Это была опасная затея. Людовик неоднократно предупреждал Берни, что нельзя подвергать сомнению краеугольный камень иностранной политики Франции. Но у аббата Берни возникли не просто сомнения. Он сообщил о них друзьям в меморандуме. «Перемена союзников», в результате которой Австрия, противник в последней войне, превратилась в верного союзника в нынешней, считалась одним из самых ценных достижений Людовика. В письме, датированном январем 1757 г., к графу де Бролье, будучи в настроении подумать о государственных делах, монарх писал своему доверенному лицу: «Этот альянс — моя собственная работа, и я думаю, что он — хорошая вещь».
Когда Людовик подумал, что Берни колеблется, он уволил его в своей обычной грубой манере — окончательно и без предупреждения. Но для короля было типично то, что вначале он дал грандиозный вечер в честь Берни, чтобы торжественно отпраздновать его недавнее повышение в сан кардинала. Понаблюдав за триумфатором в красной шапочке, Людовик через несколько дней опустил его на землю, отправив ему письмо, которое оказалось одновременно отставкой и приговором к изгнанию.
Шуазель оказался слишком умен, чтобы закончить карьеру точно таким же образом. Берни был высокого мнения о своем преемнике и даже немного побаивался его. В поздравительном письме аббат сообщал: отвага его преемника не знает границ, а нервы у него железные. Он (Берни) считает, что пал жертвой под бременем неблагоприятных обстоятельств. Но Шуазель сможет противодействовать им.
Аббат оказался прав: Шуазель был последней и лучшей надеждой Франции на успех в этой войне. Он в свои тридцать девять лет до сих пор преуспевал во всем, что задумывал. Новый министр происходил из Лотарингии, был родом из дворянской семьи. Его отец, маркиз де Стэнвиль, был главным советником двух последних герцогов Лотарингии, представляя их в Лондоне и в Версале. Будучи государственным служащим, имеющим отношение к международным вопросам, Стэнвиль очень сблизился с премьер-министром Франции кардиналом Флери после 1726 г.
Он также действовал в качестве посла герцога Тосканского в Париже, превратившись на этой синекуре в видного эпикурейца и гурмана. У Стэнвиля было пятеро детей (три мальчика и две девочки), все они оставили после себя след в нашем мире. Второй сын отличился на службе в Австрии, третий стал архиепископом, дочь — канониссой (женой каноника). Вторая дочь в 1759 г. вышла замуж за герцога де Грамона.
Семья Стэнвилей входила в огромную разветвленную систему, связанную кровным родством. Но настоящую историческую славу заслужил только старший сын. В двадцать лет он поступил на службу во французскую армию и принимал участие в военной кампании в Богемии и в отступлении из Праги в начале 1740-х гг. Позднее он служил во Фландрии под командованием великих французских маршалов Сакса и Ловендаля. Шуазель быстро продвинулся по военной иерархии: секунд-лейтенант в 1739 г., к 1743 г. он стал уже полковником, а в 1748 г. — бригадным генералом. Шуазель закончил войну в звании маршала лагеря.
В 1750 г. он женится на внучке финансиста Кроза мадемуазель де Шате — в то время пятнадцатилетней девочке. По общему признанию, это была красивая, очаровательная и умная девушка с приятным голосом. Все думали, что она станет прекрасной женой, но не прошло и года, как муж изменил ей.
Шуазель был решительным и безумным женолюбом, но, по сути, возможно, сохранял черты женоненавистника. Он любил покорять женщин, унижать их, лгать им, любить… и бросать.
Первый из множества парадоксов Шуазеля заключался в том, что, хотя он был, вероятно, самым успешным волокитой Франции 1750-х гг. (превосходя даже легендарного развратника, а заодно и политического соперника герцога де Ришелье), это был человек с безобразной внешностью. Он обладал невысоким ростом, большим лбом, маленькими глазами, толстыми губами, его волосы были рыжими. Но, подобно Джону Уилксу в Англии, чья любовная карьера не отставала от просто карьеры, будущий министр имел почти магическую привлекательность для женского пола.
Самая известная история о молодом Шуазеле, не вызывающая доверия у историков, самых нетерпимых в вопросах нравственности, объясняет, каким образом он стал близким другом и протеже мадам де Помпадур. В начале 1750-х Людовик сделал мадам де Шуазель-Романе, дальнюю кузину Шуазеля, своей любовницей.
Помпадур, обеспокоенной этим событием, понадобились доказательства, что отношения короля с этой женщиной — плотские. Она призвала на помощь Шуазеля, соблазнившего кузину и похитившего у нее из будуара письмо, являющееся документальным доказательством отношений монарха с Шуазель-Романе.
