея Востокова. С. 689. Житие Стефана Сурожского дошло до нас в списках XV и XVI вв. и, очевидно, искажено разными прибавками. Так, князь Русский, нападавший на Сурож, будто прибыл из Новгорода и назывался Бравлин: имя это, как объясняют, переделано позднейшими писателями из прилагательного бранлив.
С христианским элементом у таврических болгар можно привести в связь и христианский элемент Игоревой дружины, о которой упоминается в договоре. Этот энергичный и даже жестокий князь, очевидно, отличался терпимостью в отношении к христианам; следовательно, религия не мешала фульскому народцу вступить с ним в союз.
Недавно появилось рассуждение А.А. Куника «О записке Готского топарха» (в XXIV т. Зап. Акад, наук); так он называет анонимный отрывок, о котором шла сейчас речь. В этом рассуждении достоуважаемый ученый представляет несколько очень дельных соображений, но еще более таких, с которыми нет никакой возможности согласиться. При всей ученой обстановке, то есть при богатстве ссылок на источники, рассуждение страдает выводами, лишенными оснований. Так, г. Куник два разных отрывка, изданные Газом, приписывает одному лицу и считает их автографами самого Готского топарха, хотя на это нет никаких серьезных доказательств. А главное, чтобы решить вопрос о народностях, подразумеваемых в отрывке, надо было прежде произвести точное исследование о том, какие народы в то время обитали в Крыму и каковы были их взаимные отношения. Так, г. Куник варваров, напавших на Климаты, считает хазарами, в особенности потому, что они являются тут могущественным народом, хотя в X в. хазары были уже стеснены в Крыму печенегами и русью. Между прочим, он считает алан в числе народцев, сопредельных с Корсунью, а черных или кубанских болгар помещает только на Кубани, хотя о положении алан на севере от Кавказа, а не в Крыму, ясно говорит Константин Багрянородный, а на соседство черных болгар с Корсунской областью, то есть на жительство их в восточной части Крыма, указывает договор Игоря. Климаты, о которых говорится в отрывке, действительно могут быть готскими; но отсюда еще не следует считать готами и тех союзных грекам жителей, которые предались на сторону князя варваров, властвующего к северу от Дуная. Г. Куник идет далее и, связывая два разных отрывка, вместо поездки в стан неприятельского князя заставляет греческого военачальника путешествовать в Киев, единственно на том основании, что этот князь властвовал к северу от Дуная. Но, владея Киевской землей, русские князья в X в. господствовали и в восточной части Крыма, на что ясно указывают договоры Игоря и Святослава.
Иосафат Барбаро, путешественник XV в., указывает на древние жилища алан недалеко от восточного берега Азовского моря рядом с черкесами-кабардинцами, которые жили на Кубанской плоскости. Аланы, по его словам, называли себя ас (главы 1 и 10); это ясы наших летописей, ныне осетины.
Как в X в. Киммерийский Боспор по имени рукава Кубани, а вместе и по характеру своему, назывался у славянских туземцев Бурлик (то есть Бурливый), так в XII в. встречаем название Балван, напоминающее другой рукав Кубани, то есть Бал. Мы разумеем тут известное место в Слове о полку Игореве: «Дивъ, кличетъ верху древа, велитъ послушати земли незнаемо, Влзе и Поморию, и Посулию, и Сурожу, и Корсуню, и тебе, Тмутараканский балван». Много было сделано разных догадок для объяснения последнего выражения; но все они принимали слово балван в том смысле, в котором оно теперь у нас употребляется. Мы думаем, что ключом к разъяснению этого выражения может служить польское balwan, доселе употребляемое в смысле волны. Отсюда приходим к тому заключению, что Тмутараканский балван Слова о Полку Игореве просто означает «Тмутараканский пролив», в переносном значении «Тмутараканский край». (См. наши соображения о том в издании Москов. общества древности 1874 г.)
Мы уже упоминали, что часть кабаров ушла к уграм и соединилась с ними и что хусарская конница, по всей вероятности, получила свое начало от этих черкесов-хазар. Точно так же и уланская конница ведет свое происхождение от кавказских алан. У татар под названием улан разумелось сословие благородных, что свидетельствует об их уважении к воинственным аланам. Отличительным оружием гусар, как известно, служит кривая сабля, а улан – копье; вероятно, это вооружение отличало и самые племена касогов и ясов. О кривой хазарской или гусарской сабле упоминает и наша
