Шло время, и соленая морская вода отступала все дальше, теснимая сушей. Вначале полоски земли обнажились на севере, потом высохло болото, отгороженное от моря намытой перемычкой ила. В конце концов воды отступили, а суши прибавилось. Впрочем, плодородной эта земля стала далеко не сразу.
В древнейшую эпоху страна отнюдь не походила на рай. Здесь были болотистые джунгли, водились львы и змеи. В воздухе носились мириады москитов. Вряд ли так уж добровольно селились тут люди: разве что загнали их сюда из окружающих степей более сильные соседи.
А впрочем, кто знает это точно? Известно лишь одно: некогда сюда пришли люди.
Это случилось очень давно.
Прошли века и века. Кто именно в новые времена первым разыскал место, где в глубокой древности возвышались храмы и башни шумерского города Ура, сказать трудно. В некоторых книгах говорится, что это был Генри Раулинсон, один из пионеров дешифровки клинописи. Это якобы он в пятидесятых годах XIX века первым опознал в руинах Эль-Мукайира — Смоляного холма древние развалины достославного шумерского города.
Но даже в начале XX века никто толком не ведал, какие богатства хранятся под Эль-Мукайиром. И кто знает, привлек ли бы он внимание археологов, если бы в 1918 году один из ассистентов Британского музея, в ту пору офицер английской армии, не оказался бы возле него.
Вернувшись на родину по окончании войны, он кое-что рассказал об этом холме своим коллегам — археологам.
В феврале 1919 года посланный Британским музеем молодой английский ассириолог Холл очутился один на один с таинственным холмом. Он вел раскопки в течение трех с лишним месяцев, прокладывая пути последующим открытиям, пока не отвлекся другими поисками.
Холла можно было понять: холм Тель Эль-Убейд, расположенный километрах в шести севернее Смоляного холма, скрывал такие находки, перед которыми вряд ли мог устоять хоть один археолог. Во всяком случае когда три года спустя к Эль-Мукайиру прибыла большая экспедиция, она энергично взялась и за раскопки поселения в Тель Эль-Убейде. И в этом, повторяю, не было ровным счетом ничего удивительного, потому что здесь археологи прикоснулись к самым древним из известных в ту пору слоев с остатками человеческой деятельности на юге Ирака.
С самого начала раскопок на этой возвышенности, писал впоследствии руководивший экспедицией археолог Л. Вулли, мы были поражены, как мало понадобилось затратить на них труда: все лежало почти на поверхности! Под десятисантиметровым слоем легкой пыли и черепков залегал пласт твердой земли, толщиной не более метра, в котором оказалось множество осколков расписной глиняной посуды, кремневые и обсидиановые орудия, остатки тростниковых циновок, обмазанных смесью глины и помета.
Непосвященному человеку находки эти могли бы показаться довольно скудными. Но специалистам они рассказали многое. Первое и самое главное заключалось в том, что уже в позднекаменном веке здесь жили люди. Металл поселенцы Эль-Убейда знали еще плохо. Орудия почти все были каменными — из кремня или кварца; ножи и шила делали из горного хрусталя или обсидиана — вулканического стекла. Но зато хороша была глиняная посуда: вылепленная еще без помощи гончарного круга, она тем не менее отличалась тонкостью стенок и красотой формы. Лепные треугольники, квадраты, волнообразные или зубчатые линии или уголки очень украшали сосуды и отлично сочетались с их формой.
Скотоводы, охотники, земледельцы, почитатели богини плодородия, жители Эль-Убейда были, очевидно, вполне оседлыми: недаром самым распространенным каменным орудием древних поселенцев была мотыга. А каменные ступки и ручные мельницы свидетельствовали, что уже в те давние времена жители Шумера преблагополучно справлялись с размалыванием зерна. Они знали и серпы, но серпы из глины: форма осколков не оставляла на этот счет никаких сомнений.
Конечно, их хижины из глины и тростника были еще очень несовершенными. Но разве не было в способе вязки тростника, в самих ульеобразных хижинах с их характерным обличьем типично шумерских черт?
Разве не воздвигали, чтобы предохранить себя от сырости, на платформах из тростника подобные постройки и более поздние шумеры? Циновки, поворотный камень, на котором ходила дверь, — все это, столь характерное для последующих периодов, было уже в Эль-Убейде.
Слой земли, первоначально рассказавший о древнейший насельниках Эль-Убейда, оказался сравнительно тонким. Позднее, несколько лет спустя нашли многометровые слои этой культуры. Но уже в самом начале ученым стало ясно, что эта изначальная культура сыграла немаловажную роль в истории шумеров.
