и готического стилей (здесь они называются готическим и тевтонским) и превозносятся греко-римские ордера как образцы совершенства и вкуса. Наконец, он предлагает сформировать корпус экспертов, разделить Рим на четырнадцать областей, которые в древности были выделены Августом, и в каждой из них провести тщательное исследование и учет всех классических остатков. Ранняя смерть Рафаэля, за которой вскоре последовала смерть Льва, надолго отсрочила это величественное предприятие.
Влияние восстановленных реликвий ощущалось во всех областях искусства и мысли. Это влияние действовало на Брунеллеско, Альберти, Браманте; теперь оно стало верховным, пока Палладио полностью и почти подневольно не скопировал античные формы. Гиберти и Донателло пытались моделировать классически. Микеланджело достиг классической манеры в своем Бруте, но в остальном он оставался страстным и неклассическим собой. Литература трансформировала христианскую теологию в языческую мифологию и заменила рай на Олимп. В живописи влияние классики проявилось в виде языческих сюжетов и — даже в христианской тематике — языческих обнаженных; сам Рафаэль, любимец пап, рисовал Псих, Венер и Купидонов на дворцовых стенах; классические узоры и арабески украшали колонны и бежали по карнизам и фризам тысячи зданий в Риме.
Триумф классики наиболее ярко проявился в новом соборе Святого Петра. Лев держал Браманте в качестве «мастера работ» как можно дольше; но старый архитектор был искалечен подагрой, и Фра Джокондо было поручено помочь ему в проектировании; однако Фра Джокондо был на десять лет старше Браманте, которому было семьдесят. В январе 1514 года Лев назначил Джулиано да Сангалло, также семидесятилетнего, руководителем работ. Браманте, находясь на смертном одре, убеждал Папу доверить это предприятие более молодому человеку, в частности, Рафаэлю. Лев пошел на компромисс; в августе 1514 года он назначил молодого Рафаэля и старого фра Джокондо руководителями работ. Некоторое время Рафаэль с энтузиазмом трудился на своем нелюбимом поприще архитектора; отныне, по его словам, он не будет жить нигде, кроме Рима, и это «из любви к строительству собора Святого Петра… величайшего здания, которое когда-либо видел человек». С характерной скромностью он продолжает:
Стоимость работ составит миллион золотых дукатов; Папа заказал 60 000 для проведения работ. Больше он ни о чем не думает. Он связал меня с опытным монахом, которому пошел восьмидесятый год. Папа видит, что монах не сможет прожить долго, и поэтому Его Святейшество решил, что я должен воспользоваться наставлениями этого выдающегося мастера и достичь большего мастерства в искусстве архитектуры, о красотах которой монах имеет глубокие познания….. Папа дает нам аудиенции каждый день и подолгу беседует на тему строительства.56
Фра Джокондо умер 1 июля 1515 года, и в тот же день Джулиано да Сангалло вышел из группы дизайнеров. Рафаэль, оставшись верховным, взялся заменить план Браманте латинским крестом с неравными руками и набросал эскиз купола, который Антонио да Сангалло (племянник Джулиано) посчитал слишком тяжелым для своих опорных столбов. В 1517 году Антонио был назначен соархитектором вместе с Рафаэлем. Споры возникали на каждом шагу, и Рафаэль, обремененный живописными обязательствами, потерял интерес к проекту. Тем временем Лев испытывал нехватку средств, пытался собрать их путем выдачи индульгенций и в результате получил на руки немецкую Реформацию (1517). Собор Святого Петра не имел существенного прогресса до тех пор, пока в 1546 году им не занялся Микеланджело.
VI. МИКЕЛАНДЖЕЛО И ЛЕО X
Юлий II оставил своим душеприказчикам средства на завершение, в меньшем масштабе, гробницы, которую Микеланджело спроектировал для него. Художник работал над этой задачей в течение первых трех лет понтификата Льва и получил от душеприказчиков за эти годы 6100 дукатов (76 250 долларов?). Большая часть памятника, вероятно, была создана в этот период, вместе с Христом Воскресшим из Санта-Мария-сопра-Минерва — красивым обнаженным атлетом, которого позднее вкусы облачили в набедренную повязку из бронзы. В письме, написанном Микеланджело в мае 1518 года, рассказывается, как Синьорелли пришел в его мастерскую и занял восемьдесят джулиев (800 долларов?), которые так и не вернул, и добавляется: «Он застал меня за работой над мраморной статуей высотой в четыре локтя, у которой руки связаны за спиной».57 Предположительно, это была одна из Prigioni или Captivi, призванных изображать города или искусства, взятые в плен воинственным Папой. Статуя в Лувре соответствует описанию: мускулистая фигура, одетая только в набедренную повязку, с руками, связанными сзади так туго, что шнуры впиваются в плоть. Рядом с ним стоит более изящный Пленник, обнаженный, за исключением узкой полосы вокруг груди; здесь мускулатура не преувеличена, тело представляет собой симфонию здоровья и красоты, это греческое совершенство. Четыре незаконченные «Скиави» или «Рабыни» во Флорентийской академии, очевидно, предназначались в качестве кариатид, которые должны были поддерживать надстройку гробницы. Несостоявшаяся гробница сейчас находится в церкви Юлиуса Сан-Пьетро-ин-Винколи: великолепный массивный трон, колонны с изящной резьбой и сидящий Моисей — непропорциональное чудовище с бородой, рогами и гневным челом, держащее Скрижали Закона. Если верить неправдоподобному рассказу Вазари, евреев можно было увидеть в любую субботу входящими в христианскую церковь, «чтобы поклониться этой фигуре, не как произведению рук человеческих, а как чему-то божественному».58 Слева от Моисея — Лия, справа — великолепная Рахиль — статуи, которые Михаил назвал «Деятельная и созерцательная жизнь». Остальные фигуры гробницы были вырезаны его помощниками небрежно: над Моисеем — Мадонна, а у ее ног — полулежащее изображение Юлия II, увенчанное папской тиарой. Весь памятник — это торс, мучительно прерванная работа разрозненных лет с 1506 по 1545 год, запутанная, огромная, несочетаемая и абсурдная.
Пока эти фигуры высекались, Лео — возможно, во время пребывания во Флоренции — задумал достроить церковь Сан-Лоренцо. Это была усыпальница Медичи, где находились гробницы Козимо, Лоренцо и многих других членов семьи. Брунеллеско построил церковь, но оставил фасад незавершенным. Лев попросил Рафаэля, Джулиано да Сангалло, Баччо д'Аньоло, Андреа и Якопо Сансовино представить планы завершения фасада. Микеланджело, видимо, по собственной воле, прислал свой план, который Лев принял как лучший; следовательно, папу нельзя обвинять, как многие обвиняли его, в том, что он отвлек Михаила от гробницы Юлия. Лев отправил его во Флоренцию, откуда он отправился в Каррару добывать тонны мрамора. Вернувшись во Флоренцию, он нанял помощников для работы, поссорился с ними, отправил их собирать вещи и бездействовал в своей не очень приятной роли архитектора. Кардинал Джулио Медичи, двоюродный брат Льва, присвоил часть
