Вот, оказывается, как Георгий спас младенца от голодной смерти — вернул его матери молоко. Сведения, сообщенные английской и сербской легендами, обрели на моих глазах реальную плоть!
Живой источник открылся, когда тело героя предали земле. На третий день.
Конечно, я попробовал воду. Она с привкусом молочной сыворотки. Обездоленные матери приходят за ней уже столько веков…
А вот храм Святого Георгия на площади Дербента не увидел, его, за века не раз перестроенный, взорвали в 1938 году. Осталась лишь часть стены.
На месте святыни стоял монумент Ленина — это итог истории, сделавшей Дербент сиротою с царской биографией. О городе не знают, редко приезжают сюда гости. Здесь нет ничего современного, даже мало-мальски приличной гостиницы. Только История.
И люди, не помнящие ее.
История и историки
Силится подняться музей, в который превращают крепость. Оттого уцелевшие крупицы прошлого лишь усиливают боль. Убитый город. Замученный.
Реставрация ведется без участия науки, о красоте и вечности не помышляя. В музее видят заработок. Работники — честнейшие люди, патриоты Дербента, но у них нет средств для масштабного начинания, им не помогают, как всем другим провинциальным музеям.
В любом новом деле здесь видно «новое прочтение истории». Как уши у зайца, отовсюду торчат политика и коммерция. Город-то многонациональный, а начальники — нет, поэтому, что правильно, а что неправильно, здесь всегда понимали по-своему.
Лезгины, азербайджанцы, даргинцы, табасараны, русские, евреи — эти народы слагают население, и у каждого свой взгляд на мир, на историю, на правду.
Коктейль народов — коктейль мнений, время от времени он бродит.
Власть сама будоражит общество, прививая то одну «историю», то другую. Сколько всякой всячины было за семьдесят советских лет? И не упомнить. Кому, например, понадобился пятитысячелетний юбилей Дербента?
Дата, так и не одобренная ЮНЕСКО? Она же от «начальников», не знающих, что город — это звено региональной экономики, его нельзя удревнить. Можно написать о нем все что угодно — от глупости нет лекарств, — но то не будет историей.
Города процветают и умирают вместе с экономикой. Они связаны одной цепью, одними узами… Ведь ни один ребенок еще не родился раньше своих родителей.
А пять тысяч лет назад на Кавказе не вели торговлю, не знали ремесла. Население не превышало нескольких тысяч человек, зачем ему города? И о каких городах речь, если не было дорог? Рынков сбыта?
Важно понять: лишь при Великом переселении народов на Кавказе затеплилась экономика, он стал северной провинцией Персии. Ее правителям понадобились крепости, дороги, новые люди, тогда и появился Дербент. Это доказывают кварталы города, те самые, что в верхней его части. Их узкие улочки — рай для души и ума. Они и есть настоящая история.
Как «состарили» Дербент? Проще не бывает.
Некий археолог обнаружил (или сам подложил?) в раскопе фигурку из Древнего Вавилона или Египта. Решили: безделушке пять тысяч лет, с нее и началось. Появилось мнение: город торговал с Вавилоном и Египтом. Правда, не сказали, чем он мог торговать.
Все бы да ничего, но фигурка лежала не на дне раскопа, а в середине. Явно чужая, принесенная. Случайная!
Политики, состарив Дербент на пару тысяч лет, получили «ветеранский» статус, статью финансирования, а ловкий археолог — ученую степень[28]… К подобным гримасам своей «науки» Кавказ привык. Чего там ни придумывали, лишь бы угодить Москве.
Что нового сказали археологи об Алтае после профессора Руденко? Ничего. И возникает вопрос: археология — это наука или все-таки «история, вооруженная лопатой»? Точно то же творится и на Кавказе — другом древнейшем центре тюркской культуры, идет открытый разбой. Случайно ли все это?
Понятия «здравый смысл» и «порядочность» на Кавказе теперь — неопределенная категория.
Пожалуй, самая запутанная страница его истории — Кавказская Албания, вот где зеркало сегодняшнего Кавказа. Кто-то говорит о ней как об армянском государстве, якобы потому что там правили Аршакиды. Кто-то настаивает на лезгинском или удинском ее прошлом, не понимая, что лезгины и удины как народы «официально» появились лишь в XIX веке. У них никогда не было государственности. Появились как народы без истории!.. Чушь? Нет.
Но дальше всех пошел Большой энциклопедический словарь, его статью привожу целиком без комментариев.
