даже в Северной Америке? (И заметьте, все это было уже после появления руси в истории.) Г. Погодин спрашивает, с чем сообразно, чтобы норманны оставили в покое нашу страну? Не только сообразно, отвечаем мы, но совершенно естественно: так как наша страна не лежала ни в Ирландии, ни в Исландии. Стремление норманнов на запад вполне согласно с ходом средней истории, когда северные и восточные варвары шли на запад и юг, где находили богатую и легкую добычу. Иногда этих варваров вытесняли с востока другие народы, далеко уступавшие им в знаменитости. Не буду говорить о готах: укажу на племя, выступившее на поприще европейской истории почти одновременно с норманнами – на угров. Они приводили в трепет всю Среднюю Европу и завоевали обширные земли; а между тем эти угры изгнаны из Южной России ордою печенегов и потом отброшены от Нижнего Дуная болгарами. Угры и доселе благоденствуют в чужой земле; а где их гонители печенеги? Что сделалось с их победителями славянскими болгарами? По теории же г. Погодина выходит следующее: так как угры громили Германию, Италию, Францию, Византийскую империю, западных и южных славян, то покорение ими соседней России уже подразумевается само собой.
Относительно норманнских походов через Россию в Константинополь и Хазарию норманисты все имеют в виду слова нашей летописи о пути из варяг в греки. Но в первой статье своей мы уже указали, что слова летописца надобно относить к его собственному времени; тут разумеется XII в. и никак не ранее XI. Летописец наивно описывает путешествие апостола Андрея по тому же пути; по логике норманистов выходит, что торговый путь из варяг в греки существовал уже в I в. и. э.! Мы указывали на полную невозможность для норманнов ходить из Балтийского моря в Черное ранее объединения земель, лежащих по этому пути под властью русских князей. Если норманны в IX в. не плавали по Днепру, то говорить об их походах в Каспийское море – значит просто давать волю своей фантазии. Плавание по широкому морскому пути в Исландию, а из Исландии в Гренландию было довольно легким делом в сравнении с речными походами по обширному материку, где надобно бороться и с огромными волоками, и с порогами, и с туземными племенами. А главное, все эти походы норманнов по Восточной Европе в IX в. и ранее совершенно гадательны и не подтверждаются ни единым историческим свидетельством, хотя, по словам г. Погодина, о них свидетельствуют все летописи – греческие, русские и арабские. О черноморских и каспийских походах руссов в IX и X вв., действительно, мы имеем современные свидетельства византийцев и арабов; но о норманнах ни слова. Вообще мы не понимаем голословного повторения прежних домыслов, вроде хождения норманнов в Черное и Каспийское море. Правила сколь-нибудь научной полемики требуют сначала опровергнуть доказательства противника.
Несколько ниже г. Погодин приводит хотя и не новое, тем не менее оригинальное соображение в пользу того мнения, что черноморские походы руссов принадлежали руси норманнской, а не туземной или приднепровской. Вот это соображение: поляне были племя тихое и смирное. Не будем говорить об истории полян-руси в предшествующие века, хотя и туманные, однако не совсем недоступные людям, свободным от норманнского предрассудка, – века, наполненные борьбою с одноплеменными и иноплеменными народами, каковы готы, гунны, авары, древляне, угры и проч.; уже одно географическое положение их было таково, что тихое, смирное племя здесь давно было бы стерто народными волнами. Все летописные известия о поведении полян во время борьбы с печенегами, половцами и во время княжеских споров свидетельствуют, что это было энергичное, беспокойное и воинственное племя. (Проследите внимательно историю киевлян, от человеческих жертвоприношений Перуну до убиения Игоря Ольговича.) Но г. Погодин в этом случае руководствуется известным разглагольствованием летописца о том, что поляне «обычай имуть кроток и тих, и стыденье к снохам своим» и проч. Здесь собственно характеристика брачных и погребальных обрядов, и принадлежит она не IX в., а XI и XII. Не говоря о явном пристрастии летописца к полянам сравнительно с другими племенами и об их высшей гражданственности, мы думаем, что можно иметь стыдение к снохам и все-таки предпринимать дальние походы.
На наше замечание, что о пришествии к нам варяжских князей не только не говорят, но даже и намека не делают никакие летописи скандинавские, немецкие и греческие, г. Погодин возражает, что о водворении Роллона в Нормандии известно только по одной скандинавской саге. На это мы ответим: найдите хотя одну подобную же сагу о водворении Рюрика с братьями в России. Но если бы таковая и нашлась, и тогда не следует принимать ее на веру, без предварительного критического рассмотрения, насколько она самостоятельна: ибо в скандинавских сагах мы встречаем некоторые следы наших русских преданий. Последнее совершенно естественно, если взять в расчет родственные связи норманнских конунгов с нашими князьями со времени Ярослава I и вообще приезда норманнов в Россию в качестве наемных дружинников и гостей в течение XI и XII вв. Хвастливые скандинавские саги немало баснословят о подвигах своих героев в Гардарикии (то есть на Руси) и приписывают им великое влияние на русские события; однако русь, очевидно, представляется в сагах великим и туземным народом, а Русское государство настолько древним, что о его начале они ровно ничего не знают [31].
По нашему мнению, странно в особенности то, что Константин Багрянородный не упомянул о пришествии варяго-русов, если б оно было в действительности. Он охотно рассказывает о подобных передвижениях и любит объяснять начало государств и народов. Укажем на его рассказы о начале угорской династии Арпадов, о хазарах, печенегах, хорватах и т. п. Одно молчание такого свидетеля способно уничтожить всю норманнскую систему. Но г. Погодин не допускает argumentum a silentio там, где это невыгодно норманнской теории. Зато очень охотно допускает его там, где оно хотя немного говорит в ее пользу. Так, Константин не упоминает о Руси Азовско-Черноморской, и этого довольно г. Погодину, чтоб отвергать ее исконное существование; отсюда у него в истории Русь Тмутараканская появляется так же ex abrupto, как и всякая другая русь. Но, во-первых, как мы сказали, Константин охотно сообщает разные случаи из жизни народов, обитавших к северу от Черного моря: угров, хазар, печенегов и т. п.; тогда как его географические данные об этих народах совсем не отличаются точностью и ясностью. Он даже не упоминает о разных народах, живших в Крыму рядом с греческим Херсонесом, например о готах; нельзя же на этом основании отрицать их существование. В его время русь Тмутараканская если не вся, то отчасти находилась в зависимости от хазар,
