15 августа и Кулондр и Гендерсон побывали у Вайцзекера в министерстве иностранных дел. Британский посол сообщал в Лондон: статс–секретарь уверен, что Советский Союз «в конечном счете присоединится к разделу Польши» (Британская синяя книга, с. 91). Кулондр после беседы с Вайцзекером телеграфировал в Париж:
«Необходимо любой ценой допвогриться с русскими, и как можно скорее» (Французская желтая книга, с. 282).
Весь июнь и июль Лоренс Штейнгардт, американский посол в Москве, слал предупреждения о готовящейся советско–германской сделке. Президент передал эту информацию в английское, французское и польское посольства. Еще 5 июля, когда советский посол Константин Уманский направлялся в Москву в отпуск, он вез с собой послание Рузвельта Сталину, в котором президент предупреждал, что если «Советское правительство заключит союз с Гитлером, то ясно как божий день, что, как только Гитлер завоюет Францию, он двинет свои войска на Россию» (Дэвис Д. Е. Миссия в Москву, с. 450). Предупреждение президента было передано по телеграфу Штейнгардту вместе с инструкцией повторить его Молотову, что и было проделано послом 16 августа (Дипломатическая переписка США. 1939, т. 1, с 296–299). — Прим. авт.
Обстановка в Прибалтийских странах не была столь однозначной, как полагает автор. Значительная часть населения Прибалтийских стран ратовала за вхождение в состав СССР, но, несомненно, имелись и силы, не желавшие этого. — Прим. тит. ред.
В данном случае автор грешит против исторической истины. Нападение Германии на Польшу произошло бы независимо от подписания советско–германского I пакта о ненападении. — Прим. тит. ред.
Вайцзекер, присутствовавший при этой встрече, писал позднее «Как только дверь за послом закрылась, Гитлер усмехнулся и сказал «Чемберлен не перенесет этого разговора. Его кабинет падет сегодня вечером». (Вайцзекер. Мемуары, с. 203.) — Прим. авт.
Если не от войны, то от серьезного участия в ней. Генерал Гальдер в дневниковой записи, сделанной 28 августа, воспроизводит ход событий 25 августа. Он пишет, что в 13.30 Гитлер принял Гендерсона. При этом он добавляет: «Фюрер не обидится, если Англия будет делать вид, что ведет войну». — Прим. авт.
Хотя приказ Гитлера, который не был отменен, предписывал начать наступление в этот день и час и, как замечает Гальдер, действовал «автоматически», некоторые немецкие авторы пишут, что незадолго до 15.00 фюрер приказал начать операцию «Вайс» на следующее утро. (См Вайцзекер. Мемуары; Кордт Э. Иллюзия и реальность; Хофер У. Преднамеренная война.) Хофер пишет, что приказ был отдан в 15.02, и ссылается при этом на генерала фон Формана, который находился в тот момент в канцелярии. В официальных немецких документах об этом не упоминается. — Прим авт.
Вместе с договором был подписан секретный протокол, где в статье I указывалось, что «европейская держава», способная совершить агрессию, при которой будет оказана помощь, — это Германия. Это спасло английское правительство от катастрофы, так как Англии пришлось бы объявить войну Советскому Союзу, когда Красная Армия вступила в Восточную Польшу. — Прим. авт.
Германия не переходила на летнее время, как Англия. Таким образом, разницы во времени на один час между Лондоном и Берлином не существовало. — Прим авт.
Нельзя забывать, что «польские провокации», о которых Гитлер и Риббентроп кричали во время встреч и дипломатических переговоров с англичанами, французами, русскими и итальянцами в те дни, а также новости, которые подавались под кричащими заголовками в прессе, контролируемой нацистами, от начала до конца являлись выдумкой самих немцев. Большинство провокаций в Польше творилось немцами же по прямому приказу из Берлина. В трофейных немецких документах тому есть масса подтверждений. — Прим. авт.
Днем раньше, 24 августа, Чиано посетил короля в его резиденции в Пьемонте. Стареющий правитель, оттесненный Муссолини, презрительно отзывался об итальянской армии. «Армия находится в плачевном состоянии — так, по словам Чиано, сказал король. — Даже оборона границ неудовлетворительна. Я сам тридцать два раза выезжал туда с инспекцией и убежден, что французы пройдут сквозь пограничные заслоны довольно легко. Офицеры итальянской армии обладают низкой квалификацией, а вооружение у нас устаревшее» (Чиано. Дневник, с. 127). — Прим. авт.
