к Казимиру [572]. Михаил Борисович бежал из осажденного города в Литву, и 21 сентября Тверь капитулировала. Иван III передал тверское княжение своему сыну Ивану, являвшемуся по матери внуком прежнего тверского князя Бориса Александровича [573]. Таким образом, присоединение Твери было осуществлено силовым способом; единственным «правовым» основанием можно считать родство Ивана Ивановича Молодого с тверским княжеским домом, но его права на тверское княжение при наличии здравствующего сына Бориса Александровича, Михаила, были, разумеется, эфемерны.
Хронология, способы и причины территориально-политических изменений
В предшествующем изложении зафиксировано 55 случаев «примыслов» территорий со стольными городами или находящихся за пределами Руси. Для удобства дальнейшего рассмотрения представим их в хронологической последовательности [574].
[575]
Для удобства дальнейшего рассмотрения данные о «примыслах» сводятся в таблицы по четырем примерно равным, шестидесятилетним периодам: 1) до 1305 г.; 2) до 1360 г.; 3) до 1425 г.; 4) до 1485 г. (Таблицы 1–4). В Таблице 5 даются общие цифры.
Что касается первого периода, то здесь прежде всего следует констатировать, что начало «примыслам» положило не Московское княжество. Первыми здесь были князья Северо-Восточной Руси, но не московские, а переяславские, ростовские и ярославские. Московские князья делают первые приобретения на рубеже XIII–XIV вв. Известен в это время и случай «примысла» русских князей не из Северо-Восточной Руси (смоленских).
Во второй период (первая половина – середина XIV в.) московские князья усиливают активность в деле приобретения территорий. Можно сказать, что именно к середине XIV столетия определяется их лидерство по части увеличения своих владений за счет других политических образований. Тем не менее и в этот период имеет место факт «примысла», совершенного другими князьями Северо-Восточной Руси (суздальскими; была также неудавшаяся попытка со стороны тверских князей завладеть Нижегородским княжеством). Приобретения, сделанные князьями не Северо-Восточной Руси, не зафиксированы.
В третий период (вторая половина XIV – первая четверть XV в.) Москва безоговорочно лидирует, причем число приобретений, сделанных ее князьями, заметно превышает количество «примыслов» предшествующего периода. При этом были «примыслы» и у других князей Северо-Восточной Руси (ростовских, галицких, суздальско-нижегородских, тверских), а также князей рязанских.
В четвертый период (1430-1480-е гг.) общее количество приобретений становится намного меньше, чем в период предшествующий. Большинство из них – московские; однако даже в это время имеют место приобретения у иных (не московских) князей Северо-Восточной Руси (тверских и суздальско-нижегородских) и рязанских князей (правда, за исключением восстановления Нижегородско-Суздальского княжества ханом Улуг-Мухаммедом в 1445 г., все эти «примыслы» делались по соглашению с Москвой, фактически под контролем московских князей).
Таким образом, «примыслы» осуществляли многие русские князья. Процесс территориального передела не может характеризоваться как только расширение московских владений. Последнее как бы «затмевает» приобретения, сделанные другими князьями: во-первых, в силу своего большего размаха (который, повторим, стал таковым далеко не сразу, а только к середине XIV столетия), во-вторых, потому, что другие участники передела территорий сами рано или поздно стали объектом «примысла» – московского или литовского (включая Рязанскую землю – за пределами изучаемой эпохи, в 1521 г.).
Следует также отметить, что нередки были случаи потери «примыслов», причем такое случалось и с московскими князьями: они теряли на время Нижний Новгород, Галич, Ржеву, Тулу, «места татарские и мордовские», Козельск. Процесс роста московских владений не был однолинейным и гладким.
Всего выделяется 10 способов приобретения территорий. При этом в первый, второй и третий периоды преобладают способы, связанные с санкцией Орды. В первом и втором периодах их число близко к 100 %. В третьем периоде доля приобретений, сделанных с участием Орды, опускается до 3/5. В четвертый период она резко падает, почти до нуля.
Прямой захват характерен только для третьего и четвертого периодов (т. е. не ранее второй половины XIV в.). Свойственен этот способ главным образом московским князьям (10 случаев из 12). Только в третьем и четвертом периоде встречаются «примыслы», ставшие результатом договоренности между князьями без участия Орды, что коррелирует с ослаблением последней и усилением московских великих князей.
Приобретение территории по праву близкого родства с ее прежними владельцами отмечается только в первый и второй периоды (последний случай датирован первым десятилетием XIV в.).
