синонимом атеиста, теперь, в условиях распространяющегося отвращения к Аристотелю, должен быть в чести у благочестивого и безупречного вегетарианца, умершего от слишком строгого поста в Великий пост, — это уже показатель умственного развития Европы.
Пьер Гассенди был крестьянским сыном в окрестностях Динь в Провансе. Он проявил столь острый и жадный ум, что в шестнадцать лет был назначен преподавателем «риторики» (литературы), а в двадцать пять — профессором философии в университете Экса. Он принял священный сан и стал каноником и настоятелем собора в Динь. К тому времени он уже успел написать страстную книгу «Парадоксальные упражнения» против Аристотеля. Большинство из них он сжег по совету друзей, но те части, которые он опубликовал в 1624 году, поддерживали астрономию Коперника, атомизм Лукреция и моральную философию Эпикура. Это было кричащее приглашение к мученичеству, но Пьер был таким приятным юношей, таким скромным в поведении, таким регулярным в исполнении своих религиозных обязанностей, что никто, кажется, и не думал его сжигать. Всю свою жизнь он исповедовал доктрину «двух истин», согласно которой в философии можно принимать выводы, очевидно вытекающие из разума, а в религии — следовать ортодоксальной вере и ритуалу, как послушный сын церкви. Гассенди съел свой пирог и получил его.
По приглашению друга Декарта Мерсенна он выдвинул несколько весомых возражений против картезианской философии; отложим их. В 1645 году он занял кафедру математики в парижском Коллеж Рояль, но вскоре заболел легочным недугом и вернулся в более солнечный климат Динь. Там он написал свои основные работы, посвященные Эпикуру: De vita, moribus, et doctrina Epicuri (1647); De vita, moribus, et placitis Epicuri (1649); и 1600-страничный двухтомник Syntagma philosophiae Epicuri (1649).
Продолжая исповедовать католическую веру, Гассенди излагал читавшему на латыни миру философию Эпикура и Лукреция — материализм, атомизм и законность счастья. Первой причиной» всего сущего является Бог, но после этого первоначального толчка все происходит по своим собственным, присущим только ему силам и законам. Все знания исходят от органов чувств и касаются отдельных сущностей; «универсалии» или общие идеи являются полезными инструментами мышления, но не имеют объективного коррелята. Душа, несомненно, нематериальна и бессмертна, но кажется зависимой от тела, а память, по-видимому, является функцией мозга. Чувственные удовольствия не являются аморальными, если они разумно умеренны; но наименее коварными являются удовольствия разума; математика, например, может вызывать приступы радости. Сам Гассенди, конечно, был эпикурейцем, а не эпикурейцем, то есть он принимал философию Эпикура, но не был приверженцем чувственных удовольствий; напротив, он вел крайне воздержанный образ жизни. После слишком долгого поста на него напала лихорадка, и врачи сделали ему тринадцать кровопусканий (1655).
Мольер и Сирано де Бержерак были его учениками в Париже; Фонтенель, Сент-Эвремон и Нинон де Ленкло приняли его философию без теологии; Гоббс извлек пользу из бесед с ним; Локк, возможно, перенял от него некоторые элементы сенсуалистической психологии через ученика Гассенди и друга Локка, Франсуа Бернье, который опубликовал в 1678 году «Изложение философии Гассенди». Ньютон предпочел атомы Гассенди корпускулам Декарта и нашел в провансальском священнике намек на гравитацию.77 В XVIII веке скрытый материализм Гассенди и его акцент на науке и опыте в противовес логике Аристотеля или метафизике Декарта оказали на него большее влияние среди философов, чем на любого другого французского мыслителя, кроме Декарта. Что же, в таком случае, сделало Декарта на целое столетие источником всепоглощающего потока в современной философии?
VI. РЕНЕ ДЕКАРТ: 1596–1650
Прежде всего, он получил иезуитское образование, которое стало отправной точкой и камнем преткновения для французских еретиков от Декарта, Вольтера до Ренана и Анатоля Франса; «В Храме ковались молоты, которые разрушили Храм».78
Он родился в Ла-Хайе в Турени. Его мать умерла от туберкулеза через несколько дней; он унаследовал от нее эту болезнь; в младенчестве он был таким бледным и слабым и так жалобно кашлял, что врач не надеялся его спасти. Медсестра не отдала его как погибшего, она дала ему тепло и пищу своего тела. Он вернулся к жизни, и, возможно, этой причине его назвали Рене-Ренатус-Возрожденный. Его отец был преуспевающим адвокатом, членом совета парламента Ренна, который после смерти оставил сыну доход в шесть тысяч франков в год.
В возрасте восьми лет он был зачислен в иезуитский колледж Ла-Флеш, который, по словам ярого вольнодумца и известного математика, «похоже, дал ему гораздо лучшее образование в области математики, чем он мог бы получить в большинстве университетов того времени».79 Учителя признавали его физическую слабость и умственную бдительность. Они разрешали ему оставаться в постели после подъема и отмечали, что он использовал это время для прочтения одной книги за другой. Во всех своих метафизических блужданиях он не переставал восхищаться иезуитами, а они, в свою очередь, относились к его сомнениям с отеческой снисходительностью.
В семнадцать лет он отправился в Париж, чтобы посеять дикий овес; он обнаружил, что ему нечего сеять, так как он был еще равнодушен к женщинам; но, будучи преданным математиком, он стал играть в азартные игры, решив, что сможет сорвать банк в казино. Он поступил в университет Пуатье, где получил степени по гражданскому и каноническому праву. Набравшись здоровья и сил, он поразил своих друзей, записавшись в армию принца Мориса Нассауского (1618). Когда Тридцатилетняя война набрала обороты, он присоединился к войскам Максимилиана, герцога Баварского; по неопределенной традиции, он участвовал в битве у Белой горы.
Во время этих походов, и особенно в долгие месяцы, когда зима прерывала бои, Декарт продолжал свои занятия, особенно математикой. Однажды (10 ноября 1619 года) в Нойбурге (близ Ульма в Баварии), спасаясь от холода, он закрылся в «печке» (вероятно, особо натопленной комнате). Там, как он рассказывает, ему было три видения или сна, в которых он видел вспышки света и слышал гром; ему казалось, что какой-то божественный дух открывает ему новую философию. Когда он вышел из этой «печки», то, как он уверяет, сформулировал аналитическую геометрию и задумал применить математический метод к философии.80
Он вернулся во Францию в 1622 году, привел в порядок свои финансы и снова отправился в путешествие. Почти год он провел в Италии: прошел (по некоторым данным, пешком) от
