Чистота и опрятность. Есть ли начало, более враждебное грязью венчанной русской революции?
Ах, господа, вы не хотели отдавать чести русским офицерам…. А теперь с какой готовностью вы отдаете эту «честь» немецким! Почему? Да потому, что они избавили вас от самих себя, что они спасают вашу собственную безумную жизнь, потому, что в звериной ненависти, вами овладевшей, вы перегрызли бы горло друг другу! И вы глубоко благодарны пинку немецкого приклада, который привел вас в чувство.
Но мы, мы немцев не звали. Когда вы расстреливали нас и жгли, мы говорили – «убивайте и жгите, но спасите Россию». И так как мы немцев не звали, то мы не хотим пользоваться благами относительного спокойствия и некоторой политической свободы, которые немцы нам принесли. Мы на это не имеем права. А то, что нам не принадлежит по праву, мы не возьмем даже в том случае, если бы нам его отдали «без выкупа». Мы ведь не социалисты – благодарение Господу Богу!
Мы были всегда честными противниками. И своим принципам мы не изменим. Пришедшим в наш город немцам мы это говорим открыто и прямо.
Мы ваши враги. Мы можем быть вашими военнопленными, но вашими друзьями мы не будем до тех пор, пока идет война.
У нас только одно слово. Мы дали его французам и англичанам, и, пока они проливают свою кровь в борьбе с вами за себя и за нас, мы можем быть только вашими врагами, а не издавать газету под вашим крылышком.
Да, если бы «Киевлянин» стал вновь выходить, то это значило бы, что немцы обеспечили ему безопасность. Даже эти строчки, которые сейчас пишутся, могут быть выпущены благодаря попустительству немецкой власти.
Если бы «Киевлянину» была дана возможность выходить, то это значило бы, что здесь расчет или великодушие.
Расчетам помогать мы не хотим, великодушия принять не можем.
Мы хорошо понимаем значение только что сказанных слов, но и враги наши поймут, что иного выхода для честных людей нет.
Какие последствия будут для нас лично – мы не знаем, но ту часть русского общества, от имени которой мы дозволяем себе говорить, немцы принуждены будут уважать, как они вынуждены презирать тех, кто сейчас пресмыкается перед ними.
И мы хорошо знаем, что, когда наступит время действительного примирения, когда кончится эта ужасная мировая борьба, кончится миром, не постыдным для всех, кто честно боролся за свою родину, тогда честные противники скорей столкуются друг с другом, чем бесчестные друзья».
Статья эта была более чем своевременна.
Немцы планомерно занимали хлебный район юго-западного края и протягивали щупальца ко всем крупным центрам Малороссии, с целью постепенно занять весь юг России и создать себе прочную продовольственную базу для продолжения борьбы на западе.
Большевики отступали перед немцами почти без всякого сопротивления. Но при этом отступлении происходило что-то странное.
Большая часть большевистских сил отступала не на север или северо-восток для прикрытия Великороссии, а на восток – для создания фронта для борьбы с казаками и добровольцами.
Чувствовалось, что для советского правительства немцы как будто не страшны и что между ними существует какое-то соглашение.
Все данные, поступавшие из разных источников, указывали на то, что немцы готовы были прекратить в России большевизм, ими же насажденный. Но, по-видимому, германские правящие круги сами не знали, как будет более правильно разрешить эту задачу.
Несомненно, что были предположения принять меры к прекращению большевизма и воссозданию сильной России. Но для Германии было важно, чтобы эта Россия была для нее союзной или, в худшем случае, нейтральной.
Между тем существование на юге России Добровольческой армии, верной Англии и Франции, которая, при возрождении России, явилась бы естественно ядром русской армии, и существование в России политических групп, которые определенно высказывались за необходимость для России выполнить свой долг в совместной борьбе с союзниками против Германии до конца, заставляло германское правительство поддерживать связь с советским правительством и склоняться в сторону расчленения России и создания самостоятельной и послушной ей Украины.
События между тем на Украине развивались. В Вербную субботу немцы вошли в Харьков и выдвинули авангарды к Белграду и Чугуеву.
Большинство харьковского населения ликовало и благословляло немцев за освобождение от большевиков.