То, о чем мы рассказываем, было найдено в нижних слоях Эль-Убейда. Но археологов ожидали здесь и другие сюрпризы. Едва начав раскопки, Холл натолкнулся на остатки какого-то здания, сложенного из плоско-выпуклых кирпичей. Так на свет появились руины древнего храма, построенного в третьем тысячелетии до н. э. Остатки храмов в Двуречье находили и раньше. Но в отличие от многих ранее найденных, остатки Эль-Убейдского храма не были перекрыты последующими постройками.
Древний храм стоял на искусственно сооруженной террасе, покоившейся на кирпичной кладке. Большая лестница из крупных блоков белого известняка вела некогда наверх. Самого храма, конечно, не существовало, но кое-какие детали былого строения все же остались, в том числе находившиеся, вероятно, у входа скульптурные фигуры львов почти в натуральную величину, сделанные из меди, набитой на основу из битума и дерева. Они, наверное, некогда выглядели очень эффектно, эти львы, с широко раскрытыми большими глазами из красной яшмы, белых раковин и зеленого стеатита. Между зубов, выточенных из белых раковин, высовывались красные каменные языки. А рядом ученые разыскали несколько небольших фигурок быков и других животных тоже из меди, битума и дерева.
Восстановлением внешнего облика храма, реконструкцией его фасада британский археолог Вулли и его помощники занялись позднее. Тогда же, в 1922 году, перед ними были только беспорядочные нагромождения отдельных обломков и предметов, свидетельствовавших о том, что храм был уничтожен сразу и беспощадно.
Как-то утром один из рабочих откопал небольшую продолговатую табличку из белого известняка. На ней, некогда заложенной в фундамент здания, было написано: «А-анни-пад-да — царь Ура, сын Мес-аннипад-ды, царя Ура, воздвиг сие для своей владычицы, Нин — Харсаг».
Кто такой А-анни-пад-да, не знал никто. Но зато второе имя оказалось знакомым. Оно упоминалось в известном ученым «списке древних царей Двуречья». Это было имя первого царя первой династии Ура!
Так была сделана одна из важнейших находок в Эль-Убейде. Но, повторяю, события еще только разворачивались.
Вернемся немного назад. Когда в 1922 году Холл был отозван в Лондон, музей университета в Пенсильвании предложил Британскому музею продолжать раскопки совместно. Вот тогда-то в качестве руководителя работ на холме Эль-Мукайир и был приглашен Леонардо Вулли.
Британскому археологу шел в ту пору сорок второй год. И он был не только многоопытным практиком, но и человеком, понимавшим толк в теории.
Двенадцать сезонов подряд — с 1922 по 1934 год — будет он раскапывать удивительный холм. И в книге, которую впоследствии напишет, он с полным основанием поведет речь о почти четырехтысячелетней истории одного из древнейших городов мира. Но одновременно и о многих, до того никому не ведомых страницах истории Шумера. Истории, быть может, самого древнего и уж, наверняка, одного из самых древнейших государств на Земле.
Вулли начал с того, с чего, собственно, следовало начать: с попытки хотя бы примерно определить расположение древнего города. Главная задача заключалась в том, чтобы найти контуры стены вокруг теменоса — священного квартала Ура. Здесь, как выяснилось впоследствии, был огромный священный квартал, больший, чем в других городах. И похоже было, что на протяжении веков одно над другим, по мере того как они разрушались, строили тут здания, храмы, дома для священнослужителей.
В начале раскопок многое делалось наугад, и поэтому далеко не сразу удалось Вулли добраться до своей цели. Лишь несколькими годами позже, накопив опыт, сумел он разобраться в безгласных нагромождениях руин.
Самые значительные постройки были воздвигнуты тут во время третьей династии Ура — на рубеже третьего — второго тысячелетий. Именно в течение этого столетия — с 2112 до 2015 года — Ур был столицей обширного государства. И именно в это время, насколько можно судить, возвели и величайший памятник Ура — зиккурат царя Урнамму. Как и полагается, зиккурат представлял собой трехступенчатую пирамиду. Основа его была сложена из кирпича-сырца. Снаружи здание облицовано обожженным кирпичем, скрепленным битумным раствором. Нижний этаж этого зиккурата занимал в основании площадь, немногим более шестидесяти метров в длину на сорок шесть метров в ширину. А когда Вулли и его помощники принялись составлять план и измерять стены храма, неожиданно выяснилось, что за два тысячелетия до греков жители древнего Ура так же хорошо, как и строители бессмертного Акрополя, знали законы оптической иллюзии. И поэтому так же, как в знаменитом храме, посвященном богине Афине, в Парфеноне, здесь тоже не было ни одной прямой линии. Все стены были чуть-чуть наклонены внутрь и не просто наклонены, а с точнейшим расчетом. «Линия от вершины зиккурата до земли, — напишет Вулли, — казавшаяся совершенно прямой, казалась такой именно благодаря тому, что от вершины до земли она была слегка выпуклой. И так во всех плоскостях по вертикали».
