конца XV в. (дошел в двух редакциях — 1479 г. и начала 90-х гг.)
{24}, а также сводами 1497 г. (Прилуцкая летопись)
{25} и 1518 г. (Уваровская летопись)
{26}. Великокняжеское летописание вошло также в Ермолинскую
{27} и Типографскую
{28} летописи конца XV в., но в первой отразился также особый (ростовский или белозерский) свод 70-х гг. (он лег в основу также Сокращенных сводов 1493 и 1495 гг.
{29}), а во второй — ростовский владычный свод.
Ряд известий о московско-ордынских отношениях в конце XV в., восходящих к источнику 80-х гг., содержат Львовская {30} и Софийская II {31} летописи XVI в. Сведения о событиях 90-х гг. XV и первых лет XVI в. дают также Софийская I летопись по списку Царского {32} и Иоасафовская летопись {33}.
В некоторых летописных памятниках XVI и XVII вв. имеются уникальные известия об отношениях с Ордой в XIV–XV вв. Это известия (тверские), содержащиеся в Тверском сборнике {34} и так называемом Музейском фрагменте {35}, отдельные записи Никоновской {36} и Воскресенской {37} летописей, Устюжской летописи {38}, Новгородской летописи Дубровского {39}и Архивской, или так называемой Ростовской, летописи {40} (две последние восходят к общему протографу — своду 1539 г.).
Новгородское летописание конца XIII — первой половины XV в. представлено Новгородской I летописью старшего и младшего изводов {41}. Старший извод доводит изложение до 30-х гг. XIV в. (с лакуной за 1273–1298 гг.), младший — до 40-х гг. XV в. Новгородский свод начала XV в., отразившийся в HIЛ младшего извода, был использован также при составлении протографа Новгородской IV и Софийской I летописей.
К исследуемой теме имеют также отношение ряд известий псковского {42} и волынского {43} летописаний.
Прямые или косвенные данные об отношениях Москвы и Орды содержатся, помимо летописания, и в других памятниках русской средневековой литературы (некоторые из них дошли — полностью или частично — в составе летописей). Это «Повесть о Михаиле Тверском» (начало 20-х гг. XVI в.) {44}, «Житие митрополита Петра» (1327) {45} «Задонщина» (конец XIV в.) {46}, «Житие митрополита Алексея» (первая, краткая, редакция конца XIV в. {47}, вторая — середины XV в.) {48}, «Житие Сергия Радонежского» (1418) {49}, «Слово избрано от святых писаний, еже на латыню» (1461–1462) {50}, «Хожение за три моря» Афанасия Никитина (начало 70-х гг. XV в.) {51}, «Повесть о убиении Батыя» (70-е гг. XV в.) {52}, «Житие Ионы, архиепископа Новгородского» (70-е гг. XV в.) {53}, послания на Угру архиепископа Вассиана Рыло и других представителей духовенства (1480) {54}, «Сказание о Мамаевом побоище» (начало XVI в.) {55}, послание Сильвестра Ивану IV (середина XVI в.) {56}, «Казанская история» (вторая половина XVI в.) {57}.
Богатую информацию о московско-ордынских отношениях дают актовые источники: в первую очередь духовные и договорные (между собой, с князьями других русских земель и Литвой) грамоты московских князей {58}, а также договоры Новгорода (с русскими князьями и международные) {59}, жалованные грамоты {60}, грамота духовенства Дмитрию Шемяке (1447) {61}.
Отношения Москвы и Орды на последнем этапе их одновременного существования (последняя четверть XV в. и первые годы XVI в.) освещены в посольских книгах по сношениям с Крымским ханством {62} и Польско-Литовским государством {63}, а также в разрядных книгах {64}. На отдельные аспекты московско-ордынских отношений проливает свет информация родословных книг {65}.
Использованные в книге иностранные источники могут быть подразделены на:
литовские (в смысле созданные на территории Великого княжества Литовского) — Супрасльская летопись (середина XV в.) {66}, «Хроника Литовская и Жмойтская» (XVI в.) {67}, послания великих князей Литовских Витовта {68} и Александра Казимировича {69}; польские — книги расходов королевского двора {70} и «История» Яна Длугоша (ум. 1480) {71};
ордынские — ярлыки {72} ханов русским митрополитам (XIV в.) {73}, послания: Едигея великому князю Василию Дмитриевичу {74}, Махмуда — турецкому султану {75}, Ахмата — Ивану III {76}, Муртозы — Ивану III и касимовскому хану Нурдовлату {77}; Ших-Ахмета и Тевекеля — Александру Казимировичу {78};
крымско-татарские — ярлыки крымских ханов великим князьям Литовским {79} и их послания в Москву и Литву {80};
арабские — сочинения Рукн-ад-дина Бейбарса (конец XIII — начало XIV в.) {81}, Ибн Халдуна (конец XIV в.) {82}, Ибн Арабшаха (первая половина XV в.) {83};
персидские — труды Рашид-ад-дина (начало XIV в.) {84}, Кашани (начало XIV в.) {85}, Низам-ад-дина Шами (начало XV в.) {86}, Шереф-ад-дина Йезди (начало XV в.) {87}; «Муизз» (первая половина XV в.) {88}; сочинение продолжателя Рашид-ад-дина (первая половина XV в.) {89};
византийские — патриаршие послания на Русь {90};
немецкие — хроники {91}, сочинения И. Шильтбергера (начало XV в.) {92} и С. Герберштейна (первая половина XVI в.) {93};
венгерские — хроники {94} и акты {95};
итальянский — «Путешествие в Тану» И. Барбаро (вторая половина XV в.) {96}.
Помимо материалов письменных источников, привлекались также нумизматические данные — монеты русской {97}и ордынской {98} чеканки.
Глава первая
Между Сараем и Исакчой:
Даниил Александрович
(70-е гг. XIII в. — 1303)
Московское княжество как самостоятельное политическое образование в пределах Северо-Восточной Руси (Владимиро-Суздальской земли — территории, находившейся под властью потомков Всеволода Большое Гнездо) появилось в 70-е гг. XIII в., то есть в эпоху, когда система власти Орды над русскими землями, основными проявлениями которой были взимание дани (с XIV в. она обозначалась термином «выход») и право ордынского хана (именуемого на Руси «царем») утверждать русских князей на их столах путем выдачи ярлыков на княжение, уже давно сформировалась, а сама Орда, бывшая вначале западным улусом Монгольской империи, раскинувшейся от Дуная до Тихого океана, приобрела (в 60-е гг.) независимость от великоханского престола в Каракоруме. Первым московским князем стал младший сын Александра Невского Даниил (родился
