«Гитлер слушал меня не перебивая… потом, придя в крайнее возбуждение, вскочил и стал ходить по комнате из угла в угол и говорить самому себе, что Германия несокрушима.
…Он неожиданно остановился посередине комнаты и уставился в одну точку. Голос его стал глух, а сам он походил на сумасшедшего. Он заговорил рублеными фразами: «Если будет война, я стану строить подводные лодки, подводные лодки, подводные лодки». Он говорил все более неразборчиво, и его уже невозможно было понять. Потом он пришел в себя, повысил голос и, как бы обращаясь к большой аудитории, прокричал: «Я буду строить самолеты, самолеты, самолеты, я уничтожу своих врагов». Он походил больше на привидение, чем на живого человека. Я с удивлением смотрел на него, потом оглянулся на Геринга, чтобы узнать его реакцию на происходящее. Геринг оставался невозмутим».
Наконец возбужденный канцлер подошел к своему гостю и сказал: «Герр Далерус, вы хорошо знаете Англию. Можете ли вы сказать, почему кончаются неудачей все мои попытки достичь взаимопонимания с ней?» Далерус признается, что «сначала заколебался», не зная, что ответить, но потом изложил свою точку зрения: причина заключается в том, что «англичане не доверяют его правительству».
«Идиоты! — воскликнул Гитлер, выбросив в сторону правую руку, а левой ударив себя в грудь: — Разве я солгал хоть раз в жизни?»
Потом, когда нацистский диктатор успокоился, обсудили его предложения, с которыми Гендерсон улетел в Лондон. Было решено, что Далерус полетит в Лондон с дальнейшими предложениями британскому правительству. Геринг протестовал против того, чтобы предложения были переданы в письменном виде, поэтому услужливому шведу пришлось их запомнить. Состояли они из шести пунктов:
1. Германия желает союза с Англией.
2. Англия поможет Германии получить Данциг, при этом Польша будет иметь в Данциге свободную гавань, чтобы сохранить балтийский порт Гдыня и коридор к нему.
3. Германия гарантирует новые границы Польши.
4. Германии должны быть возвращены ее колонии или предоставлены равноценные территории.
5. Немецкому меньшинству в Польше должны быть предоставлены гарантии.
6. Германия возьмет на себя обязательство защищать Британскую империю.
Держа в голове эти предложения, Далерус отправился в Лондон утром в воскресенье, 27 августа. Вскоре после полудня его скрытно от вездесущих репортеров привезли на встречу с Чемберленом, лордом Галифаксом, сэром Горацием Вильсоном и сэром Александром Кадоганом. Было очевидно, что на этот раз английское правительство отнеслось к шведскому курьеру вполне серьезно.
Он привез с собой составленный наскоро в самолете отчет о встрече накануне ночью с Гитлером и Герингом. В этом отчете, представленном двум ведущим членам британского кабинета, которые его тут же просмотрели, поведение Гитлера во время встречи характеризовалось как «спокойное». Хотя в архивах Форин оффис документа об этой встрече не сохранилось, по документам английского министерства иностранных дел (том 7, серия 3), которые были составлены на основе данных, представленных лордом Галифаксом и Кадоганом, удалось восстановить ее ход. Английская версия несколько отличается от той, которую Далерус привел в своей книге и в Нюрнберге, но, сопоставив различные отчеты, изложенное ниже можно считать наиболее достоверным.
Чемберлен и Галифакс сразу поняли, что у них есть два набора предложений Гитлера: один — привезенный Гендерсоном, другой — привезенный Далерусом, и что эти варианты отличаются друг от друга. Если в первом варианте предлагалось дать гарантии Британской империи после того, как Гитлер уладит разногласия с Польшей, то во втором варианте предлагались переговоры с Англией по поводу Данцига и коридора, после чего Гитлер обещал «гарантировать» новые границы Польши. Это было знакомо Чемберлену по опыту Чехословакии, и он достаточно скептически отнесся к предложениям Гитлера в том виде, в каком их изложил Далерус. Он сказал шведу, что не видит возможности добиться урегулирования на этих условиях: «поляки, возможно, и уступят Данциг, но будут скорее драться, чем уступят коридор».
