всем западноевропейским правительствам организовать крестовый поход против татар, обещая отпущение грехов воем участникам похода. Но этот «Крестовый поход» не состоялся. Татары же в ответ на обращение папы в 1337 г. опустошили Люблинскую землю [229]. В 1340 году после смерти Галицко-Владимирского князя Юрия II., отравленного католиками, Казимир Великий временно занял было Владимиро-Волынское княжество, но «император татар Узбек
послал огромную татарскую армию» и вытеснил польско-венгерское войско из пределов княжества. В следующем (1342) году «бесчисленное множество татар Узбека» проникло на территорию самой Польши и Венгрии и подвергло ее небывалому сильному опустошению» [230]. Эти обстоятельства вынудили Казимира временно отказаться от попыток захватить Галицкую Русь.
Если к этому прибавить успешное продолжение войны на Кавказе с хулагидами и отправку большого количества татарского войска во главе с наследником престола для завоевания владений потомков Чегатая в Среднюю Азию, то станет очевидным факт усиления агрессивной внешней политики Золотой Орды. Успешные войны правительства Узбека со своими соседями и не менее удачная политика правящих кругов внутри страны на время восстановили былое могущество Золотой Орды, превратив ее в одно из сильных государств Европы и Азии.
Ибн-Батута, путешествовавший по многим странам и, следовательно, видевший многих правителей, называет Узбека «одним из тех семи царевичей, которые (суть) величайшие и могущественнейшие цари мира» [231]. Современники Узбека наделяют его всевозможными титулами, когда-либо существовавшими на востоке, называя его «государем, султаном, великим шахиншахом, ильханом, столпом дома Чингис-хана», а западноевропейский путешественник Марионолла величает его «императором». К сожалению, имеющийся в нашем распоряжении исторический материал освещает вопросы внешней политики Монгольского государства очень мало и почти не затрагивает вопросов, связанных с внутренней структурой Джучиева улуса того времени. Несомненно «лишь одно — источники, независимо от того, откуда они исходят, все свидетельствует об усилении власти хана в государстве.
Царевичи, стоявшие во главе отдельных улусов — орд, при нем сделались послушным орудием хана и ханской администрации. Источники больше не сообщают о созыве курултаев. Вместо них теперь уже созывались совещания при хане, в которых участвовали его ближайшие родственники, жены и влиятельные темники.
Наиболее раннее известие о созыве такого рода совещаний относится еще к 1287 году, когда оно было созвано в связи с отречением от престола хана Туда-Менгу [232]. При Узбеке же такие совещания созывались часто, где решались дела различного характера. Показательным в этом отношении является совещание 1316 г., созванное по поводу помолвки сестры Узбека с египетским султаном. На нем присутствовали все члены семьи хана. 70 темников и эмиров, которые и выработали условия брачного контракта [233]. На примерах этих двух совещаний можно сделать вывод, что они являлись по преимуществу семейным советом. В других случаях вопросы касались управления государством, их передавал совет (диван), состоявший из четырех улусных эмиров, назначенных самим ханом.
Упоминание о совете (дивана) впервые появляется в сочинениях арабского писателя Эль-Омари (умер в 1343 г.), оставившего довольно подробные описания ханского совета (дивана) при хане Узбека и Джанибека. О существовании чего-либо подобного этому учреждению до Узбека в источниках не указывается. При Менгу-Тимуре, как видно из его ярлыков, такого совета еще не существовало; при его преемниках вряд ли могли возникать такие органы, так как государство переживало внутренние неурядицы. Скорее всего происхождение совета (дивана) было связано именно с деятельностью хана Узбека, при котором в известной мере произошла централизация госудрства. Эль-Омари, характеризуя государственный строй Золотой Орды при Узбеке, писал: «Правители этого султана — четыре улусных эмира, из которых старший (называется) беклерибек, т. е. старшим эмиром… Всякое важное дело решается не иначе, как этими четырьмя эмирами; коли кого из них не было, то имя его (все — таки) вписывали в ярлыки, т. е. указы, как бы оно было вписано, если он был налицо или наместник его заступал его место» [234].
«Решают же дело не иначе, — продолжает Эль-Омари дальше, — как через визиря, а визирь решает дело без них, отдает приказания наместникам их и выписывает имена их (в ярлык). Визирь, настоящий султан, единовластно распоряжается денежною частью, управлением и смещением, даже в самых важных делах, (точно так), как беклерибек распоряжается единолично в делах войсковых» [235]. Из этих четырех эмиров, входивших в совет, более или менее ясно определена функция двух его членов — беклерибека и визиря, из них первый, т. е. беклерибек (князь князей,», распоряжался военными делами, руководил темниками, тысячниками, сотниками, и десятниками, второй — визирь, — гражданскими делами государства. Поскольку Золотая Орда, как и все феодальные государства, прежде всего была военно-феодальным государством, поэтому руководителю военного ведомства, беклерибеку, давалось предпочтение перед гражданским. Поэтому Эль-Омари называет беклерибека старшим князем в совете четырех.
В связи с централизацией государственного управления при хане Узбеке, должно быть, произошло и упорядочение органов власти на местах. Вначале, в период образования Золотой Орды, произошла децентрализация власти, государство было разделено между братьями Батыя, каждый из которых, получивши тот или иной улус, сам управлял своим улусом в качестве полусамостоятельного государя. Теперь же, когда произошла централизация государства, прежние улусы были преобразованы в области во главе с областными начальниками-эмирами. В сочинениях арабского писателя Эль-Калкашанди есть указания о «правителях областей в этом государстве», в числе которых он называет «правителя Крыма» и «правителя Азака» [236]. У Ибн-Батута упоминается о правители, области Хорезма, названным им «начальником Хорезма» [237]. О других областях Золотой Орды в источниках не сообщается. Надо полагать, что были созданы такие же областные управления в районах Сибири и Поволжья.
Эль-Омари, характеризуя взаимоотношения центральной и местной власти, писал: «Что же касается совокупности (действий) всех их в имущественных делах народа, то эмирам большею частью они (дела) знакомы лишь настолько, насколько их знают наместники на местах» [238]. Из ярлыка Тимур-Кутлука видно, что в Крыму, являвшемся одной из областей государства, имелся большой штат чиновников, стоявших во главе областной администрации: судьи (казн), глава местного духовенства (муфти), секретари дивана, таможенники, сборщики налогов, дозоры, начальники заставы (туткаул), сокольники, барсники и др. [239]
Правители области, или, как их называли арабские писатели, «наместники хана», пользовались обширной властью в своих областях, почему египетские султаны при обращении к ханам, обычно адресовали свои грамоты одновременно представителям центральной власти и правителям области. Ибн-Батута сообщает, что путешественник, прежде чем попасть к хану, должен был побывать у областного правителя и только по получении на это (разрешения мог побывать в Сарае у хана. На должности областных начальников назначались обычно представители знатнейших родов феодальной аристократии, преимущественно из одной и той же фамилии, по наследству занимавшие должность правителей областей. Так, например, правителем Крыма при Ибн-Батуте был
