описания обоих лунных затмений — и датированного Никоновской летописью 24 февраля, и того, что помещено в конце статьи 6787 г., — основаны на известии Симеоновской летописи о затмении, происходившем в конце года, обозначенного как 6787-й. Перенесение его описания в Никоновской в начало статьи 6787 г. — результат работы редактора XVI в. Симеоновская же летопись (данные которой как сохранившей текстологически наиболее ранний дошедший до нас рассказ о событиях начала 80-х гг. XIII в. из летописания Северо-Восточной Руси и следует анализировать) указывает на два лунных затмения — весной и в конце 6787 г. Весной 6787 г. (в конце марта) лунное затмение действительно имело место
{119}. Но зимой 1279–1280 гг., в конце 6787 мартовского года, затмения не было, оно произошло только 18 марта 1280 г. Не было затмения луны и зимой 1280–1281 гг., в 1281 г. это явление имело место 7 марта. На 24 февраля лунное затмение приходилось не в 1281 г., а в 1282 г. Но и это затмение, и затмение 7 марта 1281 г. были частными, а в Симеоновской летописи под 6787 г. описывается явно полное затмение — луна «погибе вся». Полным же было затмение 18 марта 1280 г.
{120} Остается полагать, что статья 6787 г. завершается сообщением именно об этом затмении, в действительности имевшем место уже не зимой, а в начале весны и в первый месяц 6788 мартовского года. Статья 6787 г., таким образом, содержит небольшое «забегание» в следующий год
{121}, но хронологического сдвига в ней не наблюдается, и в дальнейшем тексте Симеоновской летописи мартовский стиль, скорее всего, сохраняется. Точку зрения Н. Г. Бережкова на хронологию событий начала 80-х гг. следует признать наиболее вероятной. Первый поход татар и Андрея нужно в таком случае датировать зимой 1281–1282 гг., второй поход и отъезд Дмитрия к Ногаю — 1282 г., а возвращение Дмитрия от Ногая — 1283 г.
Новое обострение борьбы Александровичей произошло в 1285 г.: «…князь Андрѣи приведе царевича, и много зла сътворися крестьяномъ. Дмитрии же, съчтався съ братьею, царевича прогна, а боляры Андрѣевы изнима» {122}. По вероятному предположению А. Н. Насонова, «братьями», выступившими в союзе с Дмитрием, были его единственный кроме Андрея родной брат Даниил Александрович Московский и двоюродный брат Михаил Ярославич Тверской {123}.
Таким образом, хотя первое прямое известие о союзе Даниила с Дмитрием относится к 1293 г., есть основания полагать, что еще ранее, с 1282–1285 гг., московский князь стал союзником своего старшего брата и вошел в силу этого в группировку князей — вассалов Ногая. Пик успехов этой коалиции пришелся на 1291 г., когда Ногай устранил сарайского хана Телебугу, посадил на престол своего ставленника (Тохту) {124} и достиг апогея своего могущества. Как показывает анализ событий, происходивших в Ростовском и соседних с ним княжествах, к этому времени следует относить переход под власть Дмитрия Александровича Углицкого княжества, ставшего в середине 80-х гг. выморочным и бывшего поначалу предметом спора между ростовскими и ярославскими князьями {125}.
В 1293 г. Андрей Александрович, Федор Ростиславич {126}, Дмитрий и Константин Борисовичи Ростовские отправились в Волжскую Орду, после чего хан Тохта послал на Дмитрия Александровича и его союзников (главными из которых были Даниил Александрович Московский и Михаил Ярославич Тверской) войско во главе со своим братом Туданом (Дюденем). Великий князь бежал в Псков. Были взяты города Владимир, Суздаль, Муром, Юрьев, Переяславль, Коломна, Москва, Можайск, Волок, Дмитров, Углич {127}. К Москве Дюдень и Андрей подошли после взятия Переяславля — столицы собственного княжества великого князя Дмитрия — «и Московского Данила обольстиша, и тако въѣхаша въ Москву и сътвориша такоже, якоже и Суждалю, и Володимерю, и прочим городом (которые были разграблены. — А. Г.), и взяша Москву всю и волости, и села» {128}. По-видимому, татары и Андрей пообещали Даниилу (оставшемуся, в отличие от Дмитрия, в своем городе) не разорять Москву, и он, видя невозможность сопротивляться превосходящим силам, согласился на капитуляцию, после чего обещание было нарушено.
Обращает на себя внимание упоминание в списке взятых Дюденем городов Можайска. Традиционно считалось, что он был присоединен к Московскому княжеству в 1303 г., а до этого входил в состав Смоленской земли {129}. Но смоленским князем в 1293 г. был тот же Федор Ростиславич, союзник Дюденя, шедший вместе с татарским войском. Если исходить из принадлежности Можайска Смоленскому княжеству, придется признать, что Федор навел татар на подвластный ему город, при том что целью похода были, естественно, владения князей — противников Федора и Андрея {130}.
Основанием для мнения о присоединении Можайска к Московскому княжеству в 1303 г. служит летописная запись под 6812 ультрамартовским годом: «И тое же весны князь Юрьи Данилович съ братьею своею ходилъ къ Можаеску и Можаескъ взялъ, а князя Святослава (брата тогдашнего смоленского князя Александра Глебовича. — А. Г.) ялъ и привелъ къ собѣ на Москву» {131}.
Весна 1303 г. — это время сразу же после смерти Даниила Александровича (5 марта) {132}. В конце предыдущего, 1302 г. Даниил занял Переяславль, ставший выморочным столом после смерти князя Ивана Дмитриевича (сына Дмитрия Александровича) {133}. Поскольку выморочные княжества должны были отходить в состав Великого княжества Владимирского, действия Даниила (изгнавшего успевших войти в Переяславль великокняжеских наместников) противоречили норме. Тогдашний великий князь Владимирский Андрей Александрович еще до захвата московским князем Переяславля отправился в Орду за ярлыком на Переяславское княжество. Он возвратился только осенью 1303 г. {134} Таким образом, весной того же года первой заботой Юрия Даниловича и его братьев, только что потерявших отца, был Переяславль — они ожидали возвращения Андрея с ханским решением и татарскими послами; ситуация была настолько напряженной, что Юрий, находясь в момент смерти отца в Переяславле, даже не приехал на его похороны {135}. И вот в такое время, ожидая угрозы с востока, московские князья отправляются в западном направлении и захватывают (согласно традиционной версии) соседнее княжество, входившее в состав другого, очень крупного (в несколько раз большего, чем Московское) княжества — Смоленского, то есть резко усложняют свое и без того тяжелое положение. Трудно найти более неблагоприятный момент для такой акции.
Сопоставление этих наблюдений с фактом упоминания Можайска в числе взятых Дюденем городов позволяет выдвинуть предположение, что Можайск вошел в состав Moсковского княжества не в 1303 г., а еще до 1293 г. В 1303 г. имел место не захват его Москвой, а попытка смоленских князей, воспользовавшись сложным положением в Московском княжестве (смерть Даниила, сосредоточенность Даниловичей на проблеме удержания за собой Переяславля), вернуть себе Можайск. Поход московских князей был вынужденной акцией, после