- Скотокрады? Кого ты называешь скотокрадами? Мы ищем этого проклятого мексиканца, вот и все!
- Непохоже. Вы говорите, что ищете спокойного, миролюбивого человека, который никого не трогает и пасет табун Шелби. Кстати, Шелби едет сюда, и я опишу ему клеймо ваших лошадей, пусть узнает, на кого вы работаете. Если вы слышали о Шелби, то должны знать, что он тут же погонится за вами с веревкой наготове. Когда в последний раз пытались украсть у него скот, он повесил троих - аккуратненько, рядком. Он будет рад повторить это и для вас, ребята.
Второй ковбой нервничал все больше.
- Уолли? Поехали отсюда. - Потом он обратился ко мне: - Мы не трогали лошадей Шелби. Мы только ищем этого парня.
- Который работает на Шелби, - сказал я. - Давайте, ищите поскорее, пока на вас не одели веревочный галстук.
- Ты мне не нравишься, - сказал Уолли. - У меня есть желание...
- Тебе лучше заиметь другое желание, покрепче этого, - сказал я, потому что ты мне тоже не нравишься.
Пора было возвращаться к Пабло, но я не смел уехать, пока эти двое могли проследить за мной. И я собирался забрать коня Пабло.
- Кто ты вообще такой? - требовательно спросил Уолли. - Я бы...
- В любое время, - сказал я.
Ему очень хотелось сделать глупость, но он посмотрел на меня, перевел взгляд на винчестер, а потом опять на меня.
Он облизал губы, не сводя с меня глаз. Он почти что рассказал мне все свои желания. Ему очень хотелось выхватить револьвер и выстрелить, но он сомневался, сумеет ли сделать это быстрее, чем я нажму на спуск винчестера. Каждый, кто хоть немного соображает, знает, что шансов у него нет, но когда человек в такой обстановке воображает, что он достаточно крутой, то он определенно не в своем уме.
Я смотрел на Уолли, но краем глаза наблюдал и за другим.
- Послушай, ты, - сказал я, - в голубой рубашке. Ты с ним? Или хочешь жить?
- Я ищу мексиканца, - сказал он, - и делаю то, за чем меня послали, вот и все. Уолли? Брось, поехали.
- Поезжай, - сказал Уолли. Потом, все еще воображая себя достаточно крутым, вроде как передумал: - Ладно, я еду с тобой.
Он начал разворачивать лошадь и в этот момент выхватил револьвер. Ганменом он оказался средним, но сказать ему об этом я не смог, потому что в следующую секунду он стал мертвецом.
Он полностью выхватил револьвер, и его лицо уже сияло триумфом. Сейчас он мне покажет! Сейчас он покажет этому...
Удар пули 44-го калибра не выбил его из седла, но просверлил насквозь. Он выронил револьвер и ухватился за луку седла. Он держался за нее с белеющим лицом, не отрывая от меня взгляда.
- Мне жаль, Уолли. Все, чтотебе нужно было сделать, - это уехать.
- Я... Я думал... - Он мешком упал вперед и свалился с седла. Одна его нога застряла в стремени. Лошадь его шарахнулась и пошла вперед, но я схватил ее за поводья.
- Отвези его домой, - сказал я второму. - И выбери себе напарника поспокойней. Дольше проживешь.
- Не могу поверить. Ты с винчестером...
Направляя жеребца так, чтобы видеть ковбоя в голубой рубашке, я поймал коня Пабло, сбил в кучу остальных и поскакал к холмам. На этот выстрел могли подъехать другие, а с меня было достаточно убийств.
Уолли был одним из тех, кто считает себя крутым. Такие не понимают, что крутость нужно доказывать, и первый "крутой" разговор - это первое движение на долгом или коротком, но всегда неизбежном пути ногами вперед к безымянной могиле.
О таких событиях я не любил вспоминать. Лучше смотреть, как бегут лошади по залитой солнцем траве.
Когда я подъехал, Пабло меня поджидал. Он посмотрел на своего коня, потом на табун.
- Сосчитай, - сказал я. - Не знаю, всех ли я собрал.
- Я слышал выстрел, - сказал он.
- Это был ковбой по имени Уолли, - сказал я. - Судя по отпечаткам копыт, один из тех, кто напал на тебя вчера. - Я спрыгнул с седла. - Только один. У второго хватило здравого смысла уехать.
Глава тринадцатая
Единственное, что мне хотелось сделать, как можно скорее, - это убраться из округи. Только что прогремевший выстрел мог привести к нам чужих людей, которые захотели бы отомстить за убитого, а мне не хотелось стрелять, если этого можно было избежать. Кроме того, у меня была работа.
Пабло ослаб. Он нуждался в отдыхе и заботе. если Энн все еще жила в Фишерс Хоул, она могла ему помочь; поэтому, посадив Пабло в седло, я направился по каньону Глисон в сторону Сент Чарльз-ривер.