Наконец, было решено, что Далерус вернется в Берлин с предварительным неофициальным ответом и сообщит в Лондон о реакции Гитлера, прежде чем будет составлен официальный ответ, который Гендерсон на следующий вечер отвезет в Берлин. Как сказал, согласно английской версии, Галифакс, «дело может несколько усложниться вследствие неофициальной секретной связи через господина Далеруса. Было бы желательно, чтобы ответ, который вечером отвезет в Берлин Далерус, считался не ответом правительства его величества, а подготовкой к официальному ответу», который привезет Гендерсон.
Безвестный шведский бизнесмен стал играть такую важную роль в переговорах между правительствами двух сильнейших в Европе государств, что в этот критический момент он просил премьер–министра и министра иностранных дел «задержать Гендерсона до понедельника (то есть до следующего дня), чтобы ответ можно было дать после того, как станет известно мнение Гитлера о позиции Англии».
Какова же была позиция Англии, которую Далерус должен был сообщить Гитлеру? Здесь есть некоторые неясности. Согласно записям Галифакса об устных инструкциях, данных им Далерусу, позиция Англии была такова:
1. Торжественные заверения в желании добиться взаимопонимания между Германией и Великобританией. Ни один член правительства не думает по–другому.
2. Великобритания должна выполнить свои обязательства перед Польшей.
3. Германо–польские разногласия должны быть решены мирным путем.
По версии Далеруса, переданный ему неофициальный ответ англичан был более полным.
Естественно, пункт 6, в котором предлагалась защита Британской империи, был отвергнут. Точно так же они не собирались вести разговоров о колониях, пока Германия находится в состоянии мобилизационной готовности. Что касается польских границ, то им хотелось, чтобы они были гарантированы пятью великими державами. В отношении коридора они полагали необходимым немедленно начать переговоры с Польшей. Что касается первого пункта (предложений Гитлера), Англия в принципе склонялась к соглашению с Германией.
Далерус вылетел обратно в Берлин в воскресенье вечером и незадолго до полуночи встретился с Герингом. Фельдмаршал не воспринял ответ англичан как «очень благоприятный». Но после встречи с Гитлером, состоявшейся в полночь, он позвонил в гостиницу Далерусу и сообщил, что канцлер «примет английскую позицию», если официальный ответ будет основан на ней.
Геринг остался доволен, Далерус — в еще большей степени. В два часа ночи он поднял с постели советника британского посольства сэра Джорджа Огильви Форбса, чтобы сообщить ему приятные новости. И не только сообщить, но и посоветовать — так возросло его влияние или, по крайней мере, так он считал — английскому правительству, что именно необходимо сказать в официальном ответе. В ответе, который Гендерсону предстояло доставить в этот же день (в понедельник 28 августа), необходимо было сказать — на этом Далерус настаивал, — что Англия убедит Польшу немедленно вступить в прямые переговоры с Германией.
Только что звонил Далерус от Геринга, указывается в докладе Форбса от 28 августа. Продиктовал следующие предложения, которые он считает необычайно важными:
1. В английском ответе Гитлеру не должно быть никаких ссылок на план Рузвельта[216].
2. Гитлер подозревает, что поляки захотят избежать переговоров. В ответе должно содержаться четкое заверение в том, что полякам настойчиво рекомендовано немедленно установить контакт с Германией и начать переговоры[217].
В течение дня швед, обретя уверенность, засыпал советами Форбса, который аккуратно передавал их по телеграфу в Лондон. Более того, Далерус сам позвонил в английское министерство иностранных дел и передал Галифаксу дальнейшие предложения.
В этот критический момент мировой истории шведский дипломат–любитель стал основным связующим звеном между Берлином и Лондоном. 28 августа, в два часа дня, Галифакс, который знал о совете шведа не только от самого Далеруса, звонившего ему по телефону, но и от своего берлинского посольства, телеграфировал английскому послу в Варшаве сэру Говарду Кеннарду, чтобы тот тотчас же встретился с министром иностранных дел Беком и просил его уполномочить правительство Великобритании ответить Гитлеру, «что Польша готова немедленно вступить в переговоры с Германией». Министр иностранных дел торопился. Он хотел включить это обстоятельство в официальный ответ, которого ожидал Гендерсон, чтобы в тот же день доставить его в Берлин. Галифакс просил посла в Варшаве продиктовать ответ Бека по телефону. Ближе к вечеру Бек предоставил полномочия английскому правительству, что было сразу же включено в официальный ответ.
