Мы все время должны помнить об этом и усиленно готовиться для отражения фашистской агрессии. Наряду с дальнейшим укреплением экономического и военною могущества страны наша партия должна широко разъяснять трудящимся нависшую опасность международной обстановки, постоянно разоблачать гитлеровских агрессоров, усилить подготовку советского народа к защите социалистического Отечества. Вопросы безопасности государства встают сейчас еще более остро. Теперь, когда наши границы отодвинуты на запад, нужен могучий заслон вдоль их с приведенными в боевую готовность оперативными группировками войск в ближнем, но… не в ближайшем тылу. (Прошу особо тщательно запомнить эты слова — А. М.)
Мы должны повести дело так, чтобы скорее заключить пакт о нейтралитете мсжду Советским Союзам и Японией. Германия нашла общий язык с Японией в своих великодержавных стремлениях. Япония признала право Германии вмешиваться а дела всех стран. Надо ее нейтрализовать. Вместе с тем надо усилить военно-экономическую помощь китайскому народу. Нам необходимо вести дело на ослабление гитлеровской коалиции, привлекать на нашу сторону страны-сателлиты, подпавшие пад влияние и зависимость гитлеровской Германии»[103].
Еще роз приношу извинения за cmoль обширную цитату, но, во-первых, лучше самого Сталина действительно никто не объяснил бы, насколько он «верил» Гитлеру, а во-вторых, в этой цитате много такого, что крайне можно для содержония всей книги, в m.ч. и этой главы.
Что же касается Жукова, то Вы и сыми теперь можете оценить, чего стоят его пустопорожние байки о том, что-де Сmaлин поверил Гитлеру. УСталина всегда была четко принципиальная позиция, а в отличие om Жукова он не колебался в унисон зигзагам «генеральной линии», так что вопрос о том, верил или не верил — закрыт! Раз и навсегда! Не верил! Никогда не верил!
2. В 1966 г., т. е. параллельно с беседами с Симоновым, Жуков рассказал историю об обмене посланиями между Сталиным и Гитлером известному историку и публицисту Льву Безыменскому, который предал огласке этот факт в своей книге «Операция «Миф», или Сколько раз хоронили Гитлера» только в 1995 г.[104]
3. В 1968 г. в беседе с писательницей Е. Ржевской Жуков вновь рассказал об этой же истории, а Л. Безыменский поведал об этом со страниц вышеупомянутой книги[105].
Парадоксально, но факт, что Л. Безыменский собственноручно и, естественно, при помощи самого Жукова так дезавуировал все варианты, что не оставил даже камня на камне от самой истории!
Едва ли он того хотел, тем более в 1995 г., когда по случаю славного полувекового юбилея Великой Победы излюбленнейшим занятием многих интеллектуалов стало очередное оплевывание не столько даже самого Сталина, сколько через его имя всей истории России в ХХ в. Правда, получилось-то «как всегда», точнее, не просто «как всегда»…
Дело в том, что, сопроводив рассказанное ему Жуковым некоторыми ранее особо секретными документами, Безыменcкий, по сути дела, вставил запал во взрывчатку и, явно не ожидая от себя такого, собственноручно же подорвал ее. Получилось весьма эффектно, зрелищно… однако все по порядку.
Согласно Безыменскому дело обстояло так (далее цитируется его беседа с Жуковым): Основная речь у нас шла о битве под Москвой, но маршал не мог не говорить о предвоенном периоде, о его роли как начальника Генерального штаба Красной Армии. Было упомянуто и злополучное Заявление ТАСС, появившееся в советской печати 14 июня 1941 г.
В нем Советское правительство категорически опровергало «спровоцированные враждебными СССР и Германии силами» слухи о якобы готовящемся немецком нападении. Это заявление привело тогда советских людей в полное замешательство: с одной стороны, народ чувствовал, что в воздухе действительно «пахнет войной», с другой — привык верить сообщениям ТАСС как святому Евангелию.
— Но я воспринял его по-своему, — сказал маршал
— Почему?
Он объяснил это так:
— Где-то в начале июня я решил, что должен предпринять еще одну попытку убедить Сталина в правильности сообщений разведки о надвигающейся опасности. До сих пор Сталин отвергал подобные доклады начальника Генштаба.