Большинство людей, взглянув на Пабло, сказали бы, что он не в состоянии ехать верхом. Может быть, с их точки зрения, они были бы правы, но те, кто живут в прериях и горах, привычны к тяжелым испытаниям. Врачей было очень мало, и мы обходились тем, что знали и что имели под рукой. Этого не всегда было достаточно, но в большинстве своем мы выживали. Мне кажется, что чем больше врачебной помощи, тем больше в ней нуждаешься.
Мы ехали через дикий край. Несколько раз мы видели оленей и проехали мимо пары "медвежьих" деревьев, где они оставляют следы своих когтей. Перед тем, как уехать, я подъехал к убитой мной пуме. Она была большой, весила наверное фунтов двести, хотя я однажды видел пуму весом в двести тридцать фунтов.
Это было великолепное, чудесное животное. Мне никогда не нравилось убийство ради убийства, а не ради пропитания, но с тех пор, как я увидел, что горный лев может сделать с загоном ягнят, я стрелял в них без сомнения. К тому же Пабло был слаб, у него не было ни единого шанса выжить в схватке с пумой.
Мы ехали между деревьев, петляя, поднимаясь вверх, осторожно выбирая дорогу. Пабло обмяк, но как и большинство ковбоев, мог держаться в седле и полубессознательном состоянии.
Воздух был чистым и прохладным. Мы были на высоте почти 7000 футов над уровнем моря, и когда остановились, чтобы дать отдышаться лошадям, я видел сквозь деревья, лежащие внизу долины. Это была восточная часть предгорий, где Скалистые горы смотрят на восток, на широкие, широкие равнины, простирающиеся до самой Миссиссиппи и за ней.
Время от времени я останавливался, чтобы проверить, не следует ли кто за нами. Местность мешала широкому обзору, но движения внизу я не замечал, как и признаков, что за нами кто-то едет. Это еще не означало, что за нами не следили.
По дороге я стал думать о Джефферсоне Хенри и той девушке, которую должен найти. Портис предполагал, что Магоффинов убили. Я знал, что убили Татта; значит, кто-то играл наверняка.
Что было в сейфе Натана Альбро? Что он хотел спрятать? Что хотел украсть вор? По всей видимости, Натан Альбро был честным человеком, хотя и суровым, прямым. Он хотел защитить наследство Нэнси и постарался это сделать.
Что стало со Стаси, женой Ньютона? Где сам Ньютон? Мертв ли он? Неужели его тоже убили? Моя беда заключалась в том, что я ехал по тропе, где не мог читать следы. Не удивительно, что Пинкертоны бросили это дело. Если бросили.
У Натана Альбро явно было что-то, что хотел получить Джефферсон Хенри, и он был готов на все, лишь бы завладеть этим. Ньютон, очевидно ненавидевший своего отца, ускользнул и женился на Стаси, возможно для того, чтобы заполучить что бы там ни было, а потом просто спрятался от отца.
Зачем пытаться оторвать Нэнси от матери? Может Ньютон сел не на ту лошадку, когда женился на Стаси? Собственность или что бы там ни было оставили Нэнси. Оторвав ее от матери, можно обманом, испугом или уловками заставить Нэнси подписать дарственную либо купчую на то, чем она владела. Ньютон старался доказать папе, что он тоже на что-то годится, и все вопреки его воле.
Может и так.
Магоффины очевидно помогали Ньютону или вошли с ним в сделку и решили его продать. Это было предположение, но мне надо было все продумать. Затем по приказу Ньютона их убили, либо убил он сам.
Может и так.
Нэнси спрятали в Калифорнии вместе с матерью. Я знал, что сосны Диггера растут в Калифорнии, я сам их видел в предгорьях Сьерры и Теачапи. Это большое пятно голубого цвета... кто-то писал на холсте пустыню во время цветения, а оранжевое пятно было калифорнийским маком.
Остановив лошадей, чтобы дыть им передохнуть, я спешился и подошел к Пабло. Он был плох. То есть он цеплялся за сознание, но я понял, что дальше ехать нельзя.
Мы пересекли истоки Спрингс Бренч, и пик Сент Чарльз находился впереди и немного слева.
- Ты сможешь выдержать еще пару миль?
В нем был порох, в этом мексиканце. Он попытался улыбнуться, и у него почти получилось.
- Si, две - четыре мили я выдержу.
Пабло было больно, он страдал, это было видно. Во всяком случае, он разговаривал на хорошем английском языке, почти без акцента, если только не уставал или не был ранен.
- Надо попасть на другой склон Сент Чарльз, - объяснил я. - Там есть удобный луг.
Лошади, которых я собрал, шли сзади и, я надеялся, затаптывали наши следы. Можно предположить, что они идут с нами, но можно также предположить, что они идут сами по себе.
Мы разбили лагерь на краю луга, и я разжег маленький костер, нагрел воды и промыл раны Пабло. На больших высотах раны обычно заживают быстрее, и инфекция не беспокоит.
