его сын Ильбаесар (Ильбасмыш). Он поддерживался степной аристократией, исповедующей шаманство1. Другая же часть феодальной аристократии, придерживающаяся ислама, и преимущественно связанная с торговыми элементами города и мусульманским духовенством, выдвинула кандидатуру царевича Узбека (сына Тагрула), внука Менгу-Тимура. Эмир Кутлук-Тимур и глава хорезмского духовенства Имам-ад-дин Зльмискари (возвели на престол Узбека, предварительно уничтожив сторонников царевича Ильбасара [218]. Утвердившись на престоле, Узбек повел борьбу с шаманистами, требуя от подданных обращения в ислам.
Анонимный продолжатель «Сборника летописей», характеризуя настроения противника Узбека, приводит следующие слова противников ислама с узбеком: «Ты ожидай от нас покорности и повиновения, а какое тебе дело до нашей веры и нашего исповедания и каким образом мы покинем закон (тура) и устав (ясак) Чингис-хана и перейдем в веру арабов?» «Он (Узбек), — пишет далее автор, — настаивал на своем, они же вследствие этого чувствовали к нему вражду и отвращение и старались устранить его. С этой целью они устроили пирушку, чтобы (на ней) покончить с ним. Когда Узбек прибыл на пир, то Култук-Тимур, сообщив ему секретно о замысле эмиров, сделал ему знак глазом». Узбек «немедленно сел на коня, ускакал и, собрав войско, одержал верх (над ними). Сына Токтая с 120 царевичами из рода Чингисханова он убил, а тому эмиру, который предупредил его, оказал полное внимание и заботливость» [219].
Арабские источники сообщают, что при подавлении заговора «Узбек умертвил несколько эмиров и знатных лиц и убил множество бохшей (лам) и волшебников». В числе казненных источники называют эмира Тунгуса, сына Мунджи, оказавшего большую услугу Токтаю во время войны с Ногаем и многих других [220].
Подавив восстание феодальной знати, Узбек в течение всего 30-летнего царствования (1312–1342 гг.) твердо удерживал власть в своих руках, жестоко пресекая всякие выступления на окраинах. Царевичи многочисленных улусов из потомков Джучи признавали над собой его власть, безоговорочно выполняли все требования хана. Ибн-Батута, посетивший в 1333 г. Крым, Среднее и Нижнее Поволжье, а также Хорезм, говорит об Узбеке, как едином правителе всего Джучиева улуса. На китайской карте монгольских владений 1331 г. указаны границы Монгольских государств, в том числе Золотой Орды при Узбеке. На этой карте Золотая Орда представлена единым государством; на этой карте не указаны ни Синяя Орда, ни улус шабанидов, ни какие-либо другие владения в составе Золотой Орды. Все земли от берегов Иртыша и устьев Сыр-Дарьи рассматривались как владения одного хана Узбека [221].
Правитель Синей Орды Сасы-Бука, сын и преемник Баяна, «соблюдал правила подчинения и повиновения… не сходил с большой дороги службы… Узбек-хану и не уклонялся ни от одного вызова и курултая». Сасы-Бука умер в 1321 г., а его сын Эрзен «по указу Узбек-хана» стал править Синей Ордой, и как и отец, «проявил повиновение и подчинение Узбеку» [222].
Со времени правления Узбека в источниках больше не упоминается о преемниках Шайбана, правивших до этого большим улусом в Сибири, хотя они, как и наследники Орды-Ичена, в начальный период существования Золотой Орды сыграли большую роль в ее истории. Сам Шайбан «царствовал долгое время» в своем улусе, но при его сыновьях, как об этом сообщает летопись Хафиза Мухамеда Элташкенди, «не уладилось дело их, пока не одержали верх над ними сыновья Саин-хана (т. е. Батыя), которые вырвали царство из рук их» [223]. Внук Шайбана Тима-Токай упоминаемся еще в числе союзников хана Токтая во время войны последнего с Ногаем, но при Узбеке историки больше не упоминают ни о царевиче Тима-Токае, ни о других царевичах шайбанидова дома. По всей вероятности, слова Хафиза Эльташкенди, что потомки Батыя «вырвали царство из рук шайбанидов», относятся непосредственно к Узбеку.
При Узбеке монголы восстановили свою традиционную политику, несколько ослабленную после смерти Берке. В период феодальной смуты ханам было не до Русского улуса, те уступки, которые были сделаны ханами (удаление темников, тысячников, сотников, передача русским князьям права собирать дань, льготы русскому духовенству и пр.) несколько облегчили положение Русского улуса. К тому же, хотя и медленно, восстанавливались разрушенные при монголах производительные силы страны, что создавало условия для консолидации сил русского народа и организации Русского государства вокруг одного из политических центров. Тверской князь Михаил Ярославич (1305–1318 гг.), впервые из русских князей назвавшийся «великим князем всея Руси», сделал попытку сбросить татарское иго на Руси. Несмотря на то, что эта попытка потерпела неудачу, она свидетельствует о появлении мысли о единстве русских земель, необходимых для борьбы с татарами [224].
Чтобы ослабить Тверское княжество, являющееся тогда одним из сильных политических центров на Руси, правительство Узбека поддерживает Московское княжество, противопоставляя его Тверскому княжеству. Юрий Московский, получив ярлык на великое княжение, как удачно выразился А. Н. Насонов, действительно стал играть роль орудия ордынской политики в качестве верного слуги хана, блюстителя ордынских интересов [225].
Не ограничиваясь убийством самого Михаила Тверского за сопротивление ханским властям, в самую Тверь посылается карательный отряд во главе с царевичем Шевкалом, сыном Тудана, внуком Менгу-Тимура. Судьба этого отряда известна он был поголовно истреблен восставшим народом в 1327 г., что послужило предлогом для разгрома Твери Узбеком. Поддерживая Московского князя и используя его силу в борьбе с Тверским княжеством, правительство Узбека в то же время приняло меры предосторожности в отношении своего союзника. В 1328 г. Иван Данилович, хотя и получил ярлык на великое княжество Владимирское, однако ему было отдано не все Владимирское княжество, а лишь половина его с Новгородом и Костромой, остальная часть Владимирского великого княжества перешла Суздальскому князю Александру Васильевичу. Разделом Владимирского княжества на две части явно хотели противопоставить Нижегородско-Суздальское княжество Московскому [226], восстановив традиционную политику натравливания русских князей друг на друга, с тем, чтобы «поддерживать несогласие между ними, уравновешивать их силы, никому из них не давать усиливаться» [227].
Установив равновесие сил на северо-востоке, правительство Узбека приняло ряд мер и против Литвы, которая превращалась в могущественный фактор силы на северо-западе.
Образованию этого государства татары препятствовать не могли, но ослаблять его путем систематических набегов было делом вполне возможным. Рядом таких набегов на Литву, организованных татарами в 20-х гг. XIV века и закончившихся опустошением литовских земель, продвижение литовцев на восток временно было приостановлено; власть татар над ранее занятыми литовцами землями вновь была восстановлена: вместо наместников Гедимина был введен институт баскаков. Это видно на примере Киева [228].
Ту же политику ханы проводили и в отношении Польши. Татарские набеги на Польшу, особенно усилившиеся в 20-х годах XIV в., вызывали большой переполох на западе. Не случайно римский папа, обеспокоенный набегами татар, в 1329 г. обратился со специальным посланием ко
