Как я уже сказал, я давно тосковал по ней. Здоровье ее матери немного ухудшилось, и Маргет не отлучалась из комнаты больной. Теперь я понял, как жажду лицезреть своего ангела, быть с ней рядом. И вдруг я увидел ее шагах в двадцати от себя - о, чудное виденье! Нежное юное лицо, легкая фигурка и та особая хрупкость и грация, что присуща лишь семнадцатилетней; это лучшая пора в жизни девушки, пора ее расцвета. Вот он, мой идеал! Я замер на месте, зачарованный. Она медленно шла в мою сторону, задумчивая, мечтательная и настолько погруженная в свои мысли, что не замечала ничего вокруг. Маргет приблизилась, и я, невидимый, стал на ее пути; она прошла сквозь меня, и кровь моя вспыхнула. Маргет остановилась, удивленная, щеки ее окрасились ярким румянцем, рот полуоткрылся, дыхание стало прерывистым и учащенным; она недоуменно огляделась и произнесла едва слышно раз, потом еще:
- Что бы это могло быть?
Я пожирал ее глазами; Маргет не двигалась с места минуту, а может быть, и больше, потом так же тихо, будто говорила сама с собой, посетовала:
- Похоже, я грежу наяву, ведь это был сон, но зачем я проснулась? - С этими словами она медленно пошла по коридору.
Радость моя была неописуемой. Я подумал, что Маргет любит меня, но хранит свою любовь в тайне, как все девушки, но теперь я добьюсь от нее признания, я буду смел, решителен, я откроюсь ей! Став видимым, я мгновенно догнал Маргет. И вот я с ней рядом; возбужденный, счастливый, уверенный в успехе, я взял ее за руку и неожиданно для себя выпалил:
- Дорогая Маргет, моя Маргет, люби...
Она устремила на меня укоризненный взгляд, сдержанный, но очень холодный, выждала, чтоб он заледенил мне душу, и ушла, не сказав ни слова. У меня не хватило смелости последовать за ней. Да я и не мог последовать за ней: я остолбенел от удивления. Почему она так обошлась со мной? Почему грезит обо мне и не рада видеть наяву? Это была тайна, но какая-то необычная, непонятная мне тайна. Я ломал голову, тщетно пытаясь разрешить загадку, и все еще глядел вслед Маргет; мне хотелось плакать от стыда: как я был самонадеян и как жестоко поплатился за это! Вдруг Маргет остановилась. Боже, да ведь она может вернуться! В мгновенье ока я стал невидимкой - за полцарства я не хотел бы предстать перед ней снова.
Маргет действительно повернула обратно. Я отступил к стене, дал ей дорогу. Мне хотелось взлететь, но я не мог оторваться от земли; слишком сильно было очарование Маргет, я стоял, вопреки своему желанию, и с обожанием смотрел на нее. Маргет ступала как во сне, с тем же задумчивым и отрешенным видом; проходя мимо меня, она остановилась, замерла на мгновение-другое, потом продолжила свой путь и со вздохом сказала:
- Я ошиблась, но мне показалось, что я снова испытала нечто похожее.
Сожалела ли она о своей ошибке? Вероятно, сожалела. Маргет снова возродила во мне страстную надежду, наполнила горячим желанием убедиться, оправданна ли она; я едва удержался от соблазна шагнуть вперед, снова преградить ей путь и проверить, так ли это, но слишком свежа была боль после недавнего отпора, и я не отважился.
Зато я спокойно любовался красотой Маргет и ни за что на свете не отказался бы от такого счастья. Я крался за ней на некотором расстоянии, куда бы она ни свернула, и лишь когда Маргет вошла в свою комнату и закрыла дверь, я, огорченный, вернулся к себе, к своему одиночеству. Но при одном воспоминании о первом чудесном прикосновении кровь моя снова воспламенилась, и я утратил покой. Час за часом я боролся с собой, но любовная горячка не проходила. Наступила ночь, она тянулась долго-долго, но облегчения не принесла. В десять обитатели замка уже спали - все, кроме меня. Я вышел из комнаты, побродил по замку, а потом, невидимый, полетел по большому коридору. В тусклом свете я различил на памятном месте неподвижную фигуру. Это была Маргет, я узнал бы ее и в полумраке. Я не сдержался и устремился к ней: Маргет притягивала меня, как магнит. Она была совсем близко, но в двух-трех шагах от любимой я вдруг вспомнил, кто я, и почувствовал, как холодок пробежал у меня по спине. Ну и пусть, подумал я, побыть рядом с ней уже счастье! Маргет вскинула голову и замерла в позе напряженного и грустного ожидания, будто прислушивалась к чему-то, затаив дыхание; в неясном свете мне открылось ее счастливое, томное лицо и - как сквозь вуаль, - влажно блестевшие, такие любимые глаза.
- Тишина, ни звука, - прошептала Маргет, - но она где-то здесь, я знаю, что она уже близко, моя греза.
