Из всех обвинений, которые были выдвинуты против орлеанских еретиков, можно выделить четыре наиболее значимых: оргии, жертвоприношение (особенно детей), сожжение детей и каннибализм. Из них только одно является чем-то новым – сожжение, о котором свидетельствуют два самых надежных источника. Самих еретиков также сжигали на костре, и, возможно, история о сожжении детей была придумана ортодоксами, чтобы оправдать необычный для того времени способ казни. Или, может быть, верно обратное: возможно, наказание должно было соответствовать преступлению. Все остальные обвинения имеют древнее происхождение. Поскольку они занимают столь видное место в более поздней литературе о ведовстве, их генеалогию необходимо изучить. После следует задаться вопросом, были ли орлеанские обвинения просто продуктом античной литературной традиции, или они имели под собой какое-то фактическое основание.
Человеческие жертвоприношения, каннибализм и оргии занимали важное место в религиозных ритуалах во многих культурах по всему миру [166]. У древних греков было множество легенд о каннибализме: Атрей подает на обед Фиесту его детей; часть Пелопа была съедена Деметрой; а на заре сотворения мира Кронос пытался съесть всех своих божественных детей. Доподлинно неизвестно, проводились ли какие-либо оргии в Элевсине, несмотря на то что раннехристианские авторы так считали, но несомненно, что такие оргии имели место в культах Деметры, Аттиса и Диониса [167]. Людей приносили в жертву Дионису в Беотии, на Лесбосе и Хиосе, а оргии были обычным явлением в обрядах в честь Сабазия, фракийского божества, отождествляемого с Дионисом. Тех, кто отказывался поклоняться Дионису, боги наказывали безумием, иногда они начинали рвать людей на части и пожирать их, как, например, в «Вакханках» Еврипида [168]. В «Никомаховой этике» (VII, ст. 2) Аристотель перечисляет среди прочих виновников противоестественных преступлений «тех, кто передает детей друг другу на съедение». Человеческие жертвоприношения, включая сожжение детей, часто встречаются в Ветхом Завете, хотя там символическое значение огня имеет характер очищения [169].
Поскольку каннибализм, жертвоприношения и оргии не были редкостью в религиозных практиках, то можно считать, что они могли встречаться где угодно и в любую эпоху. Однако они никогда не получали столь широкого распространения, особенно принимая во внимание то обстоятельство, что те, кто считал эти явления отвратительными, сделали из них оружие против своих религиозных противников. Когда мы сталкиваемся с упоминанием оргий, мы не можем быть до конца уверены, имеем ли мы дело с реальным фактом или с беспочвенным обвинением своего оппонента.
Римляне – неизвестно, искренне или нет – обвиняли в ритуальных жертвоприношениях сначала евреев, а затем христиан. Обвинение против евреев, по-видимому, впервые появилось при дворе Антиоха Епифана Сирийского (125–96 гг. до н. э.). Иосиф Флавий в своем трактате «Против Апиона» опровергает веру Апиона в то, что каждый год евреи проводили ритуал, во время которого приносили в жертву и съедали грека, называя их типичным примером языческих поверий [170].
Римляне выдвигали против христиан еще более зловещие обвинения. В I веке христиан часто обвиняли в ритуальном принесении в жертву и поедании людей, обычно детей. Эта древняя идея подкреплялась непониманием христианского причастия у язычников: некоторые, по-видимому, верили, что христиане макают хлеб в кровь принесенного в жертву ребенка. Идея о кровосмешении, возможно, появилась от ошибочного понимания братского поцелуя и использования слов «братья» и «сестры» [171].
