Начинается ожидание. Ничего приятного в такой холод. Наконец через долгие полчаса появляется связной.
— У меня нет рации, — говорит он Виттигу. — Но мне удалось протянуть телефонный провод.
Вы можете соединиться с майором Рольшевски, который находится с обер-лейтенантом Меркордтом на КП 9-й роты.
Все идет хорошо. Большинство резервной группы — ветераны, закаленные в предыдущих кампаниях.
— Слушайте! — делает Виттиг знак рукой.
С русских линий доносится интенсивный шум сражения. Слышны одиночные выстрелы, затем очереди, взрывы…
— Гранаты, — только и говорит Виттиг. — Это действует лейтенант Зингер.
Виттиг в сопровождении связиста направляется к тому месту, где остались его люди. Метров за триста от себя он замечает русские позиции, которые он видел только с высот, занятых 9-й ротой. Штурмовой группе лейтенанта Зингера удалось взрывчаткой пробить себе проход в колючей проволоке. Парашютисты прорвались во вражеское расположение, но их встретили артиллерийским огнем. Русские снаряды падают все ближе. Слышен стрекот пулемета «максим».
Взрывы раздаются совсем близко. Минометные снаряды попадают прямо в ров, где находится фельдфебель Виттиг. Тот обращается к своему связисту.
— Зови наши боевые группы! — кричит он ему. — Штурмовой группе Зингера приходится очень плохо.
С русских позиций, которые несколько минут назад заняли их товарищи из 9-й роты, раздаются крики:
— На помощь! Мы окружены!
Командиры всех трех групп подбегают к Виттигу.
— Шмидт и Таубнер, за мной, — приказывает он. — А Камин заходит справа. Как только подойдем к танку, бросаемся на помощь нашим!
— Есть, господин фельдфебель!
Но советские солдаты заметили движение взвода Виттига и направляют на него минометный огонь.
— Не ложиться! — кричит фельдфебель. — Бегом! Быстро!
Парашютисты бегут, но быстро выдыхаются. Холодный воздух колет легкие, как иголками. Они падают на замерзший снег, поднимаются, вновь устремляются вперед, снова падают.
— Не лежать! — кричит Виттиг. — Надо преодолеть заградительный огонь как можно быстрее.
Снаряды продолжают падать, поднимая фонтаны снега и грязи. Стальные осколки летят повсюду, острые, как лезвие бритвы. Запах сгоревшего пороха забивается в рот.
Три боевые группы взвода Виттига как можно быстрее продвигаются вперед. Они должны перейти минное поле через узенькие проходы. Командир подгоняет своих людей. Он бежит впереди, его штаны разорваны снизу доверху колючей проволокой.
— Не останавливаться! — приказывает он. — Камин, к танку! Шмидт и Таубнер, за мной!
Уже видны несколько человек из окруженного взвода Зингера, которые укрылись в траншее.
Они жмутся друг к другу. Среди них фельдфебель фляйшер.
— Лейтенант Зингер ранен, — говорит он Виттигу.
— Где он?
В траншее для связи за холмом. Он отрезан от остального взвода. Надо его вытаскивать.
— Конечно.
И Виттиг отдает распоряжения:
— Таубнер, к траншее связи! Шмидт освобождает укрытия, где еще остались русские. Если будут пленные, отправляйте их к фельдфебелю Фляйшеру.
Виттиг отправляется с Таубнером, чтобы помочь офицеру 9-й роты и окруженным с ним парашютистам.
Солдаты резервной группы скользят и спотыкаются на замерзшем снегу русских позиций. Виттиг идет впереди своего взвода, следуя изгибам траншеи.
На одном из поворотов он слышит выстрел. Пуля свистит у него над ухом. В то же мгновение он замечает серо-коричневую шапку, скрывающуюся в укрытии. Он выхватывает ручную гранату, выдергивает шнур и бросает. Отскакивает назад перед взрывом. Потом устремляется к укрытию, в котором исчез русский, и дает несколько очередей из пистолета-пулемета.
Теперь Виттиг может продолжать свой путь. Он снова замечает меховую шапку. На этот раз белую. Это, скорее всего, немец. Думая, что это кто-то из 9-й роты, Виттиг окликает солдата.
— Я радист лейтенанта Зингера, — отвечает парашютист.
— Где он?
— Здесь, господин фельдфебель.
Офицер неподвижно лежит на земле. Пуля попала ему прямо в грудь, хотя и амортизировала немного, отскочив рикошетом от рукоятки пистолета.
— Санитар!
Подбегает солдат с красным крестом, начинает перевязывать своего командира, бинты быстро пропитываются кровью.