В немецком переводе письма Муссолини, обнаруженном в архивах министерства иностранных дел, слово «Германия» зачеркнуто, а наверху впечатано «Польша», так что получается: «Если Польша нападет…» В итальянском оригинале, опубликованном после войны итальянским правительством, в этом месте написано: «Если Германия нападет на Польшу». Странно, что нацисты фальсифицировали даже секретные документы, хранящиеся в их архивах. — Прим. авт.
Вероятно, считая, что письмо Муссолини явилось недостаточной пилюлей Гитлеру, некоторые немецкие авторы, в большинстве своем очевидцы драматических событий тех дней, приводят вымышленный текст этого письма дуче фюреру. Эрих Кордт, один из антинацистов–заговорщиков, который возглавлял секретариат министерства иностранных дел, первым привел этот вымышленный текст в своей книге «Иллюзия и реальность», выпущенной в Штутгарте в 1947 году. Кордт не включил его во второе издание книги, но другие авторы продолжали цитировать текст первого издания. Этот текст фигурирует в книге Петера Клейста «Между Гитлером и Сталиным», выпущенной в 1950 году, и даже в английском переводе мемуаров Пауля Шмидта, вышедшем в Нью–Йорке и Лондоне в 1951 году. Подлинный же текст письма был опубликован в Италии в 1946 году, а его английский перевод был включен в сборник «Нацистско–советские отношения», выпущенный госдепартаментом в 1948 году. Д–р Шмидт, который находился рядом с Гитлером, когда Аттолико передал ему письмо, утверждает, что оно звучало так: «В один из самых мучительных моментов своей жизни должен сообщить вам, что Италия не готова к войне. Согласно тому, что говорят ответственные начальники служб, бензина у итальянских ВВС хватит только на три недели боевых действий. Так же обстоит дело с поставками для армии и с сырьем… Войдите, пожалуйста, в мое положение». Удивительно интересно о подделке текста письма рассказывается в книге Нэмира «В нацистскую эру». — Прим. авт.
Это еще больше усугубило неудовольствие Берлина и замешательство Рима, и ситуацию пришлось улаживать Чиано. Аттолико позднее рассказывал ему, что сделал это намеренно (то есть потребовал доставки перечисленных материалов до начала военных действий), чтобы «убить в немцах желание удовлетворять наши просьбы». Доставить 13 миллионов тонн грузов за несколько дней было, естественно, невозможно, и Муссолини извинился перед послом Макензеном за «недоразумение», заметив при этом, что даже сам господь бог не смог бы перевезти такое количество грузов за несколько дней и что ему никогда не приходила в голову такая абсурдная просьба. — Прим. авт.
«Риббентроп не знал о том, что был послан Далерус, — показал Геринг. — Я никогда не говорил о нем с Риббентропом, который не знал ничего о том, что Далерус курсирует туда и обратно между британским правительством и мной». Но Гитлера Геринг держал в курсе дела. — Прим. авт.
Вероятно, имеется в виду послание президента Рузвельта Гитлеру от 24–25 августа с требованием проведения прямых переговоров между Германией и Польшей. — Прим. авт.
Справедливости ради надо отметить, что Далерус был совсем не так прогермански настроен, как может показаться на основании ряда документов. Ночью в тот понедельник, после встречи с Герингом, состоявшейся в штаб–квартире люфтваффе в Ораниенбурге и длившейся два часа, он позвонил Форбсу и сказал: «Немецкая армия будет готова к нападению на Польшу в ночь на 31 августа». Форбс поспешил передать эту информацию в Лондон. — Прим. авт.
«Я старался перекричать Гитлера, — телеграфировал Гендерсон Галифаксу на следующий день. — …Я повышал голос до предела». Об этом проявлении эмоции не упоминалось в английских документах более раннего периода. — Прим. авт.
Генерал Гальдер изложил в своем дневнике 29 августа суть замысла Гитлера. «Фюрер надеется, что он вобьет клин между Англией, Францией и Польшей… Основные идеи — выставить только демографические и демократические претензии… 30.8 — Поляки в Берлине. 31.8 — Разрыв. 1.9 — Применение силы». — Прим. авт.
Хотя и написанная в примирительном тоне, британская нота по сути оказалась жесткой. Правительство его величества «разделяет» желание Германии улучшить отношения, но оно не может жертвовать интересами своих друзей ради достижения этого улучшения. Оно отчетливо осознает, что правительство Германии «не может жертвовать интересами Германии, но и правительство Польши находится в таком же положении». Правительство Великобритании вынуждено сделать «небольшую оговорку» в отношении условий Германии и, выступая всецело за скорейшие прямые переговоры между Берлином и Варшавой, «считает невозможным установить контакт уже сегодня». (Текст из Британской синей книги, с. 142–143.) — Прим. авт.