В любом случае в начале II века христианские авторы начали настойчиво опровергать эти обвинения, часто обращая их против римлян. Аристид Афинский (ок. 145) утверждал, что именно язычники, а не христиане устраивали ритуальные сексуальные оргии. Иустин Философ (ок. 150) выступал в защиту христианства от обвинений в кровосмешении, распутстве и каннибализме. Как и Ориген позднее, он обвинил евреев в том, что они несут главную ответственность за распространение этой клеветы. Иустин также был первым из христианских апологетов, который высказал мысль о том, что еретики стали посредниками в распространении клеветы об истинных христианах: он утверждал, что маркиониты [172] действительно практиковали каннибализм и кровосмесительные связи. В описании сексуальных оргий, приведенном в «Диалоге с Трифоном», он использует фразу ἀποσβεννύντες τοὺς λύχνους («с погашенным светом»). В XI веке эта фраза появляется в трудах Михаила Пселла, византийского государственного деятеля и богослова, и – в том или ином переводе с латинского – в западноевропейских источниках, где описываются оргии начиная с суда в Орлеане и продолжающиеся на протяжении всех Средних веков.
Татиан (ок. 170) и Афинагор (ок. 176) защищали христианство от обвинений в кровосмешении и каннибализме, и в том же столетии Ириней Лионский утверждал, что это еретики, сами практикующие подобные извращения, клевещут на правоверных христиан. Феофил (ок. 190) опровергал высказывания о том, что христиане едят человечину и вступают в беспорядочные половые связи, а Тертуллиан (ок. 197) очень подробно писал на эту тему в своей «Апологии». Тертуллиан утверждал, что язычники сами совершали злодеяния, чтобы потом обвинить христиан в кровосмешении и жертвоприношении младенцев.
Опровергая языческие обвинения, Тертуллиан и его современник Марк Минуций Феликс ввели деталь, которая потом будет появляться в многочисленных судебных процессах над ведьмами в Средние века. Язычники утверждали, что во время христианской оргии огни гасили необычным способом: к светильникам привязывали собак, а затем их отгоняли прочь, подманивая кусочками мяса, чтобы, бросаясь к еде, животные опрокидывали лампы, после чего оргия начиналась. В более поздних текстах о ведьмах этот сценарий повторялся либо с кошкой, либо с собакой, которые считались воплощениями злого духа.
Тертуллиан упоминает три тайных преступления, в которых обвиняли христиан, помимо публичных и бесспорно реальных преступлений, связанных с отказом поклоняться языческим богам и оскорблением императора: ритуальные убийства детей, кровосмесительные связи и каннибализм, при котором агнца окунали в кровь детей перед съедением. Как и в позднейшей средневековой литературе о ведовстве, по Тертуллиану, неофит должен был сам совершать подобные мерзости. Марк Минуций Феликс, однако, писал, что язычники говорили о том, что реальное поедание человеческой плоти и другие отвратительные обряды практиковались абсолютно каждым христианином без исключений.
Христианские авторы не были просто параноиками. И на Тертуллиана, и на Минуция в их представлениях о том, что римляне думали о христианах, повлияло реальное событие: преследование христиан во Вьене и Лионе, о котором сообщалось в письмах из этих церквей в 177 году. Там рабов христианских хозяев пытали, чтобы добиться признания в том, что христиане практиковали ритуальный «эдипов инцест» и «фиестовы пиры», на которых они поедали взрослых мужчин или детей. По-видимому, это стало первым упоминанием об употреблении детей в пищу: в более поздних судебных процессах над ведьмами дети станут лакомством для ведьм.
В III веке христианские авторы перешли в агрессивное наступление и перенесли войну на территорию врага. Климент Александрийский (ок. 200) вновь обвинил язычников в извращениях, подробно описав кровожадный характер их ритуалов и мифов. Именно Климент установил стандартную процедуру обвинений против еретиков. Карпократиане, утверждал Климент, были распутниками, практиковавшими кровосмесительные оргии после того, как опрокидывались и гасились светильники. Монтанисты использовали кровь детей в своих нечестивых жертвоприношениях. Гностики готовили и употребляли эмбрионы во время пасхальных трапез, и они участвовали в ужасной Евхаристии, состоящей из спермы и менструальных выделений.
