В этом кроется разница между пунами и нами. Они не желают передавать свои знания другим. Я же, Пифей, хочу, чтобы мое путешествие и моя карта принесли пользу всем, но прежде всего Массалии. Так будет справедливо. А на море места хватит всем.
Двадцать девятый день путешествия. В море. Мы идем на веслах. Ветра нет - редкий случай в этих районах в это время года, как утверждают здешние жители. Я приказал держать средний ход - ритм задает второй келевст.
Мы расстались с лоцманом в Белерионе. Он вернется в Кабайон на судне бриттов, которое должно доставить олово в Корбилон. В благодарность за оказанные услуги я подарил ему две амфоры красного трезенского вина, ветку полированного коралла и небольшой кошелек с пятьюдесятью оболами, что равно оплате келевста за все время путешествия туда и обратно по сей день включительно. Он был очень доволен и объяснил, как вдоль берега Британии добраться до другого острова - Иктиса, расположенного рядом с ней.
- Он связан дорогой с Британией, когда вода уходит, - сказал лоцман.Он похож на рыбу, застрявшую в верше. Если ничего не случится, через два дня окажешься у цели. Именно там найдешь сколько угодно олова.
Я не успел ответить, поскольку Венитаф подал мне знак, что хочет поговорить с лоцманом.
- Ты знаешь Карнута? - спросил он его.
- Конечно, - ответил лоцман, - это мой друг и друг нашей царицы, но он также друг пунов.
Теперь я понял, в чем секрет силы бриттов: они поддерживают мир со всеми, кто живет на острове, они дружат с кельтами и не портят хороших отношений с пунами. Их остров лежит слишком далеко, чтобы кто-то всерьез подумал о его завоевании. Его оберегают Океан и бури. Бритты продают металл, с которым не знали бы, что делать, если бы им не сообщили его истинную цену; они также торгуют янтарем и живут, придерживаясь простых нравов "золотого века". Неужели варвары могут нам преподнести урок жизни?
Тридцатый день путешествия. На подходе к проливу Иктиса. Венитаф узнал остров по описанию намнетов и помог мне составить карту.
Я скомандовал: "Сушить весла!" - и судно идет по инерции. Я прикинул на глаз расстояние между островами Британия и Иктисом. Отвесные обрывистые скалы побережья словно выбелены известью. Британия - крепость с возведенными богами стенами.
Вечер. Воды отхлынули, поскольку на нижней дороге, связывающей малый остров с большим, показались повозки. Я велел отдать оба якоря, чтобы нас не снесло течением, ведь оно, если судить по замечаниям Венитафа, весьма сильное. Повозки установлены на двух сплошных колесах, выпиленных из ствола дерева. Их тянут медлительные волы. Чувствуется, что груз оловянных окатышей непомерно велик. Металл везут на склады города, раскинувшегося на острове по обе стороны дороги. Таким образом, сокровище будет в безопасности, когда воды вернутся. Мудрая предосторожность. В порту дожидается груза пунийский корабль. Стоит ли вступать в контакт с пунами? Или лучше сделать вид, что не замечаю их? Мой корабль быстрее этого тяжелого торгового судна округлых очертаний. Его весла служат только для выполнения маневра, и я легко скроюсь от погони, если он нападет на меня. Я запретил своим людям спускаться на берег. Иначе в тавернах завяжутся драки. Мы находимся в нейтральной стране, и мне не хочется, чтобы у бриттов из-за меня ухудшились отношения с постоянными покупателями. На разведку отправится Венитаф. Он может сойти за кельта и знает здешний язык, а также умеет развязать чужие языки.
Тридцать первый день путешествия. Первый день Таргелиона*. И к т и с. Венитаф провел весь день на суше, а мы молились за него. Я укрыл "Артемиду" в небольшом заливе, подальше от глаз пунов. Венитаф уплыл на челноке, облачившись в дедовские штаны и хламиду.
Полдень. Венитафа все еще нет. Я обеспокоен. Но не осмеливаюсь отправиться на сушу сам.
Вечер. Я наблюдал, как пунийский корабль, воспользовавшись течением, ушел в открытое море. Пуны нас либо не заметили, либо не сочли нужным обращать внимание. Надеюсь, вскоре вернется Венитаф.
Когда я, распростершись на палубе, вместе со всеми обращался к Артемиде с просьбой помочь ему, то услышал знакомый раскатистый смех, и насквозь промокший Венитаф возник на носу судна.
- Откуда ты? - воскликнул я, обнимая его.
- Мои друзья-финикийцы подбросили меня до твоего корабля, Пифей! Сейчас они плывут в Страну золота, что лежит далеко на закате!
- Ты сошел с ума!
- О нет, клянусь Зевсом, любимый мой пентеконтарх**!