— Отнесите его в тыл, радист вам поможет, — приказывает Виттиг.
Появляется обеспокоенный парашютист:
— Господин фельдфебель, русские снова в траншее.
— Сейчас ими займемся.
— Русские появились и на опушке леса.
— Они направляются к нам?
Пока нет. Они дезориентированы и мечутся направо и налево.
Виттиг зовет командира группы Таубнера:
— Поставь два легких пулемета. Один прикроет траншею перед нами, а второй будет напротив второй русской траншеи слева.
Неприятельская траншея не более чем в 150 метрах. Надо остерегаться контратаки.
С парашютистами группы Шмидта продвигается вперед командир резервного взвода, ставшего в свою очередь ударным. В третьем укрытии Виттиг обнаруживает довольно много русских солдат в серо-коричневых меховых шапках. Но они не проявляют враждебности. Они смотрят на немцев и не вскидывают винтовки, хотя находятся всего в десяти шагах от нападающих. Ничего не понятно.
— Руки вверх! — кричит им Виттиг.
Один из них, вместо того чтобы сдаться, стреляет из своего пистолета-пулемета. Виттиг тут же отвечает короткой очередью. Затем бросает гранату.
Парашютисты следуют примеру своего начальника и тоже бросают гранаты. Когда раздаются глухие взрывы, они с криками бросаются вперед, с оружием в руках. Большинство их противников уже выведены из строя, лежат убитые или раненые в глубине траншеи.
В это время боевая группа унтер-офицера Камина должна нейтрализовать артиллерийского корректировщика, засевшего в подбитом танке.
— Надо прикрыть наших! — кричит Виттиг. — Зачистите укрытия и траншеи!
Русские повсюду, приходится их нейтрализовать ручными гранатами. Взрывы отмечают продвижение боевой группы Шмидта по неприятельской позиции. Время от времени очередь из пистолета-пулемета отмечает завершение короткой борьбы при входе в укрытие.
Внезапно снаряды начинают падать на бывшую советскую позицию. Русские стреляют как по продвигающимся вперед немцам, так и по своим еще пытающимся сопротивляться солдатам. Огонь интенсивный. Промерзшая земля дрожит от каждого попадания. Вскоре здесь становится невыносимо.
— Ну что там делает Камин с этим наблюдателем? — бормочет Виттиг вполголоса.
Обстрел усиливается. При каждом взрыве вверх летят осколки стали, охапки снега и крупные комья земли.
Раненые есть? — спрашивает командир взвода 11-й роты.
— Ни одного, господин фельдфебель.
— Нам везет.
Парашютисты сидят в траншее и у входа в укрытия, рядом трупы их противников и агонизирующие солдаты.
Виттиг смотрит на часы, не остановились ли они: кажется, что бомбардировка длится уже очень долго. Солнце наконец встало.
Таубнер пробирается к своему командиру:
— Я слышал приказы на русском языке, господин фельдфебель. Наверное, готовят атаку. Прямо перед нами.
Советские солдаты повсюду. Они выходят из укрытий и перегруппировываются. Видно, как один офицер жестикулирует с пистолетом в руке. Вероятно, это политрук.
— Альперс, — приказывает Виттиг ефрейтору. — Дай мне гвою винтовку с оптическим прицелом.
Виттиг целится в русского офицера и стреляет. Его противник тотчас исчезает. Не известно, попала в него пуля или нет.
— Теперь быстро вперед, — говорит Виттиг и тут же приказывает: —Ручные гранаты к бою! Давай!
Немцы бросают гранаты и оказываются прямо среди русских. Виттиг находит, что траншея слишком узка, и влезает на бруствер. Сверху он выпускает по противнику несколько очередей из пистолета-пулемета.
Рядовой Хорвач и унтер-офицер Таубнер подбираются с другой стороны траншеи тоже к брустверу. Один стреляет с бедра, второй бросает гранату за гранатой.
Несколько русских солдат, почувствовав превосходство немцев, поднимают руки.
— Бегите в тыл! — кричит Виттиг.
Сам он прыгает в траншею, собирает своих парашютистов и увлекает их за собой, несмотря на огонь русской артиллерии, которая продолжает выпускать снаряд за снарядом. Но Виттиг хочет направиться не в тыл, а к русским. Теперь их артиллерия бьет за ними, прямо по русской траншее, которую они только что оставили. Вверх летят балки и тела. Русские, которые только что сдались, уничтожены своей собственной артиллерией.
Пережившие это столкновение немцы прислоняются к стенкам траншеи. У них есть небольшая возможность передохнуть. Ручьи пота оставляют глубокие борозды на их покрытых грязью лицах.