«Албания Кавказская, древнее государство в Восточном Закавказье в 4–3 вв. до н. э. — 10 в. н. э. (в нижнем течении Аракса и Куры). Столицы — Кабалака, Партав (Барда). Объединяло племена албанов, утиев, каспиев и др. В 3–4 вв. под властью Ирана, в 8 в. завоевана арабами, в 9 в. распалась на княжества. С 10 в. большая часть А. К. в составе Ширвана и других государств».
Заметьте, ни намека на тюрков. Перепутаны даты, события, о них еще поговорим. Здесь осторожно спрошу читателя: а могла ли появиться Кавказская Албания до того, как на Кавказ пришли албаны? Конечно, не могла.
Никакой случайности в тех подтасовках нет… Не приведено и ее второе название — Арран, под этим именем она была также известна на Востоке и в хрониках Европы.
Вспоминаю растерянность, которую я испытал в Баку, на научной конференции по Кавказской Албании, кажется, в 2001 году: какой только бред не звучал там в докладах. Даже «вавилонский», мол, оттуда пришли албаны, значит, там истоки Албании. Причем утверждали это не студенты, а доктора наук из Москвы и Махачкалы.
Мне не дали слова для доклада, потому что я был единственный на конференции сторонник тюркского начала Кавказской Албании. Что это как не дискриминация по национальному признаку? Случилась она в независимом Азербайджане, который вроде бы ищет свою историю. Только ищет ли? И кто руководит поиском?..
Не ожидал, честное слово, не ожидал…
В докладе хотел обратить внимание собравшегося люда на символ Албании — на кольцо и равносторонний крест. Их встречают в узорах, на памятниках, они элементы герба страны. Тюрки такие знаки называли тамга. Через призму тамги орды Албан, по-моему, можно взглянуть на историю Кавказской Албании свежим взглядом… Здесь явно что-то угадывалось.
Я немало знал о роде (жузе) Албан, встречал его представителей в Казахстане, они показывали мне свою тамгу. Такая же, как у кавказцев!
Посмотреть предлагал. Всего-то. Не утвердить. Понимал, мое мнение не очевидно, спорно, но звучит впервые, его интересно бы обсудить. Думал, передо мной ученые. Нет. Не стали. Еще и обвинили, мол, я армянский лазутчик. Хотя при чем тут Армения?
Тогда я плохо знал Кавказ, его подводные камни, но в работе над книгой «Тюрки и мир…» кое-что понял. По крайней мере причину отторжения, с которым столкнулся на конференции в Баку. И угрозу физической расправы, о которой услышал на остановке автобуса по дороге в Шеки… Все это следствие «большого заговора», не против меня, а против Кавказа.
Конференция в Баку лишь штрих, вернее штришок, той большой политики.
Правда о Кавказской Албании всегда была не угодна Западу, ибо она показывает: тюрки шли по своей истории тропою проповеди и проповедников. Вторжения диких орд в Европу не было, всадники несли перед собой знамена с крестом и хоругви. Орда Албан, признавшая Христа (сына Тенгри), вела тюрков по Европе. Путь указывали албанские священнослужители.
Это и желал бы скрыть Запад как неприятное ему.
Связи Кавказа с Европой могу назвать конкретно — святой Албан, мученик Британии. Он принес на остров весть о Боге Едином, так записано в истории Англии!
Не на Кавказе ли начинался его путь? Больше-то идти было неоткуда. Очень уж «тюркскими» были его гостеприимство, поведение, даже имя, что следует из «Церковной истории…» монаха Беды Достопочтенного.
А город Сент-Албанс (Сент-Олбанс) рядом с Лондоном? Не так, оказывается, прост этот старинный английский городок. «Реставрация» его истории вызвала гнев населения, в архивах и архитектуре города не все потеряно о тех, ранних его веках… Не обычные католики и протестанты живут здесь, они не забыли Тенгри[29].
До середины XIX века и албаны Кавказа были верны своей истории и вере предков. До прихода русских колониальных войск…
Тогда здесь, как и в Англии, начались расправы над албанской историей, сила победила силу, храмы и монастыри албан разрушили. Народу навязали ислам, русское православие или армянскую веру.
Стойкие в вере люди уходили кто куда. Иные в Молдавию и на Украину… В Орле мне повстречалась женщина, потомок тех переселенцев. «Мы называем себя алпанами, — поправила она меня и добавила: — Любые воспоминания интересны нам». С Кавказской Албанией свое прошлое они не связывают, но Албанию помнят. Не ту, что на Балканах, а другую. Какую именно, сказать не могут.
Албанская церковная община есть и на Кавказе, она очень малочисленна — три-четыре деревни. Ее прихожан назвали удинами — христианским народом.