По его тону я понял, что Венитаф сыграл злую шутку с финикийцами. Позже я записал его рассказ:
- В городе, который, как и остров, называется Иктис, я разыскал таверну, облюбованную возчиками и моряками. Там я встретил своего приятеля Карнута и успел шепнуть ему, чтобы тот не признавал меня. Он смотрел на меня, словно я вернулся из преисподней. А я уселся на скамью, прикрепленную к деревянной стене. Служанка подвинула ко мне столик, и я сказал ей по-кельтски, что голоден и очень хочу пить. Я велел ей поторопиться, шлепнув ее по заднице, как поступают в таких случаях кельты-варвары.
* Примерно 15 мая.
** Здесь - командир пентеконтеры.
- Поспеши! Я сгораю от нетерпения!
- Не торопись. Я от души повеселился, а потому должен рассказать обо всем обстоятельно. Когда пуны поглядели в мою сторону, я, подмигнул Карнуту. Тот встал со своего места и обратился ко мне по-гречески. Я убил бы его, не будь он другом моего отца. Я сделал вид, что не понял греческих слов, и спросил по-кельтски, кто такие его гости.
- Друзья Тира! - вскричал он.- А ты откуда явился, благородный незнакомец?
- Издалека. Из страны, где добывают металл, совсем не похожий на ваш серый свинец.
Ты только подумай, Пифей. В карманах хламиды, принадлежавшей деду, завалялись пылинки и крупицы золота. Я и не подозревал об этом, захватив эту одежду только затем, чтобы, если понадобится, оказать тебе услугу. Я извлек золотые крупинки, добытые в реке страны моих предков, недалеко от Родана, ниже города по названию Лугдун.
Финикийские матросы бросились ко мне и стали предлагать что угодно, лишь бы я указал путь в эту сказочную страну. Они обращались ко мне на кельтском, пересыпая речь греческими словами. Я стремился лишь к одному побыстрее и подальше увести их от Иктиса, чтобы освободить дорогу тебе. Я согласился пойти лоцманом на их судно и стал торопить их с отъездом, как бы боясь прогневать сородичей, если они заметят меня в компании финикийцев.
У них, Пифей, великолепный корабль! Наварх - человек самолюбивый и говорил со мной свысока.
- Где твоя Страна золота, варвар? - спросил он меня.
- На закате Мира. За Белерионом и Уксисамой, в великом Океане.
Тогда он по-тирийски обратился к своему помощнику, и я разобрал лишь имена Гимилькона, Ганнона да еще названия Кархедон и Гадес. Повернувшись ко мне, он посулил убить, если я окажусь обманщиком и не выведу на правильный курс.
Я сообразил, что он надеется с моей помощью отыскать те страны, где Гимилькон высаживался лишь для пополнения запасов воды. Пуны, похоже, верят, что сканны иногда пересекали великий Океан. Они подумали, что я знаю тайну этих плаваний.
- Ты получишь свою долю, варвар, или...- И он ткнул пальцем в громадный топор, висевший на стене его каюты. Ее украшали меха, янтарь, ужасные бронзовые статуэтки, вазы неприличных очертаний, пурпурные ткани. На навархе были красные сандалии, длинная туника с пурпурными и черными полосами, а на голове торчала островерхая шапка из расшитого золотом шелка. Я не успел осмотреть помещения экипажа, но запахи говорили сами за себя то был запах овчарни, где завелся распаленный козел.
- Спать будешь здесь, варвар, - процедил он, указывая на закуток рядом с его каютой под акростолием в виде цветка лотоса.
Оттуда-то я бесшумно и соскользнул в воду, когда мы шли мимо твоего корабля. Он его не заметил, поглощенный маневрами отплытия. Я спустился по правому рулю, тому, что расположен дальше от острова, и, хотя наступала ночь, успел заметить, что он крепится к корпусу иначе, чем у тебя. У него весло проходит через отверстие деревянного рыма, утопленного в корпусе.
Я вернулся, не забыв прихватить свои золотые крупинки. Пойду развешу одежды деда для просушки.
Если даже финикиец хватится меня сейчас, течение помешает ему вернуться, а кроме того, он знает достаточно много, чтобы не затеряться в Океане. Теперь можешь отправляться в Иктис... но без меня.
Тридцать третий день путешествия. Иктис. "Артемида" стоит на якоре на месте тирийского корабля. На повозках, Карабах, лошадях везут оловянные окатыши или породу, из которой выплавляют металл. За городом дымят печи: бритты плавят в них породу, и олово стекает из печей в небольшие формы в виде кубиков.
Эту породу добывают в стране, расположенной между Белерионом и Иктисом, а также на некоторых островах к закату от Белериона.
Царь Иктиса, раздосадованный тем, что тириец столь поспешно отправился за золотом Венитафа, не забрав предназначенный ему груз, хотел отправить олово или к секванским кельтам, или в Алет, или к абринкам. Там его забирают намне-ты, а затем, навьючив на лошадей, везут через всю страну кельтов в Массалию.