Но через несколько дней многие, с которыми мне пришлось говорить, уже не чувствовали себя так радостно настроенными.
Один из обывателей правильно характеризировал чувство, которое испытывало большинство: «Шкура радуется, что мы освобождены от большевиков, а душа болит, что это сделано немецкими руками».
Интеллигенция и помещики, в своей массе напуганные зверствами и расстрелами большевиков, выбитые из привычной колеи жизни и измученные постоянным ожиданием новых ужасов, новых преследований, готовы были броситься хоть черту на рога, лишь бы избавиться от большевиков.
Для немцев момент был подходящий, чтобы привлечь на свою сторону массу, жаждущую порядка и прекращения наступившей смуты.
Перед Пасхой я встретил в Харькове двух видных общественных деятелей, бывших членов Государственной думы Н.И. Антонова и князя А.Д. Голицына. Оба они лихорадочно занимались подготовкой созыва съезда «хлеборобов» для выбора гетмана.
Немцы, заняв юго-западный край России, естественно, стремились создать в этом районе твердую власть и иметь прочный административный аппарат, который обеспечил бы порядок в стране и дал бы им возможность пользоваться этим аппаратом, чтобы богатый край действительно стал их продовольственной базой и они могли бы получать все предметы продовольствия быстро и без всяких затруднений.
Для немцев было необходимо, чтобы эта власть была им дружественна и чувствовала, что она им обязана своим благополучием.
Правительство, которое немцы застали на Украине, их не могло удовлетворить: социалистическое правительство, с некоторым уклоном в сторону большевизма, а главное, стремившееся провести немедленно земельную реформу с уничтожением крупного частновладения, совершенно не гарантировало скорого водворения порядка, не гарантировало возможности спокойно и планомерно начать вывоз в Германию всего необходимого.
Немцы были хозяевами только по линиям железных дорог и в городах, занятых их гарнизонами. Отсюда они вывозили все, что возможно, и, кроме того, организовали правильную ежемесячную отправку каждым своим солдатом к себе на родину посылок, по полпуда каждая. Солдаты должны были отправлять в посылках съестные припасы, главным образом муку, крупу, сахар, сало и колбасы.
Но этого для немцев было недостаточно; им, повторяю, надо было установить такой русский правительственный административный аппарат, который дал бы им возможность хозяйничать во всей стране, а не только по железнодорожным артериям.
На Украине, кроме крупного помещичьего класса, был недоволен создавшимся положением многочисленный класс довольно крупных крестьянских собственников – хлеборобов, которым проектируемые реформы украинского правительства грозили полным разорением.
Представители германских властей в оккупированном районе вошли в соглашение с видными представителями помещичьего класса и общественных организаций, несочувственно относившимися к намечавшимся реформам, и было решено созвать в Киеве съезд хлеборобов, который должен был выбрать гетмана, и затем старое правительство должно было быть ликвидировано.
Все было обставлено так, что немцы якобы оставались в стороне, не вмешиваясь в то, что происходит.
Время (апрель месяц) для съезда хлеборобов, из-за полевых работ, было неподходящее. Чтобы съезд состоялся, надо было материально хорошо обставить крестьян – участников съезда и не только возместить им расходы, но и дать им некоторую денежную прибыль.
По упорно циркулировавшим слухам, немцы на устройство съезда хлеборобов отпустили пятнадцать миллионов рублей.
Съезд состоялся; съехалось свыше девяти тысяч хлеборобов, и с феерической быстротой, 15/28 апреля, было произведено заранее подготовленное избрание в гетманы Украины генерала Скоропадского.
Во время съезда хлеборобов в Киеве часть этого съезда отказалась от выбора гетмана, и образовалось другое собрание – «спилка».
Но выбор украинским гетманом Скоропадского был признан немцами, и они, объявив об этом, заявили, что гетмана будут поддерживать, а всякие выступления против него они, с целью поддержания порядка в оккупированном ими крае, будут подавлять силою оружия.
Спилка была разогнана, а наиболее непокорная из ее состава часть арестована немцами.
Гетман Скоропадский сформировал правительство и, опираясь на силу германских штыков, вступил в управление краем.