При поддержке и патронаже Помпадур в 1754 г. он получил пост посла Франции в Риме. А время оказалось особенно напряженным: Людовик XV хотел, чтобы папа Бенедикт XIV помог ему разрешить религиозные распри, разрывающие Францию на части. И Шуазель выполнил миссию с потрясающим успехом.
Хотя по своим убеждениям этот человек был антиклерикалом, он установил исключительные отношения с Бенедиктом, названным «королем философов» и одним из великих пап всех времен.
Шуазеля перевели в 1756 г. в Вену, назначив послом. Его отозвали только в ноябре 1758 г., когда Людовик назначил его государственным секретарем по иностранным делам. Новый королевский министр оказался трудоголиком, полным энергии, воображения, находчивости, идей. Он блестяще проявил себя в лоббировании и хитросплетениях, добиваясь желаемого в Риме. Шуазель безгранично верил в свои способности и счастливую звезду.
Очень интеллектуальный, быстро думающий блестящий дипломат произвел глубокое впечатление на монарха своим динамизмом и патриотизмом. Он искренне хотел, чтобы Франция была великой державой, и ненавидел любые признаки ее унижения. Образ дополняли отвага, терпение и личное обаяние.
Две характеристики особенно пришлись по душе королю. Так как у Шуазеля имелся опыт работы в военной и в дипломатической сферах, он с легкостью вошел в группу, собираемую Людовиком. А его взаимопонимание с маршалом Бель-Илем, военным министром (который считал Шуазеля гением) отличалось особой глубиной. Анализы деятельности государственного совета, выполненные им, оказались настолько ясными и неотразимыми, что Людовик, быстро приходящий в психическое возбуждение и любивший уклоняться от прямого ответа, в конце концов, обнаружил, что ему стало легко и просто принимать решения.
Шуазель относился к тому разряду людей, которые оказывали потрясающее воздействие своим присутствием и обладали харизмой. Его друзья говорили, что он, словно по волшебству, создавал вокруг себя атмосферу радости и счастья среди собравшихся, а когда министр входил в комнату, то возникало впечатление, будто он доставал из своих карманов бесконечный запас шуток и веселья. Близкие друзья превозносили его за великодушие, откровенность и широту натуры и всегда восхищались, подобно сельским жителям из романов Голдсмита, обсуждающим школьного учителя.
Интеллект Шуазеля мог впитать в себя обширнейший объем фактической информации. Министр свободно манипулировал общими идеями и был склонен к абстрактным размышлениям.
Его сильной стороной были остроумие и юмор, но иногда они переходили в язвительные колкости и жестокие легкие шутки. Он всегда мог увидеть абсурдность в любой ситуации. Некоторые французские критики утверждают, что неспособность совершенно серьезно воспринимать вещи является типичной чертой жителей Лотарингии.
Письмо, написанное Шуазелем Вольтеру в апреле 1760 г., когда все были поглощены только Семилетней войной, критики иногда рассматривают в качестве признака того, что министр в действительности не был серьезным человеком. Вольтер писал, что король Пруссии Фридрих Великий восхищался им. Поэтому, если Людовик когда-нибудь решит уволить Шуазеля, то Фридрих Великий пригласит его на службу в Берлин.
Шуазель ответил: «Я в безумном восторге от своих удовольствий. У меня красивый и комфортабельный дом в Париже, моя жена — очень умная женщина и, что удивительно, никогда не наставляла мне рога. Семья и круг друзей делают меня очень счастливым. Мне нравится кутить с д'Аргенталем [его другом, ветераном-советником в Парижском парламенте] или пить и болтать о всякой чепухе до 4 часов утра с месье Ришелье. Люди болтают, что я часто меняю любовниц, но я нахожу их удивительно приятными. Разве король Пруссии, даже если он командует солдатами с двенадцатью ногами, может предложить мне что-нибудь, что могло бы сравниться с этим?»
Несмотря на превосходные таланты и многочисленные качества, у Шуазеля имелась и темная сторона — вернее, несколько темных сторон. Мы уже упоминали о распутном женоненавистничестве, но в этом человеке было и то, что можно назвать не иначе, чем нигилистическим цинизмом. Его враги имели основания заявлять: он был фривольным, жаждущим наслаждений и нечестным. Министр тратил много времени на «свои удовольствия», после которых выполнял всего за один час такую работу, на которую обычному человеку пришлось бы потратить целый день. Он любил писать все важные и секретные депеши собственной рукой, но все, что написано его рукой, прочитать оказывалось столь трудно, что послы часто отправляли его инструкции обратно с требованием расшифровки.