Такой способ, как переход князей на положение служебных с передачей своих земель под верховную власть великого князя, фиксируется намного ранее, чем традиционно считалось (исходя из появления термина «служебные князья» в первой половине XV в.). Уже в 1320-1330-е гг. это происходит с княжествами Галицким, Углицким и Белозерским, во второй половине XIV столетия – с Ростовским, Стародубским, Фоминским, Березуйским, Нижегородско-Суздальским, Тарусским.
Следует констатировать значительную роль Орды в процессе территориального передела на русских землях [576]. В первый и второй периоды почти все «примыслы» русских князей совершаются с ордынской санкции, в третий – более половины, и только в XV в. роль Орды почти сходит на нет. Но делать на этой основе вывод об инициирующей роли ордынских ханов в ломке территориально-политической структуры русских земель вряд ли оправданно. Прямая инициатива Орды при «примыслах», видимо, была редкостью (она кажется вероятной лишь при передаче Брянского княжества смоленским князьям в 1290-е гг. и воссоздании Нижегородского княжества в 1341 г.). В большинстве случаев инициатива исходила от князей; Орда только поддерживала ее и пользовалась ею в своих интересах. Но само появление в середине XIII столетия центра верховной власти в Восточной Европе вне русских земель давало возможность для процесса территориального передела. Хан в принципе мог принять любое решение по поводу любого княжеского стола, оставалось только подыскать «правовое основание» для присвоения той или иной территории и добиться расположения ордынских правителей. Князья стали активно пользоваться этими возможностями.
Соотношение доли «примыслов», совершенных при участии Орды, у московских и иных князей следующее.
I период: московские князья – 33 %, иные – 100 %.
II период: московские князья – 88 %, иные – 100 %.
III период: московские князья – 50 %, иные – 71 % (в т. ч. князья Северо-Восточной Руси – 80 %).
IV период: московские князья – 0, иные – 25 % (в т. ч. князья Северо-Восточной Руси – 50 %).
В целом: московские князья – 46 %, иные – 72 % (в т. ч. князья Северо-Восточной Руси – 85 %).
Доля московских «примыслов», сделанных с участием Орды, во все периоды ниже, чем у правителей иных княжеств. Эти данные показывают, что традиционное представление об особой поддержке Ордой Москвы, способствовавшей выходу Московского княжества на первенствующие позиции, не вполне соответствует действительности [577].
Традиционно московская экспансия в историографии оценивалась как достаточно жесткая (независимо от положительной или «сдержанной» оценки ее в общеисторическом плане), в отличие от литовской, характеризуемой как более мягкая (опять-таки независимо от ее оценки: обычны суждения о договоренности с литовскими князьями местной знати). Анализ способов приобретения территорий вынуждает усомниться в таких оценках.
Оказывается, что «примыслы» московских (как и других русских) князей на русских землях осуществлялись всегда при наличии определенных «правовых», с точки зрения той эпохи, оснований. Сила могла применяться в качестве дополнительного средства (как в Ростове в 1328 г. или Нижнем Новгороде в 1392 г.). Но прямого захвата не было. Таковой фиксируется лишь в случаях, когда объектом приобретения были территории, принадлежавшие Литве или Орде (Ржевское, Фоминское и Березуйское княжества, ранее захваченные Литвой, Тула, «места татарские и мордовские», Меча, Елец), а также после ликвидации зависимости от Орды (при присоединении Новгорода и Твери). Между тем «примыслы» литовских князей на русских территориях иногда осуществлялись путем применения прямой силы: без каких-либо «законных» оснований были осуществлены присоединения части Черниговской земли [578], Смоленска [579], Козельска [580]. Таким образом, сравнительные оценки степени «жесткости» московской и литовской экспансий, по-видимому, также требуют пересмотра.
Традиционно эпоха XIV–XV столетий рассматривается как время «процесса объединения» на русских землях. Результаты, полученные в ходе изучения «примыслов» русских князей, показывают, что точнее говорить о процессе передела владений, в котором участвовали многие политические силы. Поначалу каждая из них стремилась не к объединению, а к расширению, по мере возможности, своих владений. О появлении стремления именно к объединению земель справедливо говорить только с эпохи Дмитрия Донского, когда московские князья закрепляют за собой великое княжение владимирское, т. е. получают право именоваться «великими князьями всея Руси» [581].
Таблица 1. Вторая половина XIII – начало XIV в.
Таблица 2.
