Das Strafrecht der Isländersagas. Leipzig, 1911.
Ср. др. англ, éadig, «счастливый», «процветающий», «удачливый».
В «Речах Высокого» (Hávamál), древнеисландском поэтическом собрании афоризмов житейской мудрости, богатство названо «самым неверным из друзей» и умеренный достаток объявлен более предпочтительным, чем изобилие. Наличие сына, сородичей и друзей, а прежде всего память о славных поступках — вот что ценится превыше всего. Плохо одинокому! — таков лейтмотив этой эддической песни. Нужно уметь ладить с людьми, устанавливать с ними тесные связи, тогда человеку не страшны испытания, посылаемые судьбою. «Речи Высокого» иногда толкуют как кодекс морали «маленького человека», прагматично и не без цинизма созерцающего нелегкую и чреватую опасностями жизнь и ищущего наиболее безопасных путей.
Термин ríkr означал «могущественный», «сильный», «властный», Лишь в конце XIII в. появляется, под иноземным влиянием, новое дополнительное значение этого термина «богатый», вытесняющее прежние значения. См.: Cleasby R., Vigfusson G., Craigie W.A. An Icelandic-English Dictionary. Oxford, 1957. P. 499.
В упомянутой выше «Песне о Риге» (Rigsjnila) различия между знатью, свободными и рабами выражаются не только в материальном достатке, но, и в первую очередь, в личных качествах, моральных и физических; благообразию и благородству знати противостоит грубоватая простота карла, рабы же изображены карикатурно уродливыми и отталкивающими.
О «блокировании» культуры «низов» культурой высших слоев общества в период раннего Средневековья см.: Le Goff J. Culture cléricale et traditions folkloriques dans la civilisation mérovingienne // Niveaux de culture et groupes sociaux. P.; La Haye, 1967. P. 29.
См.: FebvreL. Combats pour l’Histoire. P., 1953. P. 236.
Фрейденберг O.M. Происхождение пародии // Труды по знаковым системам, VI. Уч. зап. Тартуск. гос. ун-та. 1973. Вып. 308. С. 494.
Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. Л., 1936. С. 325.
Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1965. С. 55.
См. Пинский Л.Е. Реализм эпохи Возрождения. М., 1961. С. 120: «Сближая далекое, сочетая взаимоисключающее, нарушая привычные представления, гротеск в искусстве родствен парадоксу в логике». Ср. еще: Лихачев Д. С. Бунт «кромешного» мира // Матер. Всес. симпозиума по вторичным моделирующим системам. 1 (5). Тарту, 1974. С. 116–118; и в особенности: Он же. Древнерусский смех // Проблемы поэтики и истории литературы. Саранск, 1973.
Curtius E.R. Europäische Literatur und lateinisches Mittelalter. 8. Aufl. Bern; München, 1973. S. 422. Курциус отмечает смешение серьезного и смешного, зыбкость границ между ними в качестве одной из характерных черт как позднеантичной, так и средневековой литературы. Юмористические элементы встречаются, подчас довольно неожиданно, даже в самых далеких от комического сценах житий святых; очевидно, публика ожидала от авторов введения шутливых и комических моментов в эти описания. Приведя немало убедительных примеров приема «говорить истинное со смехом» в латинской литературе Средних веков, Курциус в основном ограничивается констатацией факта смешения шутки с серьезным, не углубляясь в анализ природы этого явления. Видимо, он не чужд мысли, что такая стилистическая норма средневековой литературы достаточно объясняется следованием эллинистической и позднеримской традициям, противоречившим классическим канонам античной эстетики, которая строго разграничивала высокий и низкий стили.
Lehmann Р. Die Parodie im Mittelalter. 2. Aufl. Stuttgart, 1963.
На роль гротеска в искусстве Европы после конца Античности указывал Виктор Гюго. Плодотворным, в частности, представляется нам его замечание о всеобъемлющем значении гротеска, проникающего во все сферы жизни, вплоть до обычаев и права. Гюго В. Предисловие к «Кромвелю» // Собр. соч.: В 15 т. М., 1956. Т. 14. С. 82 и след., 90.
Бахтин М.М. Указ. соч. С. 48.
Подробнее см.: Гуревич А.Я. Из истории народной культуры и ереси // Средние века. 1975. Вып. 38. С. 163–164.
Auerbach Е. Literatursprache und Publicum in der lateinischen Spätantike und im Mittelalter. Bern, 1958. S. 73, 74.
Карсавин Л.П. Основы средневековой религиозности в XII–XIII веках, преимущественно в Италии. Пг., 1915. С. 42.
Карсавин Л.П. Указ. соч. С. 39.
См.: Манн Ю. О гротеске в литературе. М., 1966.
М.М. Бахтин выдвигает тезис о «двумирности» средневекового мировоззрения: наряду с официальной, серьезной культурой, воплощающей «пугающее и напуганное мышление», стоит, «по ту сторону» от нее, карнавальная народная культура, строившая «второй мир и вторую жизнь», коим были причастны средневековые люди. Не правильнее ли было бы говорить о «многослойности» средневековой культуры, представлявшей собой противоречивое единство «высокой» и «низкой» культур? Их взаимодействие и порождало гротескную, смеховую стихию внутри этого единства.
«Песнь о нибелунгах» в кн.: Беовульф, Старшая Эдда, Песнь о нибелунгах. М., 1975.
«Песнь о Нибелунгах», с введением и примечаниями, с средневерхненемецкого размером подлинника перевел М.И. Кудряшев. СПб., 1889.
На языке оригинала использовано изд.: «Das Nibelungenlied». Nach der Ausgabe von Karl Bartsch hg. von Helmut de Boor. 20. revid. Aufl., F.A. Brockhaus. Wiesbaden, 1972.
Зигфрид действительно не говорил об этом своей жене, но то, что он подарил ей кольцо и пояс Брюнхильды, было достаточно веским свидетельством в пользу обвинений, выдвинутых Кримхильдой. Пояс служил символом невинности. Следовательно, Зигфрид был намерен клятвенно опровергнуть лишь подозрение в произнесении им позорных для Брюнхильды слов, а не самый факт — происшедшее в опочивальне Гунтера.
Я оборвал цитату, далее в строфе 1438 читаем: «Зато уж принял гуннов учтивее король, / Чем принимал других послов когда-нибудь дотоль». Это переведено неточно, в подлиннике сказано: «Он принял гостей, как всегда надлежит дружески приветствовать послов в стране другого короля», — и неверно вообще, так как Рюдегера, как мы уже видели, Гунтер принимал еще более сердечно и торжественно.
