(Шафирова «Рассуждения о Шведской войне», СПб., 1722, стр. 324). По ссылке Нарушевича (Hist. Chodk. I. кн. 4, прим. 70), Мих. Фед. писал Морицу Оранскому: «Сигизмунд послал жида, который назвался Димитрием царевичем». «Ядро Рос. Истории», очевидно, придерживается западных источников и говорит, что он был по имени Иван, в Литве служил дьячком «у церкви и ребят грамоте учил». М., 1770. Стр. 266.
Иноземные источники. Буссов-Бер считает второго самозванца белорусом и школьным учителем, по имени Иваном, которого друзья Мнишков нашли в городе Соколе и дали ему в руководители пана Меховецкого (124 и 184 рус. перевода). За Буссовым то же повторяет Петрей (257 рус. перев.). Маскевич также называет Меховецкого первым руководителем второго Самозванца, и прибавляет, что он был мужик грубый, сквернословный и гадких обычаев и что Меховецкий учил его светскости и польской вежливости, по примеру первого Димитрия (14 и 26). В Дневнике Смоленской осады (Рус. Ист. библ. I, 514) говорится: «наши, зная, что он — не тот Димитрий, за какого они выдают его и, что еще хуже, зная, что он человек ничтожный, необразованный, без чести и совести, — страшный хульник, пьяница, развратник, что он ни сам не придумает ничего дельного, ни советов не принимает, не бывает ни на каком богослужении, о поляках, или, как они говорят, о Литве, ничего хорошего не думает и не говорит, и если бы имел силу и возможность, то всех их истребил бы, относятся, однако, к нему с уважением». И далее (стр. 527): «у него после его побега (из Туши-па) нашли талмуд». Шведский король Карл IX в письме к Мих. Глеб. Салтыкову называет Лжедимитрия II барабанщиком (stratenik) и бывшим слугой Гришки Отрепьева. Форстена «Политика Швеции в Смутное время» (Ж. М. Н. Пр. 1889. Февраль). Кобержицкий полагает, что второй Самозванец был из евреев, потому что имел при себе Талмуд и разные еврейские книги и рукописи. Тот же писатель особенно распространяется о его грубости, жестокости, жадности, распутности и других пороках (Hist. Vladis. 320 и 321). Мархоцкий называет его сыном стародубского боярина, т. е., собственно, вышедшим из сословия боярских детей (Hist. Wojny Moskiew. Poznan. 1841). В донесении французского агента своему двору, в апреле 1610 г., Лжедимитрий II назван «сыном кузнеца или кучера», но будто бы он «лично храбр, неустрашим, приветлив и хитер, как ни один из его дружины». Далее тут же говорится, что второй Лжедимитрий был также «выставлен» поляками, как и первый. (Зап. Жолкев. Второе изд. Прилож. № 21.) Особенно любопытное указание дает нам ксендз Велевицкий на основании записок иезуита Савицкого (Ibid., № 44, стр. 192). По его словам, второй Самозванец был крещеный жид, по имени Богданко, состоявший при первом Лжедимитрии в качестве письмоводителя для сочинения русских писем и имевший с ним некоторое сходство. После убиения названого Димитрия Богданко бежал в Могилев, служил учителем у одного протопопа при его школе, но за покушение на его жену был высечен и прогнан; скитался по Литве, потом ушел в Северскую Украйну с одним товарищем, которого будто бы убедил в том, что он Димитрий, и объявился в Стародубе.
Это сообщение (напечатанное Мухановым в 1871 г.), оставшись неизвестным Карамзину, Соловьеву, Бутурлину и Костомарову, не упомянуто и проф. Бестужевым-Рюминым в его «Обзоре событий от смерти Ивана Грозного». А между тем оно по своим подробностям наиболее совпадает с белорусским хронографом, которым по преимуществу пользовался Костомаров и отчасти Соловьев. Оба эти свидетельства в общих чертах немного разнятся от большинства других указаний и совпадают в главных чертах с тем, что Буланин слышал в Вележе от Хрипунова, который, вращаясь около Гонсевского, мог узнать многое. Поэтому мы кладем их в основу своего изложения. Но по ним выходит, будто второй Лжедимитрий появился случайно и, так сказать, сам пришел к мысли принять на себя эту роль. Мало того, и русские историки признают эту случайность и самообъявление; обыкновенно они идут не далее Меховецкого, как выставившего сего самозванца (Бутурлин, Соловьев, Костомаров, Бестужев-Рюмин). По нашему же крайнему разумению тут орудовали все те же польско-русские знатные фамилии, как и при появлении первого Лжедимитрия, К прежним трем фамилиям прибавилась четвертая, князей Рожинских, принадлежавших к потомству Гедимина. на связь этой, тогда еще православной, фамилии с Вишневецкими указывает приведенный нами в третьем томе (стр. 561) акт 1595 г., заключающий жалобу на католиков, которая подписана православными князьями Адамом Вишневецким и Кириллом Рожинским. (Suppl, ad. Hist. Rus. Mon. № LXIII). Православие Адама Вишневецкого подтвердили и польские послы в ответе московским боярам, в 1608 г. (Акты запад. России IV, 267.) Роман Рожинский собственноручно убил Меховецкого по свидетельству Кобержицкого (Hist. Vladis. 90). После своей смерти (в апреле 1610 г.) он был погребен в Киеве по обрядам греческой церкви, на что указывает издатель Записок Жолкев. стр. 14. Адам Вишневецкий сам выступил на помощь второму Самозванцу; а из фамилии Сапегов пришел к нему с войском Ян Петр, двоюродный брат канцлера Литовского. Другой член той же фамилии, Андрей Сапега, был тогда Оршанским старостой, т. е. начальствовал в пограничной крепости Орше. Этот Сапега уведомил наших пограничных воевод, что Лисовский, Вишневецкий, Тышкевич и другие польско-литовские паны ушли с ратными людьми в Московскую землю самовольно, вопреки строгому королевскому запрещению; что Яну Сапеге были посланы особые листы от короля с таким же запрещением, но что он их не послушал и что вообще нет возможности удержать дома непослушных панов (Акты Ист., II, №№ 92 и 95). Все подобные отписки были несомненно лживы; хотя наши историки им верили; например, Соловьев (VIII, 207). Наоборот, Андрей Сапега, по всей вероятности, намеренно не препятствовал переходу панов за московский рубеж. А что Сигизмунд III втайне одобрял, например, поведение Яна Сапеги, это доказывают весьма благосклонные королевские письма к сему последнему, помещенные у Когновицкого во II томе Życia Sapiehów, в приложениях. По сообщению Чумикова, в числе рукописей, хранящихся в Скуклостере, близ Упсалы, есть и такая польская: «Краткое изложение о ведении войны с Москвою, для Его королевского Величества составлено Яном Петром Сапегою». (Чт. О. И. Д. 1861. IV. Смесь, 40).
Никонов. Рукоп. Филарета. Нов. лет. Столяров хронограф (Изборн. Ан. Попова), Палицын, Псковская летопись, Велевицкий, Буссов-Бер, Масса, Будило, Пясецкий, Маскевич, Бутурлин. II. Приложения VII–X. Акты Ист. II, №№ 89 и 90. С. Г. Г. и Д. II. №№ 163 и 164. Последняя грамота от 14 октября 1608 г. содержит обещание Лжедимитрия II уплатить Юрию Мниш-ку 300 000 руб. по овладению Москвой. А предыдущая, от 8 сентября того же года, выражает намерение Самозванца отправить свою супругу Марину в Звенигород «для положения одного святого в монастыре» (Савинс-ком),