Как-то он говорил по их поводу. «Вот видите, нас пугают немцами, а немцев пугают Советским Союзом и натравливают нас друг на друга». Вместе с наркомом обороны Семеном Константиновичем Тимошенко мы взяли подготовленные штабные карты с нанесенными на них данными о противнике и его сосредоточении (пойди пойми маршала — то все произошло внезапно, а концентрация войск явилась неожиданностью, то разведка все точно сообщила, аж на картах это отразила, то он и вовсе не понимол, что война нензбежна, а потом опять ГРУ было виновато, что чего-то там недосмотрело! — А. М.).
Докладывал я. Сталин слушал внимательно, но молча. После доклада он отправил нас, не сказав своего мнения. Настроение у меня было тяжелое. Прошло несколько дней, и меня вызвал Сталин. Когда я вошел, он сидел за своим рабочим столом. Я подошел. Тогда он открыл средний ящик стола и вынул несколько листков бумаги. «Читайте», — сказал Сталин. Я стал читать. Это было письмо Сталина, адресованное Гитлеру, в котором он кратко излагал свое беспокойство по поводу немецкого сосредоточения, о котором я докладывал несколько дней назад.
«А вот и ответ, читайте», — сказал Сталин. Я стал читать. Боюсь, что не смогу столько лет спустя точно воспроизвести ответ Гитлера. Но другое помню точна раскрыв 14-го утрам «Правду», я прочитал сообщение ТАСС и в нем с удивлением обнаружил те же самые слова, которые прочитал в кабинете Сталина. То есть в советском документе была точно воспроизведена аргументация самого Гитлера.
Жуков не оговорился, когда в беседе со мной рассказал о письме Сталина Гитлеру. Об этом упомянул он и на время своей встречи осенью 1968 г. с писательницей Еленой Ржевской.
Он ей прямо сказал, что перед началом войны Сталин писал Гитлеру[106]. Говорил об этом маршал и Константину Симонову.
В архивах такой переписки не обнаружено. Но это ничего не значит В архиве Сталина следов нет, но они могли быть уничтожены»[107].
Попробуйте понять, что в этой версии к чему?! Тем более в свете других версий, особенно же то, как так могло случиться, что в одно и то же время Симонову и другим рассказывается едва ли не все, да еще и в деталях, аж про Роммеля маршал вспомнил, а в беседе с Безыменским — эк как память-то отшибло?!
Разве столь маститому, размотавшему не один запутанный клубок загадок Третьего рейха ученому-историку, имевшему к тому же под рукой книгу Симонова «Глазами человека моего поколения» (Безыменский и Симонов были близко знакомы), не бросился в глаза сталь беспрецедентный разнобой в версиях одного и того же события из уст одного и того же человека в одно и то же время?!
Если Жуков не оговорился, то кто же тогда оговорился?! Кому в голову взбрело делать столь подло «тонкий» намек, что-де Жуков ознакомился с содержанием переписки как бы накануне Заявления ТАСС, то есть 13 июня 1941 г.?! Зачем? Чтобы лучше доказать, что-де Сталин якобы купился на гладкие речи коричневого шакала?! Ну так все равно ведь не получится! Никогда не получится!
Потому что Жуков действительно «оговорился», да еще как! И не просто оговорился! Он попросту лгал, стремясь унести с собой в могилу всю правду о кануне войны. Но вот не проколоться Жуков не мог, ибо это было закономерностью — четыре варианта одной и той же байки тому порукой…
Потому как все его т. н. «тонкие» намеки в редакции Безыменского на то, что-де он вроде бы накануне, т. е. 13 июня, ознакомился с этими посланиями, немедленно напарываются на сокрушительный удар со стороны… его же, Жукова, мемуаров! Потому что 13 июня 1941 г. ни он отдельно, ни Тимошенко отдельно, ни вместе они у Сталина не были!
«13 июня С. К. Тимошенко в моем присутствии позвонил И. В. Сталину и настойчиво просил разрешения дать указание о приведении войск приграничных округов в боевую готовность и развертывании первых эшелонов (попробуйте понять эту просьбу, если ровно через два дня они оба ошарашивают Сталина заявлением о том, что и розворачивать-то нечего на границе, а через четверть века Жуков заявляет, что-де «он бы соврал, сказав, что понимал неизбежность войны» и при всем при этом помнил, что еще 12 июня с санкции именно Сталина было начато выдвижение войск из глубины приграничных округов к границе»! — А. М.).
И. В. Сталин сказал:
— Сейчас этого делать не следует, мы готовим сообщение ТАСС и завтра его опубликуем (попробуйте токже понять и то, где в этих словах Сталина категорический отказ?!м «Сейчос не следует» — это же не значит, что вообще не следует? — А. М.).
— Ну, что? — спросил я.