Любовь вскружила мне голову, я полетел к Маргет, легкий, как дыхание, обнял ее, крепко прижал к груди - она не оттолкнула меня! - и поцеловал, пьянея от счастья. Маргет вздохнула, закрыв глаза, и молвила с выражением безграничного блаженства:
- Я так люблю тебя, я истомилась, ожидая тебя.
Она трепетала от каждого поцелуя, во мне же разыгралась такая буря чувств, что все прежние человеческие переживания показались мне холодными и слабыми по сравнению с тем, что доступно духу.
Невидимый, неосязаемый, освобожденный от плоти, прозрачный, как воздух, я тем не менее удерживал Маргет в объятиях и, казалось, мог подняться с ней в воздух. И это была не иллюзия, а реальность. Ощущение изумило своей новизной, я и не подозревал, что дух мой так силен. Я еще освою этот ценный дар, воспользуюсь им, проверю, на что способен.
- Чувствуешь ли ты, как я сжимаю твою руку, дорогая? - спросил я Маргет.
- Конечно, чувствую.
- А мой поцелуй?
- Что за вопрос! - засмеялась Маргет.
- А мои руки, когда я сжимаю тебя в объятиях?
- Ну, разумеется. Какие странные слова!
- Мне хотелось вызвать тебя на разговор, чтоб услышать твой голос; он для меня словно музыка, Маргет, и я...
- Маргет? Маргет? Почему ты называешь меня так?
- Ах ты маленький страж приличий, ревнительница собственности. Требуешь, чтоб я звал тебя госпожа Реген? Боже мой, я полагал, что мы покончили с условностями.
- Но почему ты должен так меня величать? - недоумевала Маргет.
Пришел мой черед удивляться.
- Почему? Пожалуй, нет других причин, кроме той, что это твое имя, дорогая.
- Мое имя? Ну и ну! - Маргет капризно вскинула прелестную головку. - В первый раз его слышу!
Я обхватил ладонями ее лицо и заглянул ей в глаза - не шутит ли? - но они были сама искренность и простодушие. Не зная, что сказать, я брякнул наугад:
- Любое имя, что тебе по нраву, будет мило для меня, невообразимо прекрасная, обожаемая! Каким именем мне звать тебя? Прикажи!
- Ну и повеселился же ты, вызвав меня на разговор, как ты выразился. Как меня называть? Да моим собственным именем, и не величай меня госпожой.
Я все еще терялся в догадках, но это меня не тяготило: чем дольше игра, тем лучше, тем приятнее.
- Тебя зовут, - начал я, - тебя зовут... Забыл, вот досада! Ну, скажи сама, дорогая.
Она залилась звонким, переливчатым, как птичья трель, смехом и легонько стукнула меня по уху.
- Забыл? Так не пойдет! Ты, видно, затеял какую-то игру, еще не знаю какую, но меня не проведешь. Хочешь, чтоб я сама сказала свое имя, а ты... ты подстроишь ловушку или сыграешь со мной шутку, в общем, представишь меня в глупом виде. Признавайся, что ты задумал, милый?
- Признаюсь, - ответил я сурово. - Вот обхвачу твою шейку левой рукой вот так, потом запрокину тебе голову - вот так, прижму поплотней - вот так и, как только ты назовешь свое имя, поцелую тебя в губки.
Она глянула на меня снизу вверх - ее голова покоилась на моей согнутой руке, как в люльке, - прошептала, разыгрывая смирение и покорность: "Лисбет", и приняла кару без сопротивления.
- Ты славная девочка, - сказал я, одобрительно потрепав ее по щеке. Никакой ловушки не было, Лисбет, если не считать ловушкой то, что я прикинулся забывчивым; но когда сладчайшее из всех имен произносят сладчайшие уста, оно становится слаще меда, вот я и хотел услышать его от тебя.
- О, дорогой мой, за ту же цену я открою его полностью.
- Идет!
- Элизабет фон Арним{22}.
- Раз, два, три. Поцелуй за каждую часть.
Теперь уже я не терялся в догадках, я знал ее имя. Это был триумф дипломатии, и я им очень гордился. Я повторял и повторял ее имя - отчасти потому, что мне нравилось его звучание, отчасти для того, чтобы закрепить его в памяти; потом я выразил желание купить еще что-нибудь за ту же восхитительную цену. Она подхватила шутку:
- Мы можем заняться твоим именем, Мартин.
Мартин! Я подскочил на месте. И где это она набрала столько доселе неслыханных имен! В чем разгадка этой таинственной истории, почему все это происходит и как? Где объяснение? Трудная загадка, настоящая головоломка! Однако сейчас не время заниматься ею, надо продолжить торговлю и выяснить мое собственное имя полностью.
- Мартин - некрасивое имя, но в твоих устах оно звучит иначе. Повтори его, любимая.
- Мартин. Расплачивайся!
Я исполнил ее волю.
- Продолжай, Бетти, дорогая, твой голос - музыка. Произнеси его полностью.
